Нечто в манере, в которой он это произнёс, заставило меня спросить: — Вы что же, заподозрили, что деньги нужны ему, чтобы дёрнуть из города? — Знаете, немного вроде того. Уж так он убеждённо рассказывал о том, как ему необходим этот полтинник для получения работы; убеждать он умеет. И тут мне подумалось: а не надумал ли сукин сын смыться? — а раз так, то, может быть, даже и лучше. Мэдж убедилась, какой он был скотиной, и намерена добиться развода. Да, это стоит пятидесяти долларов. — Конечно, это не моё дело, — сказал я, — но если вы и впрямь так считаете, — и я вас не виню, — то почему помогаете нам искать его? Лицо Дженнингса приобрело твёрдость. — Потому что надеюсь, что вы засадите его в тюрьму за автомобиль. Мэдж не хотела писать заявления. А вот я попытался, — ради этих пятидесяти долларов; но мне сказали, что если он их занял, то всё, что мне остаётся, это подать иск. А вот ваша кредитная компания его-таки засадит. Но даже при этом я не желал бы его поимки, если бы всё ещё беспокоился за Мэдж. Однако теперь с ней всё в порядке: она не передумает, разведётся с ним, даже если он приползёт к ней на коленках. Звучало разумно, и я решил, что лучше перейти к существенным деталям, а потому спросил его о приятелях Рейнала, попутно вытащив свой блокнот и карандаш, чтобы записать имена — и адреса, если он их знал. — По-настоящему близких друзей у него не было, — сказал Дженнингс. — Знакомых было много, — естественно, он же бармен. Мне известны имена кое-кого, с кем он приятельствовал, но ручаюсь, что никому из них он не сказал, куда направляется. Не настолько глуп. Если хотите, то дам вам фамилии тех, кого он знавал. Но проку не будет. — А сколько фамилий записал тот второй дознаватель? — Три. Я назвал ему троих. — Тогда и мне их, пожалуйста, пусть даже проку не будет. То есть, если даже они ничего не расскажут мне про Рейнала, нужно будет выяснить, повидал ли их тот дознаватель. Мы ведь также желаем выяснить, что с ним-то случилось и почему он так внезапно покинул город. Дженнингс назвал мне троих, а также адреса двух и место работы третьего. Я спросил, не говорил ли Дженнингс тому дознавателю нечто такое, чего не сказал ещё мне, что-нибудь вроде неприметного следа. Покачав головой, Дженнингс встал. — Не хочется вас прогонять, но уже одиннадцать; мне нужно бриться да сваливать. Смена моя в двенадцать, а ведь ещё нужно дойти. — О, разумеется, — согласился я. — И премного благодарен. — Я направился к прихожей, но на полпути обернулся. — А второй человек из нашей компании разговаривал с миссис Дженнингс? И вновь Дженнингс потёр подбородок. — Не то чтобы он с ней разговаривал. Я позвал её разок, чтобы она дала ему имя гадальщика, к которому ходит и к которому Томми тоже разок заходил, когда узнал о нём от неё. А может, и больше, чем один раз, не знаю. — Он махнул рукой в сторону кухни. — Сами её спросите, ладно? А я буду собираться. Я прошёл через прихожую на кухню. Миссис Дженнингс, вытирая руки, повернулась ко мне от раковины, а я остановился в дверном проёме. Я рассказал ей, что мне было нужно. — Ах, да, — отозвалась миссис Дженнингс. — Его зовут Рама Сингх. Он чудо. Стоило мне к нему прийти — в первый же раз! — как он мне всё обо мне рассказал. Даже не знаю, как он это делает, вот чудо! — Индус? — спросил я. — Э-э… не знаю. Выглядит не похожим, но носит тюрбан такой. Отлично говорит по-английски, но, кажется, говорил мне, что учил его в Индии или ещё где-то там. — Рейнал тоже ходил к нему? — Сказал, что ходил. Я нашла его — это я о мистере Сингхе — через одну приятельницу месяца три назад. Он живёт отсюда в десяти кварталах, на Барр-стрит. Не помню номера дома, но это сразу за углом от Польк, ещё нужно перейти мост, что по Польк-стрит. Я и Джиму предлагала сходить, и Мэдж, но они не пошли. А вот Томми обещал, что пойдёт, а потом сказал, что ходил. Но он так и не сказал мне, что говорил ему мистер Сингх, и я не знаю, ходил ли он туда снова. Тут, казалось, мне взять было нечего, кроме того что дядюшка Эм, возможно, тоже посетил этого Сингха. Хоть на него это не было похоже. И всё же я спросил: — А тот второй дознаватель записал имя и адрес? — Кажется, нет. Пока я с ним разговаривала — ничего не записывал. Я поблагодарил и покинул квартиру Дженнингса; поднявшись на следующий этаж, позвонил в квартиру номер семь. Женщине, отворившей дверь и пригласившей меня войти, было около тридцати, то есть гораздо меньше, чем её брату. Она и выглядела не столь интеллигентно. Глупой, может, и не была, но в умственном смысле далеко не продвинулась. Лицо было бы привлекательным, будь в нём поболее одухотворённости и печать мысли. Да и весила она уже на двадцать или тридцать фунтов сверх необходимого, а лет через десять посрамит любую корову. Для разговора она ввела меня в гостиную, и она-таки заговорила. Мне не оставалось возможности вставить хотя бы пару фраз; даже не пришлось объяснять, почему за одним дознавателем к ней прислали второго. И мне было легче, и ей приятно было выложить всё снова. Я выслушал то же, что узнал уже от Дженнингса, и сверх того множество домашних и интимных подробностей. Но ничего такого, что помогло бы определить местоположение Томми Рейнала — и дядюшки Эма. Спустя три четверти часа я приложил усилия к достижению истинной цели моего прихода, то есть получению тех или иных зацепок, которые она могла дать дядюшке Эму, а тот счесть достойными дальнейшего исследования. Теперь я знал, что до полудня он посетил всех тех, кто значился в записке Старлока. До четырёх он в агентстве не показывался, а потому три часа мог потратить на то, чтобы идти по следам, на которые его навели миссис Рейнал и её брат. Миссис Рейнал с трудом отвечала на конкретные вопросы; она тарахтела обо всём подряд, но я продолжал наседать и в результате разжился двумя отправными пунктами. Во-первых, я узнал имя и адрес какого-то весьма близкого приятеля Томми, которого Дженнингс не упоминал. Женщина была твёрдо уверена в том, что тот второй дознаватель записал его имя и адрес. Во-вторых, оказалось, что у Томми был дядя, — единственный родственник, о котором он когда-либо при ней упоминал — по имени Чарльз Рейнал, торговавший недвижимостью где-то в Джексонвиле. Женщина полагала, что Томми направился либо в Калифорнию, либо во Флориду, поскольку погода в Чикаго всегда была ему ненавистна. И если он избрал Флориду, то там мог войти в сношения со своим дядей. Она полагала, что рассказала это тому дознавателю из кредитной компании, но не уверена. У меня было чувство, что она-таки рассказала, поскольку дядя Эм обязательно спросил бы её о родственниках Рейнала, где они живут, и все те же факты стали бы ему известны. Это уже было нечто такое, что я мог предоставить кредитной компании за оплату ею нашего дня работы. А уж им останется написать полиции в Джексонвиль, чтобы там поискали автомобиль или самого Томми Рейнала. Было немного за полдень, когда я покинул миссис Рейнал. Вряд ли и дядюшка Эм выбрался от неё раньше, я не опережал его. Теперь он, возможно, съел ланч, и я проделал то же. Вероятно, и в том же ресторане, который встретился мне всего лишь в квартале от дома миссис Рейнал. Это можно было бы установить точно, покажи я фотографию дядюшки Эма, но мне было не принципиально. К тому же я бы встревожился, окажись, что он тут всё же не завтракал. Ещё не заказав ланча, я направился к телефонному аппарату и позвонил в агентство. Бен сообщил мне, что новостей не поступало и ничего не произошло. Он пожелал узнать, как мои хождения. Я сказал, что побывал везде, где побывал и дядюшка Эм, но нигде, кажется, не встретил никакой зацепки и не нашёл никакой связи с тем, что произошло после того, как он вернулся в агентство. — Не останавливайся, — велел мне Старлок. — Чем больше об этом думаю, тем больше признаю твою правоту. Я имею в виду — проследи все его передвижения до того часа, в котором он отчитался. Нам раньше следовало так поступить. Покинув телефонную будку, я, вместо того чтобы усесться прямо у стойки, занял одну из боковых кабинок. Мне хотелось просмотреть свои записи, все имена и адреса, и распланировать работу на послеполуденное время. Дядюшка Эм, несомненно, тоже занялся этим за ланчем. У меня, как, несомненно, и у дядюшки Эма, были записаны четыре фамилии. Если ни Дженнингса, ни миссис Рейнал не подвела память, других у него не могло быть. Трое из четырёх находились недалеко в южной части города, все в радиусе мили или близко к тому. Этих троих дядюшка Эм сумел бы повидать лично, по крайней мере — попытаться. Четвёртый адрес располагался значительно западнее, почти что в Сисеро, в пригороде. Покончив с едой, я вернулся в телефонную будку и поискал номер Харви Шпенглера, — того самого, что жил так далеко на западе. В телефонной книге его не оказалось, поэтому я позвонил в справочную, назвал им адрес и получил в ответ номер телефона — у них он имелся. Я позвонил по этому номеру. Скорее всего, я попал в дом с меблированными комнатами; Шпенглера там не оказалось, но они полагали, что он просто вышел позавтракать и скоро вернётся. Я выбрал ближайший из оставшихся адресов и направился туда, к человеку по имени Альберт Бургойн. Там выяснилось, что по субботам он работает после полудня, вот почему его не было дома. Мне дали адрес галантерейного магазина и сказали, что по средам он тоже работает во вторую половину дня. Галантерея была недалеко; трамвай, ходивший по Кларк-стрит, доставил бы меня туда в пять минут. Но сначала я завернул в аптеку и вновь попытался связаться по телефону со Шпенглером. Теперь мне это удалось. По телефону легенда о кредитной компании звучала бы совсем иначе. Если вы не разговариваете с людьми лицом к лицу, они замыкаются в себе. А потому я произнёс: — Это говорит Джей Уилер. Не подскажете ли, где можно найти Томми Рейнала? — Не подскажу. Томми я не видел больше месяца. А вы кто? — Джей Уилер. Я как-то видел вас вдвоём с Томми. У меня для него есть деньжата. Не много, но их надо отдать и вычеркнуть из списка. — За что деньги-то? — А выигрыш. Чуть больше месяца назад он давал мне пять баксов на одну клячу, ну и выиграл. Тридцать четыре доллара шестьдесят центов. И всё не приходит их забрать, — может, и не знает, что выиграл. Не люблю, когда в моём списке невыплаченные выигрыши, хоть сам их всучивай. Так не скажете, где он? — Я слыхал, что он дёрнул из города. Так что, скажу вам, возьмите денежки себе. Если только не желаете отделить двенадцать баксов мне. Он их мне должен. Я рассмеялся. — И вы не знаете, куда он мог отправиться? — Я почувствовал, что это не лучший вопрос, не для моего образа. Но Альфред не заметил. — Не знаю, разве что в Калифорнию. Но теперь и сам удивляюсь: точно ли он сбежал? Пару дней назад мне звонил ещё другой букмекер, и у него, чёрт подери, тоже имелся выигрыш для Томми. Побольше вашего. Чего ж тогда Томми не стал дожидаться результатов, не подсобрал тех денежек, что навыигрывал? Я поблагодарил и повесил трубку. Ну не смешно ли! — дядюшка Эм использовал тот же предлог, что и мне пришёл в голову. Смешно, да только смеяться не хотелось. Во всяком случае, одно имя из списка долой. К галантерее меня привёз трамвай. Была половина второго; мне сказали, что Альберт Бургойн вышел на ланч и назад его ждут к двум. Я решил, что лучше мне подождать поблизости, чем отправляться по оставшимся двум адресам, а потому я направился в заведение на углу и скоротал полчаса за бутылкой пива. Ну, и позвонил в агентство узнать, нет ли чего нового. В два я вернулся в галантерею. Бургойн только что пришёл. Я поведал ему ту же историю с кредитной компанией и спросил, не знает ли он, где сейчас Томми Рейнал. Нахмурившись, Бургойн несколько секунд колебался. Наконец он произнёс: — Да, я знаю, где сейчас Томми. Глава 16 Вот уж чего я не ожидал, так не ожидал! Да и в тупик стал: неужто дядюшка Эм не побывал тут? Ведь сказал же Дженнингс, что дядюшка записал имя Бургойна. Вообще-то, где находился Томми Рейнал, мне было плевать. Захотелось закрыть эту тему и перейти прямо к дядюшке. Но требовалось выдержать роль, так что я обуздал нетерпение и спросил Бургойна, так где же Рейнал. — В Луисвилле, что в Кентукки. Остановился в Кентукки-хаусе под именем Том Рейнольдс; имя несколько изменил, но не сильно. Вчера я получил письмецо. — От него? — изумился я. — Чёрт, нет. От моего двоюродного брата, он живёт в Луисвилле — занимается доставкой от большого винно-водочного магазина. Он провёл здесь в Чикаго парочку недель примерно год назад и познакомился с Томми. И вот он написал мне, что несколько дней назад ему нужно было подвезти кое-что из спиртного некоему Тони Рейнольдсу в Кентукки-хаус. А это имя якобы напомнило ему, что в Чикаго он знавал некоего Томми Рейнала, и когда он доставил свои бутылки в номер заказчика, тот и оказался Рейналом. Про его словам, Рейнал его не признал, — они только раз встречались, да и сам он не был бы в уверенности, что тот точно Рейнал, если бы не фамилия, такая близкая к настоящей. В любом случае мой брат ничего не сказал ему насчёт смены фамилии, лишь мне написал. — Вы говорите, что получили письмо только вчера? — Да, и я всё пытался вспомнить название вашей компании. Тут побывал другой человек — пару дней назад, кажется в среду. Или то была другая организация, которая тоже его ищет?