Дело № 15. Искандер Самое необычное и скандальное из всех дел СПбСП. И, наверное, самое загадочное из-за так и невыясненных мотивов преступника — великого князя Николая Константиновича. Поэтому до сих пор существуют сомнения в его виновности. Рис. 59. Великий князь Николай Константинович Романов Случилось оно годом ранее исчезновения часов в том же Мраморном дворце. Только на этот раз ограбили не Константина Николаевича, а его супругу Александру Иосифовну. В её спальне из оклада иконы, которой когда-то благословил брак великокняжеской четы Николай I, украли три бриллианта. Г.Г. Кирилов утверждал, что это дело было раскрыто под его руководством, но в апреле 1874 года, когда произошла и была раскрыта эта кража, Сыскную возглавлял Путилин. Может быть, Иван Дмитриевич находился тогда в отпуске по болезни? Рис. 60. Фанни Лир (Харетт Блэкфорд), возлюбленная великого князя Николая Романова Кража была раскрыта СПбСП быстро — через два дня после обнаружения пропажи 12 апреля 1874 года бриллианты были найдены в одном из городских ломбардов. Выяснилось, что сдал их туда адъютант великого князя Николая Константиновича, сына Александры Иосифовны и Константина Николаевича, капитан Конногвардейского полка Евгений Варнаховский[140]. На его допросе, который провел 15 апреля градоначальник Ф.Ф. Трепов, присутствовали оба великих князя, отец и сын. Но Варнаховский поклялся в невиновности. В тот же день следствие передали из Петербургской полиции шефу корпусов жандармов графу П.А. Шувалову. Ему Е.П. Варнаховский признался, что заложил бриллианты по указанию великого князя Николая Константиновича. Тот ещё задолго до этой истории считался enfant terrible дома Романовых, потому что имел наглость публично утверждать, что престол достался его дяде, Александру II, "по недоразумению". Мол, согласно Акту о престолонаследии, подписанному в 1797 году Павлом I, законным преемником царя является сын, который родился, когда его отец был уже государем или хотя бы наследником. А Александр II родился в 1818 году, когда наследником ещё считался великий князь Константин, второй сын Павла I. Зато отец Николая Константиновича — Константин Николаевич — родился в 1827 году, когда Николай I уже занял престол. Нетрудно догадаться, что за подобные публично высказанные взгляды ни император Александр II, ни цесаревич — будущий император Александр III — Николая Константиновича не жаловали. Не одобряли в свете и связь великого князя с американской танцовщицей Фанни Лир (настоящее имя — Харетт (Генриетта) Блэкфорд) — та до знакомства с великим князем успела побывать замужем, родить дочь и развестись. Но Николаю Константиновичу на "общественное" мнение было плевать: он снимал Фанни Лир особняк в центре Петербурга, возил в путешествие по Европе, где сорил деньгами, покупая возлюбленной дорогие подарки. Увидев в Риме знаменитую статую обнаженной Полины Боргезе работы Антонио Кановы, Николай Константинович заказал скульптору Томазу Солари её копию, только вместо Полины Боргезе велел изобразить Фанни Лир. После признаний Варнаховского Шувалов вызвал на допрос Николая Константиновича. На нём присутствовал его отец. Из дневника великого князя Константина Николаевича: "15 апреля… Страшная сцена допроса Николы Шуваловым и мною… Никакого раскаяния. Никакого сознания, кроме когда уже отрицание невозможно, и то пришлось вытаскивать жилу за жилой. Ожесточение и ни одной слезы. Заклинали всем, что у него ещё осталось святым, облегчить предстоящую ему участь чистосердечным раскаянием и признанием. Ничего не помогло!{267}" Николай Константинович так и не сознался. Однако поверили не ему, а Варнаховскому. Почему? Зачем Н.К. Романову было красть бриллианты из спальни собственной матери? Ведь, как и все великие князья, он получал ежегодное немалое денежное содержание, имел собственный особняк на Гагаринской улице, в котором находилось огромное количество очень дорогих вещей, которые он без всяких последствий мог сдать в ломбард или продать. Если бы ему срочно понадобились деньги, Н.К. Романов мог запросто получить огромный кредит как в банке, так и у ростовщиков. 19 апреля была созвана конференция членов императорской фамилии, сановников и врачей, на которой Николая Константиновича признали сумасшедшим, мол, совершил кражу, чтобы иметь возможность покупать подарки американской танцовщице. Фанни Лир тут же выслали из страны (она умерла в 1886 году в Ницце, успев выпустить мемуары о похождениях в России), а Н.К. Романова лишили званий и наград, принадлежавшее ему наследство передали младшим братьям. Его вычеркнули из списков Конногвардейского полка и царствующей семьи и выслали из Петербурга навечно, обязав жить под арестом в том месте, где ему будет указано. Сперва Николая Константиновича сослали в Крым, потом в село Таврово Подольской губернии, затем в Оренбург. После убийства Александра II и воцарения Александра III, давнего недруга Николая Константиновича, его выслали в Ташкент, где он и провел остаток жизни. Занимался научной деятельностью, предпринимательством, орошением местных пустынь, построил театр, учредил стипендии выходцам из Туркестана для обучения в высших учебных заведениях (между прочим, Николай Константинович первым из Романовых получил высшее образование). Отречение Николая II принял с восторгом, подняв над домом красный флаг. Февральская революция позволила ему приехать в Петербург, вернуть себе фамилию Романов (в ссылке он носил фамилию Искандер[141]). Однако обстановка в Петрограде заставила его вернуться в Ташкент, где 14 (27) января 1918 года он скончался от воспаления легких. Когда великий князь уже жил в Ташкенте, его мать, Александра Иосифовна, сделала ему подарок, прислав мраморную скульптуру полуобнажённой женщины с яблоком в руке работы Томаза Солари. Ныне она украшает Ташкентский музей изобразительных искусств. — раскрытие кражи из Исаакиевского собора большого наперсного креста;— раскрытие пяти краж в денежной экспедиции СПб. почтамта на сумму более 100 000 рублей. По всем означенным делам похищенное было отыскано полностью и виновные обнаружены; — раскрытие кражи из Госбанка денежных купонов, которых было заявлено на 37 000 рублей, найдено же в келье у монаха Лавры на 75 000 рублей (за раскрытие этого дела Кирилов получил от императора 1000 рублей){268}. Почему Г.Г. Кирилов покинул Сыскное и где служил (и служил ли?) с апреля 1877 года по сентябрь 1878 года, пока неизвестно. 4 августа 1878 года в Петербурге на Михайловской площади был убит шеф жандармов и глава III Отделения Его Императорского Величества канцелярии генерал-лейтенант Николай Владимирович Мезенцев (1828–1878). Революционер-народник Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский (1851–1895) ударил сановника кинжалом и сумел скрыться вместе с товарищем на поджидавшем их экипаже. Мезенцев добрался домой, но рана его оказалась смертельной, в тот же день он скончался. А Степняку-Кравчинскому удалось выехать за границу. По рекомендации министра внутренних дел Александра Егоровича Тимашева (1818–1893) коллежский советник Григорий Григорьевич Кирилов был приглашён на должность чиновника особых поручений при III Отделении для заведования полицейской агентурой внутри империи при производстве розысков убийц Мезенцева. В ходе расследования Кирилов обнаружил конспиративную квартиру народовольцев, в которой оказалось несколько нелегальных лиц из числа руководителей подпольного движения, огромный склад произведений подпольной печати, большое количество ручного оружия, причем упомянутые лица оказали сопротивление жандармам. Впоследствии Г.Г. Кирилов был назначен старшим чиновником особых поручений с оставлением за ним прежних обязанностей и с присоединением заведования заграничной агентурной частью. На 1 января 1880 года он уже статский советник (однако следующий чин — действительного статского советника — он так и не получит). Г.Г. Кирилов был двукратно командирован за границу: первый раз вместе с полковником Николаем Михайловичем Барановым (1837–1901) для оценки предлагавшихся русскому правительству за полмиллиона франков политических документов революционной организации; второй — для предупреждения ввоза из-за границы преступных снарядов, за что получил орден св. Анны 2-й степени, минуя орден св. Владимира{269}. Полковник Н.