Когда Сетка спустился на предпоследнюю площадку башни, его била дрожь – и не только от усталости. Он собирался бежать дальше, прямиком к выходу, но его успел перехватить Средний Дэйв. – Отпусти! Он за мной гонится! – Ты только посмотри на его лицо, – сказал Кошачий Глаз. – Он будто привидение увидел! – Да, только это не привидение, – пробормотал Сетка. – А куда хуже… Средний Дэйв влепил ему сильную пощечину. – Возьми себя в руки! Оглянись вокруг! Никто за тобой не гонится! Кстати, и мы еще можем за себя постоять! Прошло некоторое время, и ужас начал потихоньку рассасываться. Сетка поглядел вверх. И ничего не увидел. – Вот и хорошо, – кивнул Средний Дэйв, не спуская с него глаз. – Ну? Что случилось? Сетка смущенно опустил взгляд. – Мне показалось… что за мной гонится шкаф, – пробормотал он. – Можете, конечно, смеяться… Но никто не засмеялся. – Какой шкаф? – спросил Кошачий Глаз. – Когда я был маленьким… – Сетка неопределенно взмахнул рукой. – У нас стоял большой старый шкаф. Дубовый. А на его двери… было… на двери было что-то похожее на лицо. – Он посмотрел на не менее деревянные лица своих напарников. – Я имею в виду не настоящее лицо, просто замочную скважину обрамляли всякие украшения, какие-то листья, цветы… а все вместе было похоже на лицо… так вот, этот шкаф поставили в мою комнату, потому что он был огромным и больше никуда не помещался, а по ночам… по ночам… по ночам… Все они были взрослыми мужчинами – ну, по крайней мере, прожили на белом свете несколько десятилетий, что в некоторых обществах считается эквивалентом взрослости. Но очень редко можно увидеть лица, так искаженные ужасом. – По ночам – что? – прохрипел Кошачий Глаз. – …Шкаф начинал что-то шептать, – едва слышно, как мышка в глубоком подземелье, прошуршал Сетка. Все переглянулись. – Что именно? – спросил Средний Дэйв. – Не знаю! Я всегда накрывал голову подушкой! И давно это было, в раннем детстве, всего уж и не упомнишь. В конце концов отец избавился от шкафа. Сжег его. И я собственными глазами видел, как он горел. Все сразу выпрямились и расправили плечи – в общем, начали вести себя как люди, разум которых вновь увидел дневной свет. – А я боялся темноты, – признался Кошачий Глаз. – Слушай, хватит, а! – перебил его Средний Дэйв. – Кстати, ты совсем не боишься темноты. Даже знаменит этим. Я уж полазил с тобой по подвалам. Именно так ты и получил свою кличку. Потому что видишь как кошка. – Ну да, конечно… Нужно ведь бороться со своими слабостями, верно? – откликнулся Кошачий Глаз. – Кроме того, став взрослым, ты начинаешь понимать, что в подвалах ничего нет, кроме темноты и теней. Но в нашем подвале была совсем другая темнота. – Ага, – догадался Средний Дэйв, – значит, когда ты был ребенком, темнота была совсем другой? Совсем не такой, как нынче? Но его сарказм остался незамеченным. – Да, – просто сказал Кошачий Глаз. – В нашем подвале темнота была другой. – А наша мама нещадно нас порола, если мы спускались в подвал, – сообщил Средний Дэйв. – У нее там стоял самогонный аппарат. – Правда? – спросил Кошачий Глаз словно откуда-то издалека. – А наш папа лупил нас, если мы пытались из подвала выбраться. Давайте больше не будем об этом вспоминать… Они спустились на первый этаж башни. И увидели полное отсутствие кого-либо. В том числе и тела. – Он же не мог выжить, как вы думаете? – удивился Средний Дэйв. – Я видел его, когда он пролетал мимо, – сказал Кошачий Глаз. – Шеи не могут так изгибаться… Он прищурился и посмотрел вверх. – Кто это там лазает? – А шея у него случаем не изогнута? – дрожащим голосом осведомился Сетка. – Так, расходимся! – крикнул Средний Дэйв. – И поднимаемся по разным лестницам. Чтобы они не удрали! – Кто они? И что они здесь делают? – Кстати, а что мы здесь делаем? – спросил Персик. Он сделал шаг и оглянулся. – Наверное, явились за нашими денежками! И это после всего того, что мы вытерпели от него! – Ага… – рассеяно пробормотал устало тащившийся за другими Персик. – Э-э… никто ничего не слышал? – Что именно? – Ну, такой… странный лязг. – Нет. – Нет. – Нет. Тебе, видимо, показалось. – Персик только кивнул. Он поднимался по лестнице, а тени внутри камня следовали за ним по пятам. Сьюзен взлетела на очередную площадку и потащила о боже по коридору, в который выходило великое множество белых дверей. – Кажется, нас заметили, – выдохнула она. – И если это зубные феи, то убереги нас боги от политики равных возможностей… Сьюзен наугад распахнула дверь. Окна в комнате отсутствовали, зато она была ярко освещена самими стенами. В центре комнаты стояло что-то вроде выставочного стенда с открытой крышкой. Пол был завален пустыми картонными карточками. Подняв одну из них, Сьюзен прочла: – «Томас Агу, возраст – три года и почти три четверти, Сто Лат, Замковая улица, 9». Карточка была заполнена аккуратным почерком. Она вышла в коридор и заглянула в другую комнату, где увидела такую же картину опустошения. – Теперь мы знаем, где хранились зубы, – подытожила она. – Потом их отсюда вынесли и сложили внизу. – Но зачем? Она вздохнула. – Это волшебство настолько древнее, что практически перестало быть волшебством. Добудь чей-нибудь волос, ноготь или зуб – и ты сможешь управлять этим человеком. О боже попытался сосредоточиться. – То есть та куча управляет миллионами детей? – Да. Но некоторые из этих детей уже взрослые. – И ты можешь заставить их думать, что захочешь, и поступать так, как захочешь? – Да, – кивнула Сьюзен. – А детей ты можешь заставить открыть папин бумажник и перевести содержимое по нужному адресу? – Об этом я не думала, но, наверное, да, это возможно… – Или спуститься вниз, разбить все бутылки у себя в буфете и пообещать никогда больше не пить? – с надеждой в голосе спросил о боже. – О чем ты говоришь? – Тебе этого не понять. А вот лично я каждое утро смываю свою жизнь в сортир.