— Не забывай держать меня в курсе дела. Пообещав, я направился в Корвин-билдинг, не особенно торопясь, и прибыл туда ровно в половину девятого. Демминтона мне пришлось прождать ещё несколько минут. Когда он отпер дверь своей конторы, я взошёл за ним и объяснил, кто я и что мне нужно. Юрист взглянул на меня с некоторым удивлением. — Но ведь один из ваших побывал тут всего пару дней назад. Не то чтобы я возражаю, но вы, случаем, там у себя не напутали? Я рассказал ему историю, которую держал наготове: дескать, тот дознаватель, что побывал у него в среду, бросил службу никого не предупредив и не сдав отчёта; мы очень сожалеем, но всё приходится проделать заново. — Пожалуйста, проходите. Сегодня я пришёл рано, поскольку накопилась некоторая работа, но, думаю, смогу уделить вам пару минут, как и тогда тому человеку. — Мы прошли через приёмную в рабочий кабинет; взмахом руки юрист указал мне на стул перед своим рабочим столом, а сам прошёл за стол. — Я всё вам повторю. С Рейналом я был знаком приблизительно три года, но не слишком близко. Когда я впервые с ним познакомился, он держал бар в одном месте на Дерборн-стрит близ Гётевского института. А я жил от института за углом, тогда ещё холостяк. Это был приятный маленький бар, в котором я провёл много-много вечеров. Мы с ним частенько беседовали, и он мне нравился. Мы довольно хорошо знали друг друга — насколько могут узнать друг друга бармен и завсегдатай, не встречаясь больше нигде, помимо барной стойки, — в течение примерно года. Потом, два года назад, я женился и покинул тот околоток. Томми я не видал в течение года, а потом тот явился ко мне в контору — он, понятное дело, знал, что я юрист, — с тем желанием, чтобы я решил для него один мелкий правовой вопрос. Его автомобиль столкнулся с другим автомобилем, второй водитель предъявил ему иск, а Томми утверждал, что это была вина того водителя, и попросил меня завести дело. — А вина-то была чья? — спросил я. Демминтон развёл руками. — Обычная вещь: слово одного против слова другого да отсутствие свидетелей. По его просьбе я подал встречный иск, — не потому, что надеялся его выиграть, но просто ради переговорной позиции, пока не дошло до суда. На том всё и кончилось: адвокат второго водителя согласился отменить свой иск, если мы отменим наш. Нет победителей, нет проигравших, нет и юридических ошибок. — И тогда вы видели Рейнала в последний раз? — спросил я. — Да, в последний. Как я и сказал, шесть месяцев назад. Столько же продлилось то дело, которое я для него возбудил. Я не хочу сказать, что оно отняло много времени, — в общей сложности я не потратил на него и полного рабочего дня, — но тянулось оно шесть месяцев, пока мы… ну, назовём это «ничья». — Он хоть заплатил вам? — Да нет… Я послал ему счёт на пятьдесят долларов — разумная сумма, мне ведь было известно, что он всё равно стеснён в средствах, — но он так и не заплатил. — Вы не истребовали? Демминтон пожал плечами. — Такую сумму — не стоило труда. Когда-нибудь, возможно, я бы и продал этот долг коллекторскому агентству — которое долги выбивает. Теперь же, когда он покинул город, даже такое агентство мне гроша ломаного не даст. — А вы знали, что он покинул город, до того как мой… другой наш представитель побывал здесь? — Нет, не знал. Он меня впервые о том уведомил. Около шести месяцев назад я послал Рейналу счёт на пятьдесят долларов. Затем слал напоминания по первым числам каждого месяца вплоть до нынешнего. Ничего от него не получал и ничего о нём не слышал, с тех пор как то дело было закрыто. — И, однако, вы дали о нём благоприятный отзыв? Демминтон нахмурился. — Я всего лишь сказал правду, как вы сами поймёте, если справитесь с вашими записями. Я сказал, что знал его два или три года, что в то время он был моим клиентом и высказать против