М. Баранов в марте 1881 года (после убийства Александра II) был назначен петербургским градоначальником. А вот карьера статского советника Г.Г. Кирилова в 1881 году завершилась. Причиной стал невзрачный чахоточник-очкарик Николай Васильевич Клеточников (1846–1883), которого Кирилов имел неосторожность принять на службу. Дело № 16. Клеточников Николай Васильевич родился в семье архитектора Пензенской казенной палаты. В 1864 году он поступил на физико-математический факультет Петербургского университета, однако в 1866 году врачи признали у него чахотку, и учебу он бросил. Для поправки здоровья Клеточников отправился в Ялту, где поступил на службу. Получив в 1873 году небольшое наследство, он "прожил" его за границей и вернулся оттуда с решимостью принять участие в революционной борьбе. Его землячки — слушательницы Бестужевских курсов — свели Николай Васильевича с членами Исполнительного комитета "Народной воли" Александром Дмитриевичем Михайловым (1855–1884) и Николаем Александровичем Морозовым (1854–1946). Из воспоминаний Н.А. Морозова: "Мы пришли вместе и после четверти часа общего разговора были оставлены девушками наедине с приезжим. — Я хотел бы принять участие в каком-нибудь опасном предприятии, — сказал нам Клеточников совсем просто. Михайлов задумался. — Пока мы ничего такого не можем вам предложить, — сказал он. — Надо немного выждать. А вот не согласились бы вы оказать нам очень ценную услугу? Здесь есть одна подозрительная дама. Она содержит меблированные комнаты и не сдает их никому, кроме учащейся молодежи, говоря, что любит молодежь и ее идеалы, а между тем редко кто доживает у нее до конца зимы, не будучи арестован или сослан. Все это очень подозрительно. Как раз на днях там были арестованы две курсистки, и они пишут нам контрабандой из тюрьмы, что, судя по вопросам, никто другой не мог их выдать, кроме слащавой хозяйки. Не можете ли вы на время поселиться у нее и понаблюдать за нею? — Очень охотно! — ответил Клеточников, и, взяв адрес Кутузовой, как называлась подозрительная дама, он на следующий же день как будто случайно поселился у нее в освободившейся благодаря аресту комнате. Так просто и малообещающе началось одно из важнейших дел "Земли и воли". Целых две или три недели, казалось, не было никаких результатов от усилий Клеточникова приобрести откровенность хозяйки, но ее симпатию получил он очень скоро и притом таким незамысловатым способом, что нам потом было смешно даже вспомнить. [Анна Петровна] Кутузова была страстная любительница поиграть в карты, непременно на деньги, и вдобавок жадна до малейших выигрышей. Заметив ее слабость, Клеточников каждый вечер резался с ней в карты, несмотря на страшную тоску от такого глупого занятия, и проигрывал ей рубля по два, притворяясь волнующимся и удивляющимся ее счастью и ловкости. Скоро вечер, проведенный без ее вечного партнера, стал ей казаться нестерпимым, а заметивший это Клеточников все больше и больше стал выражать сожаление, что даром приехал в Петербург, так как обещанного места в здешнем земстве, по-видимому, совсем не удастся получить. — Еду обратно в провинцию, — начал заявлять он ей каждый вечер. — Здесь и дух-то у вас всех какой-то либеральный, не по мне. Даже вот и вы, серьезная и умная женщина, а все же сочувствуете этим разбойникам! Она же всегда защищала нас. Наконец проиграв ей как-то сразу десять рублей, он сказал: — Нет! Кончено! Прощайте! Завтра же еду в Новочеркасск. Рассчитаемся! Сколько я вам должен за квартиру? — А что если бы я вас устроила? — таинственно заметила Кутузова, будучи не в силах перенести мысли, что из ее рук вырвется такой жилец. — Но где же вы можете? — спросил он. — Ведь у вас нет знакомых, кроме этих стриженых курсисток, с которыми мне противно даже встречаться. — А может быть, и есть? — Где же? — Вот вы так не любите курсисток, а у меня племянник служит начальником всего тайного политического сыска при Третьем отделении. Хотите, я отрекомендую вас ему? — проговорила она, оставив свой прежний либерализм". Рис. 61. Николай Васильевич Клеточников Племянником Кутузовой оказался помощник Г.