Джеймс тяжело откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, ощупав внизу, рядом с креслом – кочергу, которую он приготовил на случай, если появится «долгожданный гость». Неожиданно мысли Джеймса унеслись куда-то далеко, в детство. Возможно, мысли об Альфреде заставили его вспомнить те времена, когда он сам был еще подростком. Ему тогда было лет тринадцать, и он впервые столкнулся с жестокостью и несправедливостью в этом мире. Как известно в семье не без урода, это касается и любого коллектива в обществе, где бы не находился человек. Всегда найдется тот, кто-то на протяжении жизни, либо в какой-то период её времени будет тебя задевать, угнетать или даже унижать. Так было и с ним. Джеймс был, весьма положительным подростком. Он хорошо учился, общался со сверстниками и был, можно сказать, гордостью родителей. Школьