– Сидеть, между прочим, негде, – продолжал Даня. – И есть очень хочется. А где буфет, я не знаю. – Нельзя в буфет, ты что?! А вдруг вызовут! Павильонная дверь распахнулась, все вытянули шеи в ту сторону, и Настя тоже. Даже гул голосов немного утих. В коридор выскочила девушка с двумя подносами, уставленными чашками, бумажными стаканами, блюдцами и тарелками. Попой она толкнула тяжелую створку и, балансируя подносами, как жонглер-эксцентрик, помчалась куда-то. Все расступались перед ней. – Наверняка она знает, где буфет, – сказал Даня, проводив ее глазами. – Если следовать разумной логике. Чашки и тарелки явно из буфета. – Мы не пойдем в буфет, – твердо сказала Настя. – Мы будем ждать здесь! – Такова наша севрюжья доля, – легко согласился Даня. Он вообще легко соглашался, она уже заметила. И то и дело вставлял «между прочим»! В коридоре было душно, и казалось, народу все прибывает. У Насти гудели ноги, и хотелось сесть, но куда тут сядешь?.. – А что у тебя спрашивал следователь? – Ну, как все было, – отозвалась Настя, вглядываясь в толпу. Что же их так много?! – Как мы на четвертый этаж пошли, как увидели! Я ему про часы рассказала! У нее часы были в виде медальона, висящего на браслете, а когда мы ее нашли, часов не оказалось. Слушай, я не могу сейчас про это говорить, я и так нервничаю. – Поступала бы лучше на исторический, – ни с того ни с сего посоветовал Даня Липницкий. – Наука крутая, в истерике никто не бьется. – Я не хочу на исторический. Я актриса. Акт-ри-са! – А-а, – протянул Даня. – Тогда конечно… Вернулась взмыленная девушка – поднос на этот раз был только один. Кто-то открыл ей дверь, она проскочила в павильон, и снова ничего, только ожидание. От этого ожидания с каждой секундой становилось все невыносимей, словно ртути наглоталась. – Я хочу туда, – сказала Настя и подбородком показала на павильонные двери. – Там же что-то происходит! Почему нас не вызывают? Вдруг уже всех набрали? – Ну, это маловероятно. – Я хочу туда, – повторила Настя. – Слушай, а вдруг там кастинг героев? Сначала герои, потом эпизоды, а потом массовка?.. Вот бы посмотреть! Даня почесал голову, от чего сделался необыкновенно лохмат. – Нужно что-то придумать, – сказал он. – Что мы можем придумать? – Да ничего не можем, – Настя вытерла мокрый лоб. До чего душно, просто ужас! И ноги какие-то тупые, тяжелые. – Папа говорит, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Из съемочного павильона вдруг вывалились люди, среди них девушка с подносом и давешняя администраторша с папкой. – Массовка «ПТУ»! – зычно прокричала администраторша. – Ждем спокойно, никто никуда не уходит, в обморок не падаем, держим себя в руках!.. Сейчас продюсер посмотрит артистов, и начнем кастинг!.. – Продюсер приедет? – выкрикнули из толпы кликушеским голосом. – Сюда? – Он уже приехал! Со сценаристом вместе! Так что спокойненько ждем своей очереди! – Какой продюсер? – жадно спросила Настя у чьей-то спины. Спина не дрогнула и не обернулась. – Кто приедет, – пристала она к другой. – Кто? Вы не знаете? А? Кто приедет? Девушка с подносом, оказавшаяся совсем близко, вдруг ей ответила: – Да сам Герман приехал, идет сюда. Вздумал героев смотреть! Теперь до ночи застрянем. – А вы администратор? – встрял Даня, и девушка кивнула. – Слушайте, – продолжал тот вдохновенно. – Давайте мы вам поможем! Мы все равно стоим без дела! Девушка страшно удивилась. Настя возревновала. – Как это вы мне поможете? – Да вот чашки помоем и принесем!.. Девушка недоверчиво на него посмотрела. – Что, правда? Даня сунул свою книжку в безразмерный карман штанов и перехватил у нее поднос. – Слышь, парень, – зачастила девушка, проталкиваясь через толпу. – Смотри. Ничего не надо мыть. Мы сейчас в буфете все возьмем, и бутеры, и печеньки, и чай зеленый, и кофе, и… – тут она выхватила откуда-то мятый листок бумаги и уставилась в него, – так, еще сливки холодные и пирожное «картошка». Подружка с нами? Даня кивнул на ходу. Настя рассердилась всерьез. – Отличненько. Тогда точно вы все унесете. Вы унесете, а я сбегаю в костюмерную, а то хоть разорвись. Представляешь?! Ну, у меня не семь ног-то! Нет, еще шляпу какую-то подавай, а я даже не знаю, кто сегодня из костюмеров на работе, там есть одна, она не то что шляпу, булавок не даст! Даня сочувственно кивал. – Я никуда не пойду, – объявила Настя противным голосом. – Я же на кастинг!.. Меня могут вызвать. Девица махнула на нее рукой. – Да тут все на кастинг. И не вызовут никого, ты видишь, что творится?! Герман приехал, все, пипец. Даня строил Насте какие-то рожи, она не понимала, что он хочет сказать, но шла за ними. Не могла же она оставить Даню с этой девицей и ее подносами!.. – Ты что, не понимаешь? – ей на ухо сказал Даня уже в буфете, где сильно и остро пахло кофе и апельсинами. Сразу очень захотелось есть и пить. И сесть! В буфете было отчего-то полно свободных мест. – Мы сейчас все это отнесем в павильон. Ты же хотела туда попасть и не знала как!.. Тут только она сообразила. Как она могла не сообразить, она же сообразительная!.. …Или нет?.. – Как войдешь, с правой стороны столы такие сдвинутые, – объясняла девица, нагружая подносы. – Вот это все нужно поставить на второй, понял? На второй! На первом распечатки, а на второй поставишь! – Понял. – Ты бери тот, с кофе, а подружке полегче, где печенье и бутеры. И не расплескайте ничего, они все там злые, как собаки!.. И на второй стол! Они шли с подносами, толпа расступалась и перед ними – подносы делали свое дело! У Насти внутри тряслось и дрожало – она идет в съемочный павильон! Она сейчас все увидит своими глазами! И артистов, и режиссеров, и даже знаменитого Германа, если удастся. – Как это ты придумал? – в спину Дане сказала она. – Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, – ответил он, не оборачиваясь. – Откройте нам дверь, пожалуйста!.. Кто-то уважительно придержал перед ними дверь, они вошли и оказались в полной темноте. – Даня, стой, я ничего не вижу! – Я стою. Я тоже не вижу. Некоторое время глаза привыкали к темноте, потом впереди забрезжил свет. – Иди аккуратно, – предупредил Даня. – Здесь на полу могут быть провода. – Я за тобой. Медленно и осторожно они пошли на свет и вскоре оказались в огромном помещении. Здесь было жарко, стояли столы, не один и не два, а, должно быть, десяток, разномастные стулья и кресла, горел яркий свет. Впрочем, свет разгонял темноту только в середине помещения, по углам было темно. На стульях в ряд сидели люди с бумагами в руках и напряженно читали. По рельсам ездила диковинная квадратная камера. Самое интересное, что вместе с камерой ездил человек в какой-то металлической корзине!.. В центре светового пятна сидели двое, он и она, и молчали. В руках у них тоже были бумаги. Вокруг стояли люди с белыми щитами из пенопласта, человек из железной корзины командовал ими: – Валера, подними свой край выше!.. Еще. Еще. Стоп, хорош, опусти немного! Стоп, стоп! Стас, возьми левее, видишь, у нее какой блик на лице! Не, много взял, свет совсем ушел! Стас, я кому говорю!.. – Какой стол… второй, как ты думаешь? – шепотом спросил у нее Даня. – Откуда считать?.. Настя ничего не ответила. Она была словно в коме. Эти двое – артисты. Человек за камерой – оператор. Те, что со щитами, подсвечивают им лица. Она же видела в интернете, как это все делается! Она видела и даже немного читала… Про Калатозова читала и про Татьяну Самойлову в роли Белки… А сейчас, сию секунду она все видит своими глазами! – Должно быть, вон тот. На нем объедки какие-то. И Даня из поля ее зрения испарился. Впрочем, он очень быстро вернулся обратно в поле и принял из ее ослабевших рук поднос. …«Принял из ослабевших рук» – фраза словно из сценария.