— Да, сэр. Как спустился, то выпил одно виски и ушёл; просил передать вам, что собирается сразу идти домой, если вы пожелаете связаться с ним. — О’кей, — проговорил Оги. — Познакомься, Джордж, — это Эд Хантер. Посади за хороший столик, пока я буду звонить Тоби. И никаких счетов, когда бы Эд ни закончил. Джордж слегка поклонился и отвёл меня к столику неподалёку от эстрады; тотчас же он предоставил мне официанта, чуть ли не силой оторвав его от процесса обслуживания соседнего столика. Мне не хотелось того разочаровывать, а потому я заказал два виски той же марки, которую Оги недавно наливал мне наверху. Оги вернулся, как раз когда принесли виски, что на этот раз не заняло и двух минут. Он сел напротив меня и взял своё. — Твоё здоровье, Эд. Тоби только пришёл домой. Он устал и хочет отложить разговор, так что я договорился о вашей встрече здесь, утром в десять. Тебе подходит? — Конечно. — Всё равно ведь, подумал я, ночью мне нечего будет делать с теми сведеньями, которыми мог снабдить меня Тоби. Оги хмыкнул. — Тоби сказал, что если ты желаешь повидать его ещё сегодня, он вернётся, но я не думаю, что он будет от того сильно счастлив. Я обещал перезвонить ему, если тебе непременно захочется с ним сейчас говорить. — Не надо, а то ещё невзлюбит меня, — ответил я. — Всё-таки, полвторого. — Да и Тоби редко задерживается здесь так долго. За дела он принимается рано — в десять. Ну, для меня десять утра не звучало слишком рано, но я вспомнил, что Тоби, возможно, работает гораздо дольше моего — это когда я отрабатываю нормальный рабочий день. Оги поставил свой стакан и поднялся. — Вернусь к себе наверх. Рад был, что ты зашёл, Эд. Оставайся, сколько захочешь. Эстелла, со своим сигаретным лотком, стояла в проходе в зал, и мне было видно, как Оги приостановился, перебросившись с ней парой слов. Затем Эстелла подошла к моему столику. — Сигареты, сэр? — Ещё и той пачки не открывал, — отозвался я. — Да и с собой было; ты вынудила меня купить её, помахав той запиской под пачкой. Важная, чёрт возьми, там содержалась информация! Эстелла невинно улыбнулась: — В самом деле, Эдди? — А может, и в самом деле. Лучше уж получить от тебя «Привет», чем наблюдать, как ты беседуешь с тучей моих знакомцев. За эти слова Эстелла вновь одарила меня улыбкой, а затем села, всё так же положив свой поднос на пол. — Оги велел мне малость тебя поразвлечь. Сказал мне, Эдди, что ты ему понравился. — Это замечательно, — ответил я; тут и оркестр заиграл. — Потанцуем? Это сойдёт за развлечение меня? — Сойдёт, Эдди, только, знаешь ли, во время танца я не люблю разговаривать. Так что скажи мне сперва: не сказал ли тебе Оги чего-нибудь важного? Такого, что бы тебе помогло? Хотел бы я сам это знать! — Тогда это казалось мне важным, теперь же просто не знаю… Оги полагает, что имеется связь между исчезновением дядюшки Эма и числовым рэкетом. — А почему он так думает? Я рассказал ей, почему, и пока я рассказывал, сама эта связь стала казаться мне весьма зыбкой. Использование номера, где проживал Бергман, всё так же виделось простым совпадением, но, так сказать, не вполне случайным. А как неслучайность, это имело смысл лишь если сам дядя Эм оказался вовлечён в числовой рэкет. Более глубоко, чем как простой участник разговора в конторе Старлока. А дядюшку не могли настолько в него вовлечь, иначе он бы мне сказал. Эстелла выглядела слегка разочарованной. — Я думала, будет что-нибудь посерьёзнее. Оги так настойчиво желал тебя видеть! Я думала, у него есть для тебя настоящая зацепка. И он вроде бы так заинтересовался тем, что я ему рассказала, особенно когда я упомянула Ричарда Бергмана. Не может ли это Бергман оказаться этим… похитителем? Я объяснил ей, почему это не Бергман. К этой минуте мы пропустили два из трёх танцевальных номеров, и поспешили присоединиться к третьему. Танец был медленный, вальс в блюзовом стиле, и музыка приятная. Вообще оркестр Гарри Нарта славился своим умением исполнять блюзовые вальсы. Правда, я более вслушивался бы в музыку, не прижимайся ко мне Эстелла так ласково и будь у неё вечерний костюм с закрытой спиной. Когда мы вернулись за столик, я спросил Эстеллу, когда она заканчивает. — Ещё не знаю, Эдди. Забыла спросить. Думаю, когда клуб закроется, но забыла спросить, когда это будет. Ты меня лучше не жди. Небось, весь день провёл на ногах? — Поспал пару часиков в задней комнате нашего агентства, — сказал я. — Тогда лучше ступай домой и хорошенько выспись. Мы, возможно, ещё увидимся, когда я вернусь. — Возможно? — Возможно. Я не спорил. Эстелла, конечно же, была права в том, что сон мне необходим, а ведь скоро будет два. Итак, нужно было идти. Следовало поразмышлять над тем, что рассказал мне Оги Грейн, решить вопрос, существует ли связь между числовым рэкетом и исчезновением дядюшки Эма. Я не переставая размышлял над этим, но чем больше думал, тем тоньше эта связь мне виделась. Вот что единственное хоть как-то походило на правду: дядю Эма могли перехватить безвыборочно, просто при попытке дискредитировать Ричарда Бергмана либо подвести Бергмана под арест, тем самым устранив его с дороги того, кто покусился на банк Оги Грейна. Нет, смысла-то было тут немного, и если мотив всё же был таковым, временная привязка получалась неважнецкая. Похититель должен был выбрать время, когда у Бергмана не было хорошего алиби, коли уж он вознамерился повесить преступление на него. Я направился в агентство; оно находилось всего за квартал в стороне от дороги домой, и мне хотелось, чтобы там задокументировали всё то, что рассказал мне Оги. Каким бы маловажным это ни казалось, а уж пусть ляжет на бумагу. Размышлял я и над тем, что же именно не позволило Карлу Деллу поделиться со мной своими догадками, а вместо этого привело его к смерти. Старлок с Бассетом сейчас, должно быть, спали, а эти сведенья не казались особенно важными, чтобы броситься будить кого-либо из них. Когда я вошёл в офис, Джейн читала журнал любовной беллетристики. Она тут же сложила его и вопросительно взглянула на меня. Я покачал головой. — Ничего серьёзного, Джейн. Просто, думаю, надо отчёт составить на случай… на случай, если утром я поздно освобожусь. — Я хотел было сказать — на случай, если со мной что-то случится, но это прозвучало бы по-дурацки. — То есть, мне застенографировать? — Если ты не против. Блокнот у Джейн был наготове, и я надиктовал ей о том, что со мной происходило с тех пор, как я покинул агентство. Даже об убийстве Карла Дела. Я уже рассказал Старлоку всё, что мне было об этом известно, — за исключением числа четыреста двадцать, про которое Бассет спросил меня по телефону позднее, — но мне подумалось, что надо бы и в обычный отчёт это же всё занести, пока подробности свежи в моей голове. Когда я заканчивал докладывать о разговоре с Оги, из служебного помещения вышел Эмиль, жмурясь от света. — Услышал, вот, голоса. Что-то новое, Эд? Я уже хотел ответить «Нет», но тут вспомнил, что ему неизвестно произошедшее с Карлом, а потому я кратко рассказал и добавил, что он сможет прочесть мой отчёт, когда Джейн его отпечатает. Покидая агентство, я решил, что уже достаточно обдумывал всё, что мог обдумать сегодня, а потому взял до дому такси. Я смертельно устал, к тому же выпивка, которую я влил в себя в «Голубом крокодиле», хоть слабо да чувствовалась. Я об этом не жалел, поскольку, как я знал, это поможет мне уснуть. Домой я прибыл в без четверти три. Вступив на лестницу, я услышал шаги над головой: то был ожидавший меня на моей лестничной площадке полицейский детектив, мне не знакомый. Дверь в комнату Карла была открыта, там горел свет, из чего следовало, что детектив разместился там на ночь и следил за всеми приходящими. Я назвал себя, и он кивнул. — Капитан мне о вас говорил. Вы ведь работаете над этим делом вместе с нами. Есть что-нибудь новое? Мне подумалось, что он, должно быть, не настолько в курсе событий, чтобы пересказывать ему свой разговор с Оги, а потому я просто покачал головой. Спросил только, не говорил ли ему Бассет также и об Эстелле Бек. — У меня есть список жильцов, и это имя в списке. Она — единственная, кто ещё не дома, а мне поручено спрашивать каждого, почему он явился поздно. — Она допоздна на работе в ночном клубе, и я за неё ручаюсь. До утра ещё вернётся. — Ладно, тогда допрос третьей степени к ней применять не будем. Чертовски скучно сидеть здесь одному. Зайдём, поболтаем? Я ответил, что рад бы, но мне завтра рано вставать, и лучше выспаться. — Ладненько, — ответил он. — Ну что ж, спокойной ночи. — Полицейский вернулся в комнату Карла, оставив дверь приоткрытой, чтобы слышать входящих с улицы. Мне стало любопытно, как Эстелла выкрутится, если её «возможно» означало то, что означает «возможно» в устах женщины. Может, стоило позвонить ей и сообщить, что местечко под наблюдением? Нет, не стоило. Я взошёл к себе и бросился на кровать. Должно быть, я заснул тотчас же, как моя голова коснулась подушки. Но сон мой не был глубок, и голоса в коридоре — голос Эстеллы и голос детектива — меня пробудили. Я взглянул на светящийся циферблат своих наручных часов; было почти пять. Тусклый серый свет раннего утра просачивался сквозь два больших окна, выходящих на улицу. Со стороны двери послышался шуршащий звук; я повернулся на спину и приподнял голову. На полу под дверью лежал сложенный лист бумаги. Дотянувшись до него, я услыхал шаги Эстеллы, удаляющиеся по лестнице на третий этаж. С листом бумаги я подошёл к окну, чтобы прочитать не зажигая света. Там значилось: «Привет, Эдди! Оги сделал мне предложение. Принять?» Я накинул халат, сунул ноги в тапочки и вышел в коридор. В ту секунду, как я распахнул свою дверь, в дверях Карловой комнаты появился тот детектив; увидев меня, он усмехнулся. — Кажется, в записке нечто важное по поводу этого дела, что тебе захотелось поговорить с ней, а? — Вполне возможно, — ответил я. — Отметишь в рапорте, что я отправился наверх?