За черными полотнищами что-то упало и покатилось. Настя и Даня посмотрели друг на друга. – Давай быстрей! – прошептала Настя. – А то сейчас народ с перерыва повалит! – Глупости какие-то, – пробормотал Даня и пошел к выходу из павильона. Настя проводила его глазами, подождала, пока закроется дверь, открыла сумку и собралась бросить в кармашек прабабушкины часы. И в эту секунду жесткая рука ухватила ее за запястье. – Что ты делаешь? – спросила Мила и выдернула из сумки Настину руку вместе с зажатыми в ней часами. Настя перепугалась до смерти. В первый раз в жизни она поняла, что значит это дурацкое выражение. – Я… ничего не делаю… я просто так… – Браслет болтался у нее в руке. – Я хотела… Мила выхватила браслет. – Где ты это взяла?! – У бабушки, – пролепетала Настя. – У какой бабушки! Я же их выкинула в Яузу!.. – Это… не те, – сказала Настя. – Это не Светины часы, другие. – Что ж ты ко мне привязалась! – прошипела Мила. – Что тебе от меня нужно?! – Зачем вы ее убили? – Я не убивала! Я толкнула, а она свалилась с железной лестницы и сломала шею! При чем тут я?! – Из-за часов, да? – спросила Настя тихо. – Вот точно таких же! Не совсем, но похожих, да?.. Мила огляделась по сторонам. Щеки у нее покраснели и набрякли. – Господи, как вы все мне надоели, – сквозь зубы сказала она. – И ты надоела! И Светка! У нее все было, все! Роли, режиссеры, даже муж был богатый! Нет, ей понадобился Васька! Мой, мой Васька!.. Я сказала ей – тогда отдавай Артемиду! Это моя Артемида, Васька мне ее обещал! – Это вы ей тогда на железной лестнице сказали? Когда пошли с ней курить? – Да, мы с ней на лестничной площадке стояли, она небольшая совсем, вдвоем не развернуться. А Светка заявила, что понятия не имеет, о чем я говорю! Что у нее нет никакой Артемиды, а она как была, так и осталась у Васьки. Он обещал ей мою Артемиду в подарок! Ей! Он же мне ее уже подарил! – Он ее всем дарил, – сказала Настя тихо. – Не только вам. Ей было страшно и хотелось зарыдать. – Ничего подобного! – крикнула Мила. – Она моя! Но я не знала, где она! Я думала, Светка прячет ее в сейфе, в банковском сейфе, в этой… как ее… – В ячейке, – подсказала Настя, думая только о том, что Даня должен вот-вот вернуться. А вдруг он не вернется?! Вдруг он будет долго искать Милу, он же не знает, что она здесь!.. – Пойдем, – сказала Мила. – Быстро, ну! – Ку-да? – Пошла вперед! – Зачем вы забрали часы?! – Я не знала! – закричала Мила. – Я думала, Светка прячет Артемиду, а в часах у нее код от ячейки! Она с ними не расставалась!.. А там ничего не было, ничего! Бумажка с паролем от вайфая и компьютера! И еще от почты! И никакого банковского кода!.. Полезай на декорацию, быстро, быстро! – Зачем? – Боишься? Правильно, Васька тоже боялся, – Мила вдруг засмеялась. – Я ему звонила и пугала его, а он боялся!.. Он же не знал, что это я звоню, что он меня должен бояться! Он мне жаловался, будто его хотят убить, а это я его пугала! После всего, что он со мной сделал! Меня все предали, все! Но он хуже всех! Он должен был меня любить, я же ему поверила! Мне ролей не давали, работы не было, я на побегушках вечно, и тут Васька! Я всегда знала, что так будет, в конце концов я получу все! Муж-режиссер! Да каждая актриса об этом мечтает! Он бы меня снимал, он бы мне лучшие роли давал! А он меня бросил, променял! И на кого, на лучшую подругу, на Светку Дольчикову! И ничего не осталось, совсем ничего! Я должна была его убить, вот должна! Я ему принесла бутылки, и он прямо при мне стал отраву глотать!.. Мила схватила Настю за шею и приблизила к себе ее лицо. – Он любил меня, – сказала она истово. – Только меня! Он говорил, что я его любовь навсегда. А потом бросил, потому что появилась Светочка. И вот скажи мне, я могла все это так оставить?! – Я не знаю, – пролепетала Настя. – Я бы, наверное, оставила так. – Ты дура малолетняя! Лезь на декорацию живо!.. Александр Герман уже почти у лифта сообразил, что телефон он забыл возле мониторов. Он велел Тонечке ждать и почти бегом вернулся в пустую аппаратную. Телефон лежал на столе. Герман схватил его, но какое-то странное движение на мониторе привлекло его внимание. Он мельком глянул, пошел было прочь, но вернулся и снова посмотрел. – Что такое! – пробормотал он. Посмотрел еще и ринулся в павильон. – Настя! – заорал он, распахнув двери. – Ты где?! Что здесь происходит?! Настя, черт побери!.. – Я здесь! – прохрипела Настя из-за декораций. Мила душила ее и, должно быть, на самом деле задушила бы, если б Герман не подбежал и не отшвырнул ее. – Настя! – Она их убила, – держась за горло, прохрипела Настя. – И Свету Дольчикову, и Василия. Из-за Артемиды. – Из-за любви, – сказала Мила и села на пол. …Ну вот опять!.. Начинается! Опять ее зовут, зачем-то она срочно понадобилась! Вот что может понадобиться от человека в такой важный и ответственный день?! – Настя! – Ну что, что?! – Спускайся, пора! …Хоть раз в жизни можно оставить ее в покое?! Ей нужно сосредоточиться и подумать. Напоследок. Не просто как-нибудь подумать, а всей душой. Ну, и умом, разумеется. Думают исключительно умом. Мозгом. Розгой, узкой, страшно тесно, пресно, очень интересно, веско, близко, новостройка, барахлит вовсю настройка, лезет в разум чепуха, недалече до греха… Господипомилуй, господипомилуй, господипомилуй. Какстрашно, какстрашно, какстрашно. Страшно как!!! – Настя! Сколько можно?! – Да иду я, иду!.. Времени действительно оставалось немного. Приготовленный с вечера костюм висел в шкафу с самого края – как бы отдельно от всех остальных вещей, как бы соблюдая дистанцию. Настя осторожно вытащила его, прицепила вешалку на дверь и посмотрела. Если только сегодня все сложится хорошо, вот если только сложится, это будет ее самый любимый костюм на веки вечные! Она станет носить его всю жизнь и всем рассказывать его историю. Она будет его беречь и хранить как зеницу ока. Зеницу, орлицу, молодицу, волочится, пузырится… откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро»… Господитыбожемой, господитыбожемой, господитыбожемой… Настя нарядилась в костюм и так и сяк посмотрела на себя в зеркало. Волосы, подвитые особым образом, были спрятаны под косынку специально – сняла, тряхнула головой, и локоны легли как надо. Она стянула косынку, тряхнула, локоны легли. Настя поняла, что в зеркале так ничего не увидела.