– Наши, наши. А насчёт помощи ты не волнуйся, был бы человек хороший, а дело найдём. Глава 19 Рад я видеть братишку, очень рад, несмотря на риск разоблачения моего подложного дворянства. Ай, да честно говоря, и риска-то как такового не вижу. За время нашего знакомства сложилось ощущение железобетонной надёжности Гната. Такие люди, как он, не предают, не продают и не подставляют. Не знаю уж, кому ещё вне нашей дружной компашки, в Красноярске обосновавшейся, я могу настолько доверять, ну разве что матери Мишки да деду Ходоку с бабой Вожей. А больше и некому. Даже второй брат, Фёдор, не слишком надёжен. Не-не, о его предательстве речь не идёт, просто он человек такой: спокойно может друзьям «по секрету» похвастаться, в какие выси младшенький вознёсся, и не посчитает это чем-то предосудительным, они ж друзья. Реальность встречи с людьми, видавшими Мишку или Александра Патрушева, конечно, напрягает (не один Гнат в состоянии добраться до столицы губернии), но со временем опасность слабеет: я расту, взрослею, внешность меняется. За прошедшую зиму и волосы потемнели, и причёска изменилась, про одежду вовсе молчу. Изучая после переезда в Красноярск законы Российской империи, в первую очередь я выяснил, какое наказание мне грозит за присвоение чужой фамилии и механизм реакции властей на доносы граждан. Во-первых, сразу меня хватать никто не будет, сначала проведут допрос заявителя. Окажись он крестьянского или мещанского сословия и не местный, его, скорее всего, посадят в тюрьму «до окончательного расследования всех обстоятельств». Потом пошлют запрос в Канск, по месту «моего» бывшего проживания. Естественно, там усатый городничий оформит материалы дознания в мою пользу, и доброхот, обратившийся в полицию, получит плетей. С такой системой правосудия люди не раз подумают, прежде чем начнут высказывать свои подозрения. Ненамного хуже сложится дело, когда заявителем выступит дворянин; например, родственники навестят и не признают. Тогда придётся проводить опознание, опять же, городничим Канска и теми людьми, на которых он укажет. Возни больше, а результат тот же. Самый плохой из возможных вариантов – это если возмущённые родственнички состыкуются с теми, кто видел и запомнил Мишку, или с теми, кто общался с Александром Патрушевым в Сибири. При таком стечении обстоятельств исход судебного разбирательства непредсказуем. Ну, остаётся надеяться на удачу. Достаточно пройти паре-тройке лет, и угроза, развеявшись, уйдёт в небытие. Посидели под наливочку, плотно закусили и наговорились вволю. К концу застолья братишка оттаял и развеселился, став таким, как обычно, – добродушным, рассудительным медведем. – Ладно, ты пока отдыхай, а я пойду попрошу, чтоб прибрали тут, да Марию позову. Ох она обрадуется! Правда, первым делом отыскал Софу и рассказал о госте, при этом с трудом погасил её порыв пойти сразу же с ним пообщаться. День длинный, успеет ещё деревенские новости узнать, тем более уверен, она Гната и своими экстрасенсорными способностями проверять станет. Так что лучше ненадолго отложить официальную часть. Вот наболтается Машуля с братиком, мы к ним и присоединимся. Привёл малую, не объясняя зачем, в самый последний момент развернулся и махнул рукой: – Вуаля! О-о, сколько радости брызнуло во все стороны. Прикрою-ка я осторожненько дверь, пусть одни побудут. Софа встретила в холле второго этажа. Посмотрела на меня и улыбнулась: – Рад? Постарался стереть глупое выражение с лица и ответить серьёзно: – Да, рад. – Хочешь предложить ему жить с нами? – Есть такие мысли. – Быть приживалой он не согласится. – Это Гнату не грозит. У меня куча дел, которые доверить некому. Выберет, что душе угодно. Она как-то неопределённо покивала головой: – Родственников известить нужно. – Пошлёт весточку без упоминания о нас. Не думаю, что кто-нибудь ещё сюда приедет. – Уже обговорил с ним всё? – Нет. Хотел с тобой посоветоваться. – Спасибо. – За что? – За уважение. Пусть живёт, я не против. – Отлично. Сама предложишь? – Почему не ты? – Софья Марковна, вы у нас, как-никак, старшая в доме. – Не льсти! Вместе приглашать станем. Подойдя через час вместе с Софой к своей комнате, чуть в дверь не постучал. Уже с занесённой рукой опомнился: не влюблённых же тревожим. Машуля сидела у Гната на коленях и весело щебетала. На предложение переселить брата к нам отреагировала бурными восторгами, а он здорово смутился и стал отказываться. На уговоры пришлось потратить более получаса, да и то сдался братишка только под бешеным напором малявки. Договорились пока о проживании до лета, а там посмотрим. Ой, да куда он от нас денется! Мы ещё женим этого медведя. Сестрёнка после беседы повела его осматривать усадьбу, а заодно и с её обитателями знакомить. Это, безусловно, прерогатива Софы, но она лишь рукой махнула, глядя на сладкую парочку. Я же, задумавшись, начал строить планы, как нам брата в Красноярск перетянуть. В первую очередь следует заняться переводом старшенького из крестьян в мещане. Паспорт новый сделаем, с местной пропиской, у горожанина всё же и статус повыше, и легче ему будет по губернии перемещаться, случись такая надобность. А вечером, сходив за вещами, Гнат вернулся не один, и, зайдя ко мне в комнату, прокашлявшись, смущённо поинтересовался: – Александр, ты говорил, знаешь, где «пшеничку» можно сбыть. Ну, песок золотой. – Знаю. Мало того, сейчас и я готов золото купить. – Тут такое дело. Моему знакомцу, что в возницы помог определиться, дружок встренулся. Он с обозом из самого Туруханска пришёл, рыбу привёз, а с рыбой и намытое за прошлое лето. Так уж вышло, задержался он в тайге на зиму, тока щас песок на продажу вывезти смог. – С Туруханска? А не проще ему было в Енисейске товар продать? Зачем сюда вёз? – Дёшево там нынче берут. По весне-то дороже брать должны, вот он и решил в Красноярске счастья спытать. – Понятно. И что он за золотник хочет? – Три пятьдесят на серебро. Хм, если золото высокой пробы, то цена вполне приемлемая, а ведь скоро московский купец к Валерию Яковлевичу за очередной партией украшений заедет. Удачненько дело складывается! – И много у него песка? – То ты его спрашивай. – Хорошо. Зови северянина. Тощий, невзрачный мужичонка осторожно, бочком просочился вслед за Гнатом в комнату, перекрестился на образа в углу и поклонился мне. Я ему сесть предложил, он с благодарностями устроился на краешке стула. Сидит, глазами хлопает, в руках шапку без остановки теребит. Сам, похоже, к разговору не приступит, придётся мне начинать. Вежливо порасспрашивал его о жизни, о делах, о золоте. Ого, золотого песка оказалось более полупуда – результат работы семейного клана за летний сезон. Ёшкин кот, это ж почти восемь тысяч рублей потребуется! Вся наша наличность плюс минимум пятихатку занимать. Впрочем, вернётся вложенное быстро, риска никакого. Значит, так тому и быть. Ударили по рукам и наметили сделку на завтрашний вечер. Утром познакомил брата с Потапом Владимировичем. Посмотрел со стороны на встречу больших людей и ухмыльнулся про себя: их явно по одному шаблону лепили. Подозреваю, лет через пять одного от другого и не отличить будет. Физиономии и те чем-то схожи. Едва успел показать Гнату наше «производственное объединение», как приехал управляющий винного заводика, забирать свой паровичок, и тут же оплатил сборку следующего. Во попёрло! Никак братишка удачу привёз? Теперь денег на скупку золота и занимать не надо. Когда же в мастерскую заглянул купец Кузнецов и спросил, не сможем ли мы изготовить паровую машину для парохода его компании, я даже не удивился. Точно попёрло! Машина нужна довольно мощная, аж в сорок пять лошадиных сил. Купец так важно об этом заявил, что меня чуть на хи-хи не пробило. Каких-то сорок пять паровых меринов, ну мо-ощь, нечего сказать! Да-а уж. Вот только сейчас, с тем уровнем технического оснащения нашей мастерской, что имеем, это довольно серьёзная задача. Паровички, которые мы уже приноровились клепать, значительно меньше и раз в семь слабее. Кстати, справедливости ради надо признать: для измерения мощности паровых машин в данное время используют не те лошадиные силы, что в будущем, а так называемые номинальные. Они исчисляются исходя из диаметра цилиндра машины и длины хода поршня, при этом в формуле расчёта совершенно не учитываются давление пара в котле и скорость движения поршня. А между тем давление пара в современных котлах уже давно не то, что раньше, то есть если считать правильно, по формулам века двадцатого, то пароходная машина купца Кузнецова в результате окажется мощностью где-то лошадок в сто тридцать – сто сорок. Потап Владимирович хмурит брови, бороду теребит и в мою сторону посматривает. Конечно, кому ж ещё, как не мне любимому, с задачей разбираться – и просчитывать, и выверять. Ай, Саша, да что там думать? Решайся! Пора набирать обороты. Киваю партнёру, и он приступает к обсуждению деталей. Заказ сложный: кроме самой машины, нам и остальную механику парохода предстоит сделать, а затем и собрать. Это значит, придётся массу железяк отковать, накрутить и выточить, минимум на полгода большинство сотрудников нашего предприятия работой обеспечены. Но и куш неплохой – двадцать пять тысяч на серебро, при самых тяжёлых обстоятельствах пятёрку мы всяко в карман положим. Ладно, сегодня же возьмусь за расчёты, прикину необходимые объёмы металла, а потом начнём стоимость работ согласовывать. Купец ушёл, а Потап Владимирович всё мнётся рядом. – Александр, как с новыми станками дело продвигается? – К лету закончу. – Я тут поразмыслил: если за пароход возьмёмся, следует процент пересчитать. – Какой процент? – По мастерской. Негоже тебе сорок-то иметь. Полагаю, вернее будет поровну доходы делить. Кажется, напарник боится упустить новый заказ и понимает, что слишком многое от моего участия зависит. Простимулировать решил? Или реально мой вклад оценивает? – Давай осенью к этому вопросу вернёмся. – Добро.