– Знакомься еще раз, Ереке. Это Тауман. Теперь нас трое. – Я же не давал согласия, – заметил Ерофей. Серке махнул: – Куда мы без тебя. Да ты и так согласен уже, по глазам вижу. Ерофей нахмурился. Тогда Серке добавил: – Ереке, человек, который не оставил тело караванщика на съедение шакалам, никогда не откажется помочь старикам. Я на тебя глянул, сразу понял. Ты не умеешь улыбаться, но внутри у тебя сердце настоящего батыра. Сладко поет, змей хитромудрый. Аки поп церковный. – Эй, болтуны, – окликнул Тауман. – Мясо готово. Вы завтракать будете или нет? А сам уже тянул с костра бычью ногу. Жир шипел и капал на угли. Уселись перекусить. Поначалу молчали, мясо жевали. Тауман обглодал последнюю косточку и сказал: – А теперь посплю, не мешайте. И, это, как там тебя, я передумал. Не охота с вами идти. А Ерофей добавил: – Мне это тоже не добро. Пойду дальше. Сам со своими стариками нянькайся. Серке вытер пот рукавом рубахи. Ответил: – Подводите вы меня сильно. Смерть этих людей будет на вашей… – Замолчи, пожалуйста, – попросил великан, разлегшись в тени дерева. – Не охота, и все тут. Я вчера еще одного чудика видел, охотника. Иди, его уговаривай. Серке оживился: – Далеко? – Нет, рядом. Идите по ручью, пруд будет. Он на уток охотился. Идите, а я посплю, – Тауман закрыл глаза, почмокал губами. Серке глянул на Ерофея. Тот пожал плечами. – Поглядим, что за охотник? – попросил Серке. Кивнул московит. Отчего же в пустяке не подсобить человеку. Оседлали коней, собрались и поехали по течению ручья. Чуть проехали, и заметили тощего человечка. У воды сидел, отдыхал. Лицо острое, кожа на череп туго натянута. Узко улыбнулся пришельцам. Поношенный халат рвался на локтях. Рядом котомка, кривой посох. И конь захудалый невдалече травку пощипывал. На земле пара мешков, чем-то наполненных. По совести говоря, на охотника тощий зело не похож. Серке спрыгнул с коня, подошел. – Приветствую, уважаемый. Меня зовут Серке. Не видел здесь охотника? Человек покачал головой. – Откуда? Здесь и звери редко ходят. – А ты кто такой? Куда путь держишь? Тощий потер рот, кивнул на коня. – Товар везу на ярмарку. Травки целебные, корешки, семечки. Собираю для знахарей. Вздохнул батыр огорченно. Огляделся. – Хотя, вроде на том берегу, чуть дальше бродил какой-то, – почесав нос, заметил торговец. – Может, охотник, а может и нет, я не разбирался. – Далеко? – оживился Серке. – Нет, два полета стрелы. Серке прыгнул в седло. А Ерофей, напротив, слез. Заметил: – Я посижу со странником, а ты езжай. Догоняй охотника. Серке кивнул. Погнал коня через ручей. На ходу крикнул: – Ереке, дождись меня, хорошо? Поговорить с тобой хочу. – Лады, – кивнул Ерофей, уселся рядом с торговцем. Серке умчался. Торопится человек хорошее дело свершить, грех мешать. Посидели, помолчали. На воду бурлящую глядели. Напротив, на другом берегу, деревья раскидистые росли, в ветвях птахи щебетали. Ерофей вытащил из кармана курт, что вчера успел умыкнуть со стола. Протянул травнику: – Будешь? Тот не отказался. Взял, сунул в рот. Они жевали курт и молчали. Потом Ерофей спросил: – А тетива где? На коне спрятал? Теперь вздохнул торговец. Улыбнулся криво. – Смышленый. Как догадался? – А чего тут трудного? Посох кривой, вмиг в лук можно согнуть. Десница твоя зело сильная, плечо вкось. На перстах мозоли от тетивы. Я когда курт тебе давал, сразу заметил. Любой поймет. Мнимый торгаш улыбнулся шире, брови поднял. – Любой, не любой, а до тебя никто не догадался. Вон и дружок твой ничего не заподозрил. – Он мне не дружок. Тоже просил о помощи. – А чего случилось? – Аул неподалеку душегубы осаждают. Грозят порубить всех, от мала до велика. Вот он и защищает. – Так он для боя людей набирает? Э, нет, спасибо. Снесут ведь голову. А она мне на плечах нужна. Хорошо я сделал, что торговцем притворился. – Ага, – согласился Ерофей, глядя на ручей. – Ты меня не выдавай, северянин. Вы своей дорогой езжайте, а я своей.. – Я тоже отказался, – заметил Ерофей. – И правильно сделал, – кивнул собеседник. – Ты вообще издалека приехал, чего на чужбине жизнью рисковать? – Мне ехать надо в другую сторону… Травник махнул. – Э, чего там. Вот я тридцать шесть зим на свете прожил, и знаешь, что тебе скажу? Выгоду надо искать. Себе, а не другим. Ерофей промолчал. А путник продолжил: – Вот я, положим, к чему торговцем прикрылся? Я ведь и взаправду купец в душе. Люблю злато и серебро, камешки драгоценные. Но у меня дар еще имеется. Стреляю метко. И что? Стараюсь на состязаниях приз пожирнее выиграть. Вот, недавно… И умолк вдруг, подняв руку. Ерофей насторожился. – Тихо! Наконец-то, – шепнул любитель злата. – Он на подходе.