— Не волнуйся по поводу нас, еще посидим у тебя, — уверяет подруга, улыбаясь. — Оставите меня с Миланой наедине? — Смотрю на нее, стоящую с угрюмым видом и взирающую на озеро. Согласившись, они идут к машине, и я выкрикиваю Питеру: — Брат, ты же знаешь, о чем я тебя попрошу?! Он твердо без настроения отвечает: — Я не оставлю их обоих. — И чуть громче поднимает голос, отдаляясь шаг за шагом: — Милана, мы тебя ждем в машине. Лунный луч касается ее опечаленного лица. — Любимая, я знаю, я всё знаю, что ты чувствуешь сейчас… — с глубиной отчаяния бормочу я, глядя в ее погрустневшие глаза. Я кладу ее прохладные ручки в свои. — Я разберусь во всём. — Джексон, — от ее взгляда я точно расплачусь, — я переживаю за тебя. Так голова разламывается от боли… от страха… Скверное предчувствие овладевает мной. Я… — Малышка, — останавливаю печальные думы большим пальцем, коснувшись губами её губ, — я всё улажу. Я поговорю с ними и всё, всё скажу о нас с тобой… — И ко всему к этому добавлю мягкий отказ о принадлежности к его компании. — Совсем скоро мы будем вместе и объявим об этом официально, но, а пока, нужно набраться терпения и подождать… И я непременно вышлю сообщением рекомендации своего доктора от головной боли! Не пей пока никаких лекарств. Опиши, где болит и есть ли тошнота? — обеспокоенно допрашиваю я, указывая на части ее лица, спрашивая, где болит. — Джексон! Я немаленькая. Разволновалась, и она заболела. Все пройдет. — Нет. Я вышлю, и ты им последуешь! Я попрошу Ритчелл, чтобы она сделала тебе массаж шеи и… Она глубоко вздыхает, прерывая меня насыщенной грустью во вздохе, и с ноткой негодования произносит: — Ты слышал его тон? Слышал, как он указывает тебе? А как указывал нам?! А как мне сказал?! — Когда я рядом с тобой, мне ничего не страшно. — Я переживаю, я так переживаю… — Щенячья нежность сильно трогает меня. Я улыбаюсь каждый раз, когда чувствую ее заботу, согревающую мое сердце, которое отогревается от этих слов и рождает радость. — Запомни, чтобы ни случилось. Toda mi alma en tus ojos8, — говорю и быстро целую ее в мягкую щечку. Ее глаза тотчас засветились тем самым бриллиантовым блеском. — Уроки испанского языка тебе идут на пользу, — уже с улыбкой сообщает моя любовь. С особенной улыбкой. — Я прилежный ученик, — шуточно выдаю я, ободряя ее, но мысль о предстоящем сокрушительном разговоре нагнетает меня. — Учу в день по двадцать слов и выполняю задания. — Любимый, обещаешь, что будешь осмотрительным и крайне осторожным в общении с ним? — Обещаю, — нежным шепотом заявляю я. — У меня обратная просьба, даже не просьба, а приказ! — С дерзкой невозмутимостью утверждено инструктирую: — Обещаешь, что переночуешь в гостинице с Питером и Ритчелл, чтобы я не волновался? И примешь меры по устранению головной боли?! Она знает, что меня невозможно разубедить: — Обещаю. — Завтра мы встретимся. Я буду в офисе с самого утра, зайдешь ко мне? Место ты знаешь. Я познакомлю тебя со своей командой. Затем мы вместе поедем на первый сбор группы детей. Она, как птичка, кивает головкой и сжимает мою руку, не желая отпускать от себя. — Te quiero9, — любовно говорит она. — Yo también te quiero, mucho10. И раз уж мы Роза и Джек, — улыбаюсь я, — то я должен сказать кое-что. — Я придаю голосу нежное выражение с романтическим отблеском: — Если ты прыгнешь, то и я прыгну11. Заглянув друг другу в глаза, как только мы это можем делать, мы беззвучно прощаемся (зачем говорить, если разговаривают сердца?), и Милана неохотно ступает по тропе к машине. Сквозь эту ослепленную блеском оболочку светится ангел. Раз за разом она оборачивается и машет мне ручонкой. Я провожаю ее долгим взглядом и, полный до краев, сталкивающимися друг с другом, мыслями, возвращаюсь в дом. На обратной стороне медали — страх. Белла лепечет о чем-то с отцом, разгораясь от какого-то ликования. На коленях у Брендона лежат бумаги и блокноты. — Дорогой, мы тебя заждались, — улыбается она во весь рот и затем зевает, широко раскрывая рот. Прикрыв дверь, навесив на себя храбрость, с деланной отважностью прохожу к ним. Брендон неприлично чмокает, вкушая восточную сладость, которую я покупал для Миланы. — Я тоже хотел с вами поговорить, — усаживаясь на диван, выкидываю я, слегка волнуясь. — Начнем, пожалуй, мы, — безапелляционно твердит Брендон, немедля убрав мягкое выражение лица, которое висело на нем в момент общения с дочерью. Я молча соглашаюсь. Белла снова прилегает головой ко мне на плечо. — Джексон, почему вы до сих пор не обменялись кольцами?! — Я удивленно смотрю на него и направляю корпус вперед, отбросив Беллу. — В чем дело? Что за недоумение в твоих глазах? — Взяв со стола кубик сыра и оливку, он кладет их в рот и, прожевывая, извещает: — Мы обговорили с дочерью все детали вашей помолвки и решили, что лучше всего ее организовать в Бостоне, в штате Массачусетс, поближе к главному моему бизнес-отделению, который скоро станет по праву твоим. Этот город создан для таких интеллектуалов, как ты. Моя супруга не против, но с условием, что вы будете недалеко жить от нас. Белла подыскивает пентхаус с высочайшим уровнем всех удобств. — Я сглатываю горечь, смотря ошарашенным взглядом на Царя. — Закрытая церемония в узком семейном кругу будет лучшим вариантом, исходя из сложившихся обстоятельств, но об этом позже… — Он помечает что-то в своем кожаном коричневом ежедневнике, считывая: — Все расходы я беру на себя, об этом даже можешь не заикаться. Помолвка? В Бостоне? Я не ослышался? — Я чего-то не понимаю… Что вы этим хотите этим сказать? — Мое внутреннее спокойствие рушится. — Моя любовь, чего тут непонятного? Папа согласился нам помочь! — с великой радостью щебечет Белла, смахивая волосы назад. — Помочь с чем? — с коротким недоуменным смешком выбрасываю я. Неровное дыхание приподнимает мою грудь. — Со свадьбой, глупенький. Мы это обсуждали уже с тобой и тогда еще успели поругаться. — Меня охватывает волна ужаса. Если мне не сшибает память, мы не разговаривали с ней об этом ни разу. — Что? — брякаю я. — Что за вздор? Такого же не был… — Джексон, давай опустим все обиды друг на друга. Мы давно вместе и нам пора соединиться брачными узами. Наши друзья уже пустили слух в СМИ — через несколько недель мы обязаны сделать его реальным. — О чем ты, подожди?! К-какими узами? — несвязно выдаю я, округлив глаза. — Белла, ты можешь оставить нас наедине? Я хочу поговорить с твоим будущим мужем. Он смеется надо мной? «Нашли мужа». — Конечно, папочка, — словно невинное ни в чем дитя она пускается прочь с льющейся через край радостью. Чувствую, как тяжело бьется сердце. — Джексон, хочу прояснить некоторые вещи! А я имею право получить правдивые объяснения. — Да, я вас слуша… Он наставляет свои слова против моих: — Где ты прохлаждался все эти дни? — Работал над проектом, — отвечаю я, стараясь говорить более прочно. «Насилую свою совесть». Брендон встает, наливает себе в стакан виски с колой и, осушив за считанные секунды рюмку, наполняет другую, и расхаживает у меня за спиной взад-вперед. Виски стояли в шкафу на кухне, он и там рыскал, пока меня не было? — Насколько мне известно, твоя задача руководить и обучать несносных детей и их неопытного учителя, выставляющего себя как модель, организованности, умению работать в команде, но… — Минует полминуты. — Крайне непедагогично столь долгое время находиться наедине с ней, не считаешь? Далеко не в силу острой необходимости ты поехал с мОделью в Милан. Ты преподал ей несколько личных уроков? Тебе не кажется это несколько странным — иметь союз с таким индивидуумом? По теме-то ты хоть преподавал или отошел от программы конкурса? А не плотскими ли узами вы объединялись? А ты не думал, что о вас снова напишут в прессе? Я напряженно-внимательно в голове переповторяю его слова, догадываясь, что ему стало обо всем известно, но тем не менее обороняюсь, прикидываясь пустоголовым: — Не припомню такого обстоятельства. Не понимаю, что вы имеете ввиду. Он обмазывает мою фальшь гортанным смешком. — Сдается мне, что ты лжешь в открытую! Где ты и с кем ты был, отвечай! — Возникает ощущение наивысшей его власти надо мной. Какая может случиться беда, если я отступлю от его указаний и скажу, что думаю? Мало ли, кого он видел, и кто ему сказал, что я был с ней?! Буду стоять на своем. — Я был в Италии один, — вру я более гладко и наливаю себе в стакан морс. — Мне стоило отдохнуть несколько дней одному и поработать в тишине. Не скрывая скепсиса, он с комбинацией всевластности и надменности цедит: — Ты рассчитываешь на то, что я тебе поверю? Ты наивнее, чем я думал, сэр Моррис. — Он вальяжно садится на место и запрокидывает голову наверх, поддерживая ее ладонью. Я стараюсь отвечать предельно спокойно, изворачиваясь от допроса, как только могу: — Брендон, я не должен отчитываться ни перед кем за каждый мой шаг! — Должен, еще как должен! — настойчиво восклицает он и издает случайный свист языком. — У того, кто подписал со мной контракт, должна быть безупречная репутация в обществе. Ты не забыл?! Как я могу доверять тебе, когда то и дело получаю портящие мое мнение о тебе вести?! — Естественно, но мое право на личную жизнь никто не отменял! — Я соединяю пальцы рук. — И если я хочу куда-то съездить, то я… Еще не закончив предложение, он завершает его за меня: