Они еще полчаса просидели вместе, выпили заказанные коктейли, после чего вышли на улицу и коротко пожали руки. – Пока, Берт, – тихо сказала Синди. – Пока, Синди, – эхом ответил Клинг. Они отвернулись друг от друга и двинулись прочь – каждый своей дорогой. Питер Брайс проживал на третьем этаже многоквартирного дома из бурого песчаника, располагавшегося в южной части города. Клинг добрался туда, когда уже перевалило за половину седьмого. Поднявшись наверх, он встал перед дверью квартиры, прислушался – не доносится ли из-за нее каких-нибудь звуков, после чего вытащил табельное оружие и постучал. Ответа не последовало. Берт снова постучал, подождал еще немного, убрал револьвер в кобуру и двинулся было прочь, как вдруг на другом конце коридора открылась дверь. Из-за нее показалась золотоволосая мальчишеская голова. Парнишка лет восьми кинул взгляд в коридор, увидел Клинга и ойкнул. – Салют, – бросил детектив и принялся спускаться по лестнице. – Я думал, что это Санта-Клаус, – промолвил мальчуган. – Рановато для Санта-Клауса, – не оборачиваясь, буркнул через плечо Берт. – А когда он придет? – спросил паренек. – После полуночи. – А когда будет полночь? – крикнул ему вслед мальчишка. – Попозже, – не останавливаясь, крикнул в ответ Клинг. Квартира управдома располагалась на первом этаже у самой лестницы – там, куда на ночь ставили мусорные баки. Постучав в дверь, Берт принялся ждать. Ему открыл чернокожий мужчина в красном фланелевом халате. – Вы кто? – осведомился он, глядя на Клинга, стоящего в полумраке коридора. – Полиция, – коротко ответил Клинг. – Я разыскиваю некоего Питера Брайса. Вы можете мне подсказать, где он? – Его квартира на третьем этаже у самой лестницы, – отозвался управдом. – И чтобы никакой пальбы в здании. – Его нет дома, – развел руками Клинг. – Есть мысли, где его искать? – Иногда он зависает на углу. – На каком еще углу? – нахмурился детектив. – Закусочная у нас тут есть. На углу. Барбекю, – пояснил управдом. – Там работает брат Брайса. – Это надо пройти по улице чуть вперед? – Ага, – кивнул управдом. – А что он натворил? – Ничего! – отрезал Клинг. – У нас обычное расследование. Спасибо за помощь. Городские улицы окутал мрак. Последние покупатели, гуляки с корпоративов, клерки, продавщицы, рабочий люд и домохозяйки – одним словом, все, кто с таким нетерпением дожидался Рождества с самого Дня благодарения, уже давно собрались дома, чтобы наконец отпраздновать сочельник в кругу родных, повесить последнюю игрушку на елку, хлебнуть глинтвейна и провести в тишине и спокойствии последние несколько часов. Всем надо было набраться сил перед завтрашним сумасшедшим днем, сулившим нашествие друзей и родственников и суматошный обмен подарками. В городе воцарилась атмосфера невероятного спокойствия и безмятежности. В голове Клинга мелькнула мысль, что вся суть Рождества и заключается в этой тишине и покое. «Интересно, почему для меня сочельник стал куда важнее самого Рождества?» – вдруг подумал он. Когда Клинг открыл дверь и переступил порог закусочной, ему в ноздри сразу же ударил пряный аромат румяных курочек, медленно вращавшихся на вертелах. Дородный мужчина в белом поварском фартуке и колпаке стоял за стойкой и собирался насадить на вертел еще четыре жирные белые тушки. Он поднял взгляд на Берта, когда тот вошел. Еще один человек стоял спиной к входу у автомата по продаже сигарет. Широкоплечий, с толстой бычьей шеей, он выглядел еще мощнее повара. Когда Клинг закрыл дверь, человек у автомата обернулся, и они с детективом сразу узнали друг друга. Берт тут же понял, что именно этот человек избил его до потери сознания в понедельник вечером, а мужчина понял, что в закусочную вошла его недавняя жертва. Лицо мужчины расплылось в ухмылке. – Ну и ну, – протянул он. – Эл, ты только погляди, кто к нам пришел. – Это вы Питер Брайс? – спросил Клинг. – Ну я, а что? – отозвался Брайс и, сжав кулаки, шагнул навстречу Клингу. Берт не имел ни малейшего желания драться с таким здоровяком, как Брайс. У детектива все еще ныло плечо (медный браслет, который дал ему Мейер, ни черта не помог), болело сломанное ребро, да и разбитое сердце тоже давало о себе знать. Третья пуговица на пальто Берта оставалась по-прежнему расстегнутой. Он сунул туда правую руку, взялся за рукоять револьвера, быстро его вытащил и направил в живот Брайса. – Я из полиции, – промолвил Клинг, – и хочу задать вам несколько вопросов о… Поблескивающий от жира вертел обрушился на руку детектива словно меч, дикой болью отозвавшись в костяшках пальцев. Клинг резко повернулся к прилавку, и в этот момент вертел снова изо всех сил опустился Берту на запястье. Револьвер полетел на пол. В то же мгновение Брайс нанес кулаком страшный удар, вложив в него весь вес своего тела, удар, который пришелся детективу по шее и едва не задел кадык. За следующие три секунды в голове детектива промелькнуло три мысли. Во-первых, он понял, что попади кулак Брайса на пару сантиметров правее, то он, Клинг, был бы мертв. Это означало, что Брайс без всяких колебаний готов отправить его на тот свет. Во-вторых, увы, слишком поздно, до Берта дошло, что Брайс сказал повару: «Эл, ты только погляди, кто к нам пришел». И, в-третьих, тоже, к сожалению, запоздало, он вспомнил слова управдома о том, что в закусочной работает брат Брайса. Правое запястье болело адски. Минуло три секунды, за которые в голову Берту пришли три блестящие мысли, пошла четвертая секунда. Клинг воспользовался ею, чтобы отскочить к двери и приготовиться защищаться левой рукой. Да, она была здоровой, но владел он ею не слишком хорошо. Прошло пять секунд с того момента, как Эл ударил его по руке (и не исключено, что сломал, сука такая), а Пит врезал по шее. Эл как раз приподнимал крышку прилавка, спеша на помощь брату. Весьма вероятно, им обоим в головы пришла одна и та же мысль: было неплохо вломить козлу, который начал бегать за девушкой Фрэнки Ричмонда, но тот факт, что козел работает в полиции, оказался неприятным сюрпризом. Впрочем, куда неприятнее будет, если он уйдет из закусочной живым. А шанс уцелеть в этой переделке представлялся детективу Берту Клингу ничтожно малым. Прошло семь секунд, удивительным образом слившихся в одно мгновение. Нападающие приближались. В этом районе каждый день кого-то избивали, здесь ни одна живая душа не подошла бы к лежащей на тротуаре окровавленной жертве хотя бы для того, чтобы поздороваться. Через несколько секунд Пит и Эл просто разорвут Клинга на кусочки, насадят их на вертел, изжарят в собственном соку, а потом продадут по восемьдесят центов за полкило. И ни черта он не сможет сделать. Если что-нибудь не придумает. Ничего толкового в голову не приходило. Ни одной умной мысли. Подумалось только, что нельзя махать револьвером, когда рука, в которой ты его держишь, находится в пределах досягаемости измазанного жиром вертела, принадлежащего брату преступника. Револьвер валялся на полу – далеко, не достанешь. (Восемь секунд.) Вертела за прилавком, их тоже не схватишь. (Девять секунд.) Пит находился прямо перед ним, готовясь нанести удар, который бы сорвал Клингу голову с плеч, отправив ее прямиком в сточную канаву на улице. Эл, стиснув кулаки, заходил справа. Надо вырваться. Должно получиться! Должно! Стиснув зубы, он рванулся к Питу, а потом резко повернул направо, к быстро приближавшемуся Элу и врезал ему левой под дых. Нагнувшись, чтобы уйти от удара Пита, он придвинулся к скорчившемуся Элу и обрушил кулак ему на затылок. Повар упал навзничь, распростершись на усыпанном опилками полу. «Один готов», – подумал Берт и повернулся ко второму противнику. Пит как раз нанес ему сокрушительный удар в грудь. Слава Всевышнему, сломанное ребро было с другого бока – хоть какая-то радость. Удар отшвырнул детектива на прилавок, заставив скорчиться от боли. Клинг попытался двинуть Пита коленом между ног, но тот, привычный к подлым приемам уличной драки, ловко увернулся, одновременно двинув противника кулаком по скуле. Ощущения были такие, словно Берту заехали по лицу деревянной колотушкой. «Он меня убьет», – мелькнула отчаянная мысль. – Твой брат мертв! – неожиданно для самого себя выпалил Клинг. Прекрасная мысль, пришедшая ему в голову в первый раз за всю неделю. Услышав эти слова, Пит застыл как вкопанный с занесенным кулаком. Этот удар мог в тридцать секунд положить конец схватке – еще мгновение и Брайс разнес бы Берту переносицу или трахею. Пит резко повернулся, чтобы кинуть взгляд на брата, который неподвижно валялся в опилках на полу. Клинг знал, что надо ковать железо, пока оно горячо. Он и не подумал снова ударить Пита, он даже не двинул его ногой, прекрасно понимая, что любая попытка превзойти негодяя в рукопашной закончится для него, Берта, моргом. Клинг изо всех сил прыгнул к своему револьверу в углу закусочной, схватил его левой рукой, перекатился, сел, положил палец на спусковой крючок и направил оружие на Пита, который как раз повернулся к нему. С непривычки держать револьвер в левой руке было неудобно. – Ни с места, сука! – рявкнул Клинг. Пит бросился на него. Берт спустил курок, один раз, другой. Он целился Питу в туловище совсем как в полицейском тире, когда стрелял по мишени в виде человеческого силуэта с цифрами, означающими максимальную степень поражения. Пять очков за попадание в голову, шею, грудь и живот, четыре балла за плечи, три – за руки и два за ноги. В данном случае Клинг выбил десятку. Обе пули попали Питу в грудь – одна прошла прямо через сердце, а вторая пробила левое легкое. Берт опустил револьвер. Некоторое время он сидел на полу, глядя, как опилки пропитываются кровью Пита. Отерев выступивший на верхней губе пот, Клинг моргнул – раз, другой, а потом заплакал. Какой потрясающий в этом году у него выдался сочельник – ну все буквально одно к одному! Вот уже два часа Карелла сидел в машине, припаркованной напротив «Канделябров», и ждал, когда Флетчер и Арлин закончат ужинать. Часы показывали без десяти десять. Кареллу клонило в сон. Он пал духом и уже начинал думать, что установка «жучка» в машине была не столь блестящей идеей. По дороге в ресторан Флетчер и Арлин ни разу не упомянули ни Сару, ни предстоящую свадьбу. В своем разговоре они затронули лишь одну тему, которую с натяжкой можно было назвать интимной: парочка принялась обсуждать нижнее белье, подаренное Флетчером, и Арлин пообещала примерить все перед ним сегодня же вечером. Было уже достаточно поздно, и Карелле не терпелось скорее спровадить влюбленных в кровать и поехать к семье домой. Когда они вышли из ресторана и направились к олдсмобилю Флетчера, Карелла буркнул под нос: «Ну, наконец-то» и включил зажигание. Джеральд молча завел свой автомобиль, дождался, когда двигатель прогреется, после чего выехал со стоянки. Карелла двинулся следом, стараясь держаться поближе, и принялся внимательно слушать. Начиная с того момента, как парочка села в автомобиль, ни Флетчер, ни Арлин не проронили ни слова. Свернув на 701-ю трассу, они теперь ехали к мосту – и при этом продолжали хранить молчание. Сперва Карелла решил, что «жучок» вышел из строя, потом подумал, что Флетчер каким-то образом узнал о прослушке автомобиля и потому намеренно держит рот на замке, но тут Арлин подала голос, и все встало на свои места. Они поссорились в ресторане. Арлин некоторое время сдерживалась, закипая, и, наконец, взорвалась, более не в силах сдерживать гнев. Ее голос разорвал тишину, стоявшую в автомобиле Кареллы. Он звучал так четко, словно его обладательница сидела рядом с детективом. – Может, ты вообще не хочешь на мне жениться?! – крикнула Арлин. – Не говори глупостей, – устало ответил Флетчер. – Тогда почему ты никак не можешь определиться с датой свадьбы? – Я с ней определился. – Да какое там! – воскликнула Арлин. – Ты все талдычишь «после суда», «после суда». Когда конкретно после суда? – Еще не знаю, – угрюмо буркнул адвокат. – А когда ты это будешь знать? А, Джерри? – Не ори. – Откуда я знаю, может, ты мне все это время врал?! – на тех же повышенных тонах продолжила она. – Может, ты никогда и не собирался на мне жениться? – Арлин, ты же знаешь, что это не так. – Откуда мне знать, может, и не было никаких бумаг на развод? – Были. Говорю тебе, были. – Тогда почему она не желала их подписывать? – наседала Арлин. – Потому что она меня любила. – Ложь это все! Ложь! – Она говорила, что любила меня, – вздохнул Флетчер.