него мне нечего. — Нет ли у вас предположений, куда он мог направиться, покинув город? — Нет, разве что он часто заводил речь о Калифорнии; побывал там разок и говорил, что хотел бы пожить там снова. Но определённого города, насколько я помню, не упоминал. Вот и всё, молодой человек, что я могу вам о нём сообщить. У нас не было общих друзей, вообще ничего общего, кроме той болтовни за прилавком, о которой я уже рассказал, и того дела о столкновении, которое я возбудил для него, когда ему пришло в голову обратиться ко мне за юридической помощью. Я поблагодарил и поднялся на ноги. Затем произнёс, словно бы нечто вспомнив: — Чуть не забыл, мистер Демминтон. Начальник просил меня спросить вас, как себя вёл наш второй дознаватель — тот, что был здесь в среду. Ничего странного не было в его поведении? — Странного? Что вы имеете в виду? И какая вам разница, если он с вами порвал? — Разница будет, если когда-нибудь нас попросят дать о нём отзыв. Забавная вещь: он работал у нас три года, а тут вдруг, в среду, позвонил и сказал, что увольняется, уезжает из города и чтобы мы выслали ему чек почтой в Нью Йорк до востребования. А сам так и не послал нам отчёта — отчего я и должен теперь проделывать ту же работу — и не дал никаких объяснений. Понятно, почему все у нас так удивлены. — Гм-м… Отвечу, раз так. Ничего в его поведении странного не было. Весьма приятный человек, я бы сказал. — Свой день он начал с вас, если я не ошибаюсь. Нет ли у вас предположений, куда он намеревался двинуться отсюда, к кому? Демминтон покачал головой. — Не имею представления. Помню, он пришёл рано, почти точно в девять. Я рассказал ему то же, что и вам. Вот и всё; куда он потом отправился — не имею понятия. Я поблагодарил и оставил Демминтона в покое. Ничего не получив, я знал лишь, что следую по стопам дядюшки Эма с опережением в полчаса. Оставалось три пункта: жена Рейнала, шурин, живший в том же доме, и бар, бар «Конура» — последнее место работы Рейнала. Правда, благодаря Демминтону появился ещё пункт — тот факт, что от трёх до двух лет назад Рейнал работал в баре на Дерборн-стрит возле Гётевского института. Но новость не казалась горячей. Когда то ещё было; я не думал, что дядюшка Эм ею озаботился, — по крайней мере, не раньше, чем разобрался с первыми тремя пунктами. Жена пока отодвигалась: дядя позвонил ей и условился о встрече позже; а потому оставался шурин и бар на Саут-Кларк-стрит. Я решил в пользу бара, — не потому, что он был ближе; дядя наверняка пожелал убить двух пташек одним камнем: отложил встречу с шурином в том многоквартирном доме до того или почти того часа, когда планировал и с женой встретиться. Я рассудил, что он прошёл до Кларк-стрит, а там сел на трамвай в южную сторону — двенадцать кварталов всё-таки, — и решил поступить так же. На место я прибыл в девять с четвертью; бар был ещё закрыт. Я зашёл в небольшую тошниловку по соседству и спросил человека за кассой, не знает ли он, в котором часу обычно открывается этот бар, что рядом с ними. — Обычно — в десять, — ответил тот. — А вот в соседнем квартале обычно — раньше, если хотите выпить. Думаю, уже открыт. — Да нет, обожду здесь, — сказал я. — Чашечку кофе ведь дадите? — Разумеется. — Человек обратился к электрокофейнику и нацедил. Я сел на стул у конца прилавка, ближайшего к кассе, и кофе было подано мне туда. Вынув из кармана фотографию дяди Эма, я положил её на прилавок. — Встречали такого? Человек склонился над фотографией. — Лицо словно знакомое. Кажется, недавно он сюда заходил. — Не в среду? Третьего дня, и в такое же время. — Верно. Задал тот же вопрос, что и вы. Насчёт соседнего бара. Я сказал ему, что открывается в десять, а он попросил чашку кофе, всё-всё как вы. Только ему не пришлось ждать долго; и так уже было почти что десять. Не уверен, правда, что в среду. Зато я был уверен, так что не о том была забота. Я всё ещё шёл след в след, только временное преимущество перед дядей Эмом утрачивалось. До этих десяти часов, когда открывался бар «Конура», ждать мне приходилось дольше. — Знавали там бармена по имени Томми Рейнал? — Был там один по имени Томми, не знаю как по фамилии. А что? Вы коп или в том роде? — Частный детектив. Что вы знаете об этом Томми? — Немногое, только что он — да и тот бар — попали в передрягу месяц назад; кажется, продали спиртное малолетним. Оштрафовали и Томми, и заведение, а Томми вдобавок потерял лицензию или что там у него. Ещё и Перри волновался, что лишится лицензии на свой кабак, но обошлось. И это правильно. Его же не было, когда это произошло. — И всё же, — проговорил я, — по закону хозяин отвечает за поступки своих подчинённых. — Так Перри выплатил штраф. Но я не думаю, чтобы и Томми был сильно виноват. Столько подростков за год или два до совершеннолетия выглядят старше своих лет! Слушайте, а не работаете ли вы на лицензионную комиссию или что-то в этом роде? Казалось, его отношение к Томми Рейналу было доброжелательным, а потому я счёл, что добьюсь большего успеха, если притворюсь, что тоже симпатизирую Томми. И я сказал: — Что вы; я из частного агентства, а Рейнала мы разыскиваем потому, что у юридической конторы, на которую мы работаем, имеются для него новости, весьма ему выгодные. Только вот он в отлучке, и они не могут с ним связаться. — Имеете в виду наследство или что-то в этом роде? Деньги ему, что ли, причитаются? Ему явно не верилось в нечто столь простое, и я решил слегка усложнить для него легенду. — Это не наследство, хотя они — по имущественной части. Это по поводу продажи собственности; нужна его подпись, чтобы претензий потом не возникало. Я не сказал, какова цена этой подписи — несколько долларов либо несколько тысяч. Пусть включит воображение. — Что ж, — сказал он, — кажись, говорите правду. Почти то же самое рассказал мне и тот, другой, которого вы мне фотку показали. Только зачем они посылают вас двоих с одним и тем же вопросом? — Так ведь, — отозвался я, — тот пропал. А наши решили сделать ещё попытку: вдруг мне попадётся такая зацепка, которую он просмотрел. — Тогда чего вы показываете мне его фотку и спрашиваете, на побывал ли он тут? На этот раз мне потребовалась передышка, чтобы всыпать ложечку сахару в свой кофе. — По сути дела, — сказал я, — наш человек уже окончательно порвал с нами, а потому меня просили проверить, точно ли он повидал всех тех, о которых утверждал, что повидал, или просто сварганил красивый отчёт. Ну и попросили меня заново провести расследование, поскольку он в нашем агентстве новичок. — А! Да нет, он со мной поговорил. Только я ничего не смог ему сообщить, потому что я-то знал Томми лишь постольку-поскольку: заходил иногда по соседству выпить пару рюмочек. А как он перестал там бывать, так я и не слыхал о нём, — с месяц или около того. — Если он уехал из города, вы не знаете, куда он мог отправиться? — Ни малейшего понятия. О своих личных делах он никогда не распространялся, — за те несколько раз, что мы с ним болтали языками. Я даже фамилии его не знал. Вошёл посетитель, и владелец заведения отправился к центру прилавка его встретить. Я потягивал кофе и размышлял — можно ли как-то с пользой провести ещё полчаса до открытия «Конуры»? Наверно, всё-таки можно. Я отправился к телефонной кабинке у дальней стены заведения и поискал в справочнике номер этого шурина, проживавшего в том же здании, что и жена нашего беглеца. В девять-тридцать ей звонить было ещё рано, но для звонка ему время было подходящее. Когда шурин поднял трубку, я назвал себя и сказал, что представляю кредитную компанию Бартлетта, так нельзя ли нам встретиться и поговорить про его свояка?