– Кем работать-то?! – Кем угодно, – сказал Липницкий. – Курьером. – Это сколько ж она заработает?! – Ничего не заработает. – А зачем тогда работать? – Вы не понимаете! – сказала Марина с чувством. – Как зачем?! Чтобы она пожила именно так, как ей хочется! В Москве и… свободно! – Вот именно, – буркнул Валера. – Кто ее потом замуж возьмет со свободой этой? Одни ведь разговоры, что сейчас молодые напропалую друг с другом живут! Они, может, и живут, конечно, только ни один порядочный парень на такой, пожившей, не женится никогда! – Подождите, – Марина сбилась. – Замуж ей рано. – Так отец про то говорит, что неизвестно, чего она там наживет, в Москве этой! Марина посмотрела на Липницкого. Ей требуется поддержка тяжелой артиллерии, он что, не видит? Он все видел. – Мы думаем, что ей необходимо попробовать, – вступил он, – сделать, как она считает нужным. Курьер или не курьер, какая разница! Она ни на какой работе сейчас ничего не заработает! Но пусть хоть попробует! Поживет одна, поснимает углы, побегает на курсы! – Так ведь не углы снимает небось, а на всем готовом у вас проживает! – Резонно, – согласился Липницкий. – Тут ты прав, Валер. Но это же временно! Восстановит документы, устроится на работу и съедет. – Я ее выставлю, – пообещала Марина. – Чтоб все по-честному. – Ну да, – кивнул Липницкий. – Чтоб чистоту эксперимента не нарушать. – Для вас эксперимент, – сказала Татьяна, – а для нас дите родное, глупое. – Да вот именно – глупое, – нетерпеливо перебила Марина. – Наша Настя тоже недалеко ушла, знаете ли! Весь год нам житья не давала, почему мы нужными знакомствами не обзавелись, чтобы ее в институт устроить! – А вы тоже, выходит, не обзавелись? – уточнил Валера. – Нет. – Ничему они не научатся, если мы будем все время страховать! То есть мы не против, но только если им нужно! А им не нужно, они уверены, что все сами могут! И прекрасно, и пусть! – Ну, пусть, конечно, – сказала Татьяна. – Только уж больно страшно. Помолчали. Черри на пороге беседки коротко и быстро дышала. Вдалеке диктор читал по радио новости. Где-то визжала электрическая пила. Тонкий голос прокричал нараспев: «Де-еда! Бабушка сказала муки взять!» – Ну какая ж благодать, – не выдержала Татьяна. – Вот чего лучше? Ничего ж нету! Сейчас цветы вовсю пойдут, потом сирень, жасмин. Розы! – У вас розы? – встрепенулся генерал Липницкий. – Еще какие! – Таня показала рукой, в какой стороне у нее розы. – Всякие! Поздние, ранние, кустовые! «Королеву Елизавету» в прошлом году высадила, а она капризная! Но ничего, прижилась! А тут Москва какая-то, актерки с актерами, черт-те что!.. – Мы думали, с Артемкой загорюем, – поддержал Валера. – Он маленький такой перекорщик был! Все наперекор! А вырос хороший парень, толковый. – Я тоже про свою дочь думала, что ей будет трудно жить, – призналась Марина Тимофеевна. – Добрая, слабая. Больше всего на свете любила книги. И кино хорошее. В школе на последней парте сидела, впереди не могла, стеснялась, что ей в спину смотреть станут. Я совершенно не представляла, как она будет справляться, когда вырастет. Нет, я была уверена, что она не справится! – И чего? – спросила Татьяна. Она ловила каждое слово. – Как обернулось? – А так, что на Тонечкиных плечах вся наша жизнь держится. А я и не заметила, как это получилось, когда… – Вот что, – решительно сказал Валера и разлил на этот раз калгановую. – Давайте за детей. Чтоб у них все хорошо, чтоб жили не тужили. – Чтоб никакой, прости господи, войны, – вставила Татьяна. – Чтоб не воевали, не бедовали. – Чтоб своим умом до всего доходили, – продолжал Валера, – но чтоб нас тоже спрашивать не забывали. Мы-то уж кой-какие экзамены сдали, шпаргалку можем написать! Они выпили за детей, потом за родителей, и Марина рассказала, какая у нее была замечательная бабушка, а Татьяна – как они жили с теткой, и тетка тоже была замечательная. Потом осматривали огород и ягодник – показывал Валера. А уж затем розы – показывала Татьяна, а Валера куда-то делся. Вскоре вернулся, и оказалось, что он мариновал шашлык – из «свойского» мяса, что брали у соседей. Под вечер – вечер приближался что-то быстро! – мужчины разожгли в мангале огонь, а женщины поставили тесто «на скорую руку» и накрыли на стол то ли в третий, то ли в четвертый раз. Марина чувствовала себя свободной. Ей никогда и нигде не было так свободно, как в обществе этих милых и прекрасных посторонних людей! Поставив пирог – ставили пирог и хохотали, Татьяна рассказывала, как Валера делал ей предложение, – они уселись в беседке ждать шашлыка, и тут у Марины зазвонил телефон. Она совсем забыла, что в мире существует такая штука, как телефон! Звонила Тонечка. – Мам, ты как там? Почему ты не звонишь? – с ходу начала она. – Мы страшно волнуемся, ужас просто!.. Я тебе уже третий раз звоню. Марина подумала, как такое может быть, и сообразила, что телефон лежал в овчинной жилетке, а ее она в доме сняла. – Мам, вы доехали? Все нормально? – Все прекрасно, – сказала Марина и засмеялась. – Сейчас будет шашлык, – подсказала Татьяна и налила им еще по рюмочке. – Сейчас будет шашлык, – повторила Марина. Они чокнулись с Татьяной и выпили. – Какой шашлык?! Мама, ты с кем там?! И где? – Тонечка, мы в гостях, тут замечательные люди, родители нашей Джессики. – И мимо трубки, Тане: – Дочка волнуется. Таня покивала с пониманием. – У этих… которые алкоголики? – поразилась Тонечка. – Да нет же! – А у каких тогда? Марина не знала, у каких алкоголиков они могут быть в гостях, и повторила, что они у родителей Настиной подружки, и все отлично. – Мама, – голос у Тонечки стал подозрительным. – Ты что, выпиваешь? – Ну, конечно! – с энтузиазмом подтвердила Марина. – И уже давно!.. – С алкоголиками?! – Да не-е-ет!.. – Мам, дай мне, пожалуйста, Андрея Даниловича. Или ты там без него? – Андрей! – крикнула Марина куда-то в сторону костра. – Тебя, подойди, пожалуйста! Липницкий подошел из сумерек, на ходу вытирая руки о штаны, и вынул у нее из пальцев трубку. – Да, Тоня, это я. Мы прекрасно, не волнуйтесь. Не позвонили, потому что забыли. Ну, вот так вышло. Мама? – Он посмотрел на Марину, и лицо у него сделалось веселым. – Мама лучше всех. – Данилыч! – позвал Валера. – Куда ты опахало-то унес? У меня угли все тухнут!.. – С правой стороны опахало! – прокричал Липницкий и двинул к мангалу. – Да нет, Тоня, это я не вам, мы шашлык жарим. Абсолютно. Я же за рулем! Не волнуйтесь, ну что вы, право слово!.. И шашлык, и пирог, который Татьяна называла «лимоновый», а Марина поправляла и утверждала, что следует говорить «лимонный», вышли превосходными. Луна уже давно висела над яблонями и вишнями, стало холодно и зябко, как бывает по вечерам весной, и самовар был выпит до самой последней чашки, а Марине так не хотелось уезжать!.. Век бы так прожить – с луной над голыми деревьями, с веселой собакой, с хорошими людьми и Андреем Липницким!.. В машине она моментально пристроила ему голову на плечо, а руку на коленку. – Мне так неудобно рулить, – сказал он, и плечо под ее щекой запрыгало. – Ты что? – спросила Марина подозрительно. – Смеешься надо мной? И укусила. – Прекрати, – Липницкий захохотал. – Мы в канаву заедем.