— С ним всё в порядке. Но Айзека и его бабушку выселяют. — Исправь это. — Само собой. Мой человек уже достал всю информацию. Мы оплатим аренду до конца года. Но, черт, я не могу связаться с пацаном. Он или его бабушка должны были связаться со мной. — Чёрт, вытащи, наконец, голову из задницы. Эти ребята отверженные. Общественности насрать на них. Они не верят словам. Только действиям. — И Дрейк добавил: — Заболев, я бросил его. Как и все остальные. Уродливая реальность в словах наставника, переплетенная с его собственной беспомощностью, изматывала душу. — Слушай, я привезу его завтра. Поговори с ним: как держаться в школе, на улице. — Слоан знал улицы слишком хорошо, ту деградацию и голод, которые лишили мальчика души. Дрейк кивнул. — Мне нужно поддерживать общение с пацаном. — Его взгляд стал острее. — А теперь скажи правду. Почему ты ошиваешься в моей палате и мешаешь мне мечтать о горячих сестричках и нежных обтираниях мочалкой. Слоан нахмурился. — Мужик, я не хочу знать, что тебе снится. На лице собеседника мелькнула улыбка. — Если ты не начнешь говорить, я буду описывать свои сны. Детально. Слоан поморщился. — Женщина и ее друг подверглись нападению двух автоугонщиков сегодня вечером. У одного из них был нож. Дрейк потянулся к тумбочке, взял кувшин и налил воды в пластиковый стаканчик. — Не вижу проблемы. Два отморозка, один нож. Это легче разминки. — Женщина. Она показалась мне знакомой, но я не мог понять откуда, пока она не назвалась. Я видел её десять лет назад, когда был мойщиком посуды в загородном клубе. Это была вечеринка в честь её шестнадцатилетия. Дрейк медленно опустил стакан, но ничего не сказал. — У неё было все. Любящие богатые родители. Огромные вечеринки. Я ненавидел её. — Он знал, что это неправильно, но до сих пор помнил, как наблюдал за ней из кухни. Он не помнил её платье и остального, но помнил её глаза — огромные, ясные зелено-голубые, но совершенно бесхитростные. — Я ненавидел ее за то, что она жила совершенной жизнью. — А Сара была мертва. — Да. Он изменился, стал непрошибаемым человеком, но сегодня вечером Кэт перевернула что-то в нем. Но что? И почему теперь? — Она изменилась. — С годами всегда так происходит. Такова жизнь. Но та женщина, которую он видел сегодня, была не похожа на ту девочку, которую он помнил. Он ненавидел ту девочку, но не женщину? Она заинтриговала его. Пробудила в нём что-то. Он должен узнать больше о ней. Слоан попытался объяснить. — Тогда я был никем, а она — принцессой, звездой. И сегодня вечером… — ...ты доминировал, как и всегда. А она? — Принесла торт. Стояла у стены, выглядывала из-за колонны. Наблюдала. Потом исчезла на кухне. — Что произошло, что произошли такие перемены? — Пряталась? — Она изменилась. И да, пряталась. Хотя в ее волосах все так же есть розовые пряди. Ему они понравились. Он хотел развязать ленту, сдерживающую её волосы, и запустить в них руки. Очень сильно хотел. В ней соединились противоречия. Робкие женщины не красят прядки в такой цвет и не прогоняют его. Он вспомнил, как она пыталась отгородиться от него, выставив перед собой сумку. И она поступила также в зале. — Она станет проблемой. А сейчас я должен сосредоточиться. — Отвлечься. Вот в чём ты точно нуждаешься. — Фостер выйдет через несколько дней. Я ждал этого четырнадцать лет и не могу отвлекаться. Даже если это сине-зелёные глаза и розовые прядки. — Он должен держаться подальше от этой манящей слабости. Дрейк посмотрел ему в глаза. — За жизнь надо платить, Слоан. — Чертовски верно сказано. Пора и Ли Фостеру заплатить. — Осмотрись, сынок, а то закончишь так же. Один. — Я не позволю тебе умереть. — Слоан произнес это с той же холодной решимостью, с которой выиграл чемпионат и построил свою компанию. — А смерти плевать позволишь ты или нет. Ты упускаешь главное. Видишь ли ты здесь плачущую женщину? Да хоть кого-нибудь? Слоан скрестил руки на груди. — Мужик, ты же бабник. Женщины не доверяли тебе. — У меня было время переосмыслить свою жизнь, и знаешь, это отстой. Я сделал выбор, и этот единственный поступок перечеркнул всё. Это ждёт и тебя. Слоан даже не вздрогнул. — Если он выйдет на ринг со мной добровольно, это не будет убийством. Дрейк стиснул ткань больничного халата. — Ты как-то остановил бой, жертвуя выигрышем, потому что не хотел калечить противника. Слоан пожал плечами. — Я знаю, что такое сотрясение мозга, когда ты сам, а рефери спит. — Ты же не собираешься останавливать бой, а это убийство. И не имеет значения, как ты организуешь его, это все равно убийство. Сара мертва. А значит, смерть Фостера — это правосудие. — В тот день ты остановил меня, не дав убить Фостера. Ты сказал, если я хочу отомстить, то это надо сделать правильно. — И этот грех на мне. Я попытался дать тебе повод для жизни. А вместо этого дал повод убить. Глава 4 Слова Дрейка эхом раздавались в голове Слоана, когда он вышел из больницы через отделение неотложки, поскольку центральный вход на ночь закрывался. Он вдохнул воздух, наполненный ароматом океана, и остановился. Он узнал Кэт по хвостику с розовыми прядками. Она стояла, положив руку на открытую заднюю дверцу такси, и задумчиво смотрела внутрь. Ее плечи были напряжены и костяшки пальцев побелели, так сильно она прижимала к себе сумочку. «Уйди, — сказал он себе. — Просто уйди». — Леди, так вы едете? — рявкнул таксист. Слоан посмотрел на её лицо: глаза испуганные, но челюсти упрямо сжаты. «Уйди же». Она тихо пробормотала себе под нос: — Сделай это. Эти два слова подтолкнули его. Между ними было небольшое пространство, и он тихо сказал: — Кэт. Она испугано втянула воздух и посмотрела на Слоана, затем на её лице появилось узнавание. — Слоан. Я уже уезжаю. Вряд ли — испуганно вцепившись мертвой хваткой в дверцу... — Хорошо.