Г. Кирилова статский советник[142] Василий Алексеевич Гусев. Он предложил Клеточникову "пошпионить" за одним из его приятелей, который подозревался III отделением в революционной деятельности. Николай Васильевич хотел было отказаться — доносительство было ему противно. Но А.Д. Михайлов уговорил его согласиться для того, чтобы революционеры смогли узнать адрес конспиративной квартиры, на которой Гусев встречался с осведомителями. Установив потом за ней наблюдение, народовольцы сумели вычислить "предателей" в своих рядах. Гусев поначалу был Клеточниковым недоволен — по понятным причинам тот не мог сообщить ему никакой ценной информации. И Николай Васильевич со дня на день ждал, что статский советник погонит его прочь. Гусев так бы поступил, если бы не увидел каллиграфический почерк Клеточникова. Он тут же предложил ему место вольнонаемного писаря. И с 8 марта 1879 года народоволец Клеточников начал службу в Третьей экспедиции III отделения. "Он был не только умен и наблюдателен, но и умудрен чиновничьим опытом, легко ориентировался в канцелярской волоките, все умел, все помнил, а главное, на лету схватывал суть любого, хотя бы и невероятно запутанного дела, после чего мог проворно и лаконично изложить его. К тому же сослуживцы и начальство Клеточникова сразу оценили его редкостное усердие: он первым являлся на службу и последним оставлял ее"{270}. И рвение писаря было вознаграждено — 12 октября его приняли на штатную должность чиновника для письма. "После того как Третье отделение было упразднено, а его функции переданы Департаменту полиции, Клеточников с декабря 1880 года заведовал секретной частью 3-го делопроизводства (идентичного по смыслу 3-й экспедиции Третьего отделения) и, наконец, 1 января 1881 года был назначен младшим помощником делопроизводителя всего Департамента полиции. Теперь он, по словам обвинительного акта[143], "был посвящен во все политические розыски, производившиеся не только в С.-Петербурге, но и вообще по всей империи". Ему доверялись и сбор, и пересылка, и хранение секретной информации. Сам Николай Васильевич показывал на дознании, что он всегда имел при себе ключи от шкафов с перлюстрацией, от сундучка с бумагами особой секретности, а в последний месяц службы и от шкафа с запрещенными книгами".{271} Начальство благоволило к нему. "Николай Васильевич частенько получал денежные премии, а иногда, в особом порядке, даже приглашения от начальства на званые вечера. 20 апреля 1880 года царь Александр II, по представлению "вице-императора" М.Т. Лорис-Меликова, пожаловал Клеточникову орден св. Станислава 3-й степени. Полковник ВА. Гусев, генерал[144] Г.Г. Кириллов и директор Департамента полиции В.К. Плеве после ареста Клеточникова вынуждены были признать … что он "в продолжение всей своей службы отличался особенным усердием и пользовался полным доверием начальства"{272}. Клеточников был очень важным источником сведений для народовольцев — предупреждал их об обысках, арестах и предателях. Однако знал он далеко не всё. 18 июля 1880 года был арестован и предан суду 20-летний рабочий-народоволец Иван Окладский. Его приговорили к повешению. В камере смертников он согласился в обмен на жизнь сотрудничать с охранителями. По наводке Окладского был арестован агент Исполнительного комитета "Народной воли" Г.М. Фриденсон. Далее по цепочке полиция вышла на Клеточникова. Его тоже приговорили к смертной казни, однако 17 марта 1882 года её заменили пожизненным одиночным заключением. Клеточников отбывал его в Алексеевском равелине Петропавловской крепости. Условия содержания там были издевательские. И Николай Васильевич в знак протеста объявил голодовку. Однако здоровье его было подорвано чахоткой, и на десятый день голодовки он скончался. После этого режим в Алексеевском равелине немного смягчили.