После окончания встречи на автостоянке он хлопает меня по плечу. – Надеюсь, я был не слишком резок с тобой. Но я решил, что ты это переживешь. Часть меня хочет изобразить рыдания, чтобы посмотреть, как он отреагирует. – Все нормально. Ты прав насчет горшка. Мне нужно описать… Как говорится… В смысле… То, что должно произойти дальше, так сказать. Он пожимает мне руку. – Рад это слышать, сынок. Застегнув шлем, он сел на свой «Харли-Дэвидсон» и с ревом умчался в ночную тьму Новой Англии. Чуть дальше на стоянке несколько резче, чем обычно, выехал задним ходом со своего места «Приус» Марши. На следующий вечер в «У Уолли» темно, полно еды и футбольных вымпелов, а телевизор над баром настроили на матч. Светятся неоновые буквы Coors[11]. Кажется, что здесь ничего не менялось многие годы, и я не понимаю, почему Дон никогда не приводил меня сюда, это место как раз в его духе. – Привет. Она незаметно подошла ко мне. Короткая юбка, на ногах чулки, коричневая куртка в стиле Уайетта Эрпа – из тех, с рукавов которых свисают кисточки. И женские ковбойские сапоги. В довершение ко всему неброский макияж и капля мускусных духов, если в двух словах, то она предстала в образе распутной кантри-девицы. Суммарный эффект – выброс адреналина прямо в левый желудочек сердца. Она легко усаживается на соседний барный стул. Еще раз: – Привет. – Уау, – вырвалось у меня. Не просто «уау». Нужно подвергнуться лоботомии, чтобы не захотеть эту женщину. И все же. Все же что? То, что она делает дрянную бижутерию? А кто из нас не имеет привычек, которые могли бы осудить другие? Я, например, просто помешан на рождественском альбоме Боба Дилана Christmass in the Heart. Я много лет был женат на женщине, которая, несмотря на все свои юридические заключения, иногда не сливала воду в унитазе после опорожнения кишечника. Все Это Ровным Счетом Ничего Не Значит В Масштабе Вселенной. (И все же.) Очевидно, мое восклицание говорит само за себя, и от меня не требуется дальнейших объяснений. Мы заказали по паре одинаковых «Грязных мартини», и, чтобы начать разговор, я задаю ей наиважнейший американский вопрос: «Как прошел твой день?» – Ну, ты знаешь, все как обычно. Я понимаю, что в буквальном смысле понятия не имею, какой может быть ее жизнь. – Например? – Тебе правда интересно? Сначала хлопоты по дому. Потом делала украшения. Заказала в интернет-магазине материалы для новых украшений. Немного почитала… – А что ты читаешь? Я спросил как можно непринужденнее, но для меня это всегда ключевой момент. Когда Гарриет ответила, что читает «Игру в бисер», я сразу же понял, что попал. – «Дюна». – Она произнесла «дуна». – Фрэнка Герберта. Слышал о такой? Я упал духом. Научная фантастика. Я знаю, это немодно в наши дни, но для меня научная фантастика так же непростительна, как «Властелин колец» и все эти долбаные эльфы. Те, кто в университете увлекался подобным чтивом, были инженерами; обычно это подкреплялось любовью к настоящему элю и творчеству «Металлики». – На самом деле я ее перечитываю. Всю серию. Она просто потрясающая. А что насчет тебя? Я произношу целую речь о том, как сильно люблю современных американских писателей, особенно тех, кто недавно умер. Но еще я добавил несколько слов о Во и Вудхаусе и, чтобы остаться демократичным, о Макьюэне, Барнсе и ле Карре. Я добавил, что давно их не читал, потому что если б прочел, бросил бы пытаться писать собственный роман. Она отвечает: – В точку. Она чувствует то же самое по отношению к Фрэнку Герберту и в несколько меньшей степени к Урсуле Ле Гуин. Она говорит: – Ты напишешь в своем романе обо мне? – Конечно. А каким бы ты хотела быть персонажем? – Я хочу быть собой. Эхо Саммер. – Ну, это может быть сложно. Ты ведь реальный человек и все такое. Она смеется. – Меня впервые называют реальным человеком. Твое здоровье. Какое-то время мы пьем наши мартини. – Я хочу быть девушкой в баре, которая показывает главному герою карточный фокус. – Это может сработать. А какой фокус? Она разворачивается на стуле, чтобы быть ко мне лицом, закидывает одну ногу на другую, распространяя мускусный аромат, словно волну тепла. – Итак, это невидимая колода карт. Возьми одну. Не показывай мне. Она расправляет веером в пустых руках «колоду». Я притворяюсь, что беру одну карту. – Посмотри внимательно. Запомни ее. Мне не показывай. Я делаю вид, что перевожу взгляд с ее лица на «карту» и обратно. Я задумал королеву червей. – Хорошо. Ты запомнил? Теперь положи обратно в колоду в любом месте. Она протягивает воображаемую колоду карт, и я делаю, как она сказала. Она кладет «колоду» в карман куртки, но затем вытаскивает оттуда настоящую карту. Кладет ее картинкой вниз на барную стойку и ставит сверху мой бокал с мартини. – Тебя бы впечатлило, хоть немного, если бы это оказалась твоя карта? – Да. Да, определенно. – Тебя бы это впечатлило, удивило или вызвало восторг? Если бы это была твоя карта. – Удивило, вызвало восторг. Даже поразило бы. – Если бы это оказалась твоя карта? Возможно, в ней больше чего-то от помощника волшебника, чем просто природной магии, и я приготовился удивиться, восхититься и так далее. – Если бы это была твоя карта, ты бы купил мне выпивку? – Определенно. По рукам. – Это твоя карта. Взгляни. Я поднимаю бокал, переворачиваю карту. Карта оказывается бланком, который вкладывают в дорогие посылки. Сверху на ней от руки написано: «ТВОЯ КАРТА». – Думаю, ты мне должен еще один «Грязный мартини».