Ему нравилось насилие. Он причинял людям боль. — Думаю, тебя это не впечатлило. Под его пристальным взглядом она вновь почувствовала себя незащищенной и уязвимой. — Я не люблю насилие. Я... — Это жестокий мир. Тебе это может не нравиться, но это так. Он сделал паузу, а затем мягко добавил: — Как сегодня вечером, когда на вас напали. Потребовалось насилие, чтобы справиться с ситуацией. Она закрыла глаза, охваченная ужасными воспоминаниями. — Вы сломали руку тому парня. Я слышала хруст кости. — Быстро и эффективно. Но я остановился, когда он упал. Это контроль. Она повернулась к нему и вновь глазами исследовала его чувственный рот, нос с неестественным изгибом и глаза, которые, казалось, видели её насквозь. Впечатляющие. Опасные. Сексуальные. — Вы не хотели останавливаться? Хотели причинить тому мужчине боль? Его перекосило от её слов. — Когда я открыл дверь и увидел, как ты ползёшь по асфальту... Он сжал губы. — Продолжайте. Она должна знать, что он чувствовал. — Я хотел убить их, — спокойно произнес он, и она вздрогнула. — Вы не могли. — Мог. Но ты уже слышала, Кэт. Контроль. Я живу этим. — Он потер шею. — Во всяком случае, я завязал с боями несколько лет назад. И сейчас управляю компанией. — Что за компания? — SLAM Inc. У меня сеть фитнес-клубов по всей стране. Мы обучаем бойцов, делаем рекламу, создаём секции. Разное. — И всё связано с борьбой? Значит, всё-таки проблема в нем. — Не всё. Но это то, с чего я начал и что принесло мне деньги. — Вы не должны мне объяснять. Обратив внимание на месте, которые они проезжали, Кэт сказала: — Мой дом там справа. Кэт попыталась убрать осуждение из своего голоса. Она не имела права судить человека, который спас её и Келлана. — Вы преуспели в двух сферах, а вам ведь не больше тридцати? Есть чем гордиться. — Давайте поговорим о тебе. Ты делаешь торты? — и Слоан улыбнулся, изогнув сексуально уголок губ. — А ещё брауни с орешками, если я правильно помню. — «Сахарная танцовщица» моя пекарня, и брауни помогают нам держаться на плаву. Гордость за свое детище помогла ей немного отогнать усталость, накопившуюся в ней за день. — Мой дом там, просто высадите меня где-нибудь. Он остановил машину и Кэт, отстегнув ремень безопасности, потянулась к сумочке: — Спасибо за... — Господи. Ты действительно думаешь, что я оставлю тебя здесь и уеду? Он открыл дверцу и вышел из машины. Кэт прикрыла рот, так и оставшийся открытым от удивления. Хотя голова и болела благодаря тому подонку, что вытащил её из машины за волосы, но хуже всего было покалеченной ноге, которая чертовски разнылась. Она слегка развернулась и с трудом сдвинула правую ногу. Слоан присел у открытой дверцы. — Ты прихрамываешь на эту ногу. Насколько сильно ты ушиблась? — Просто царапины. Все будет хорошо. Слоан, я ценю все, что вы для нас сделали. — Она придала голосу уверенности, несмотря на то, что чертовски устала. — Но мне нужно двигаться вперед, не оглядываясь назад. Секунда прошла. Потом еще одна. Слоан просто смотрит на нее, пробираясь через её защитные стены. — Я пугаю тебе. Что-то во мне точно пугает тебя. Да, но она держалась. Не это ли означает, что она становится сильнее? За исключением сегодняшнего вечера, когда Келлан нуждался в ней. Слоан встал и выпустил её из машины. Кэт поднялась, хотя у неё получилось далеко не так изящно, как у него. И почему она не замечала этого? Он приобнял её и закрыл дверцу машины. — Дай мне телефон. Я запишу свой номер. Смущенная, она нахмурилась. — Зачем? — Потому что я буду здесь, пока ты не попадешь в свою квартиру. Ты проверишь все вокруг, убедишься, что все безопасно, а затем напишешь мне, что ты в порядке. — Всё и так в порядке. У меня есть сигнализация. — Если ты не напишешь, я подумаю, что ты в беде, и приду. Дай телефон, Кэт. — Но вы даже не знаете меня. Почему его это так волнует? И почему это заставляет её меньше бояться и больше... интересоваться им? Он оперся на машину. — Теперь я знаю тебя. И я не уеду, пока не узнаю, что ты в безопасности. Ты хочешь, чтобы я ушел? Давай телефон. И Кэт сдалась. *** Кэт вытянула из миски тесто и бросила его на посыпанную мукой поверхность. В динамиках играла музыка. Это было одно из её любимых времен суток — раннее утро, когда пекарня еще закрыта. Это её безопасная зона. Ей повезло, что Келлан был её физиотерапевтом и его родители держали пекарню. В конце концов, он уговорил их всех встретиться, и те предложили ей работу на неполный день. Здесь начался её процесс исцеления и поиск самой себя. Ко времени, когда родители Келлана решили продать пекарню и уйти на отдых, Кэт знала, что хочет заниматься этим и дальше и чуть больше года назад «Сахарная танцовщица» стала её. Кэт втянула запах дрожжевого хлеба, который замешивала в тонких перчатках. Заживающие порезы сделали перчатки необходимостью. Непроизвольно, она вспомнила о больших руках Слоана с массивными суставами. Руки бойца. Дрожь пробежала по спине. В тишине кухни, она могла себе позволить признать, что Слоан волновал её. Восхищал. И покорял. Уверенная мощность, исходящая от него, задела её либидо. Стук в дверь вырвал её из раздумий и вызвал панику. Кто это? Почему так громко и настойчиво? Она никого не ждала. Никто не должен был появиться здесь в течение, по крайней мере, еще одного часа. Сдернув перчатку, она схватила свой телефон, думая, что делать. — Кэти. Это Дэвид. Открой дверь. Дэвид. Ее экс-жених. Воспоминания и страхи парализовали её. Почему он пришел? Может что-то случилось с её родителями? Её братом? Она взглянула на экран телефона, но на нём не было ни одного пропущенного звонка. — Кэти, я знаю, что ты там. Открой. Это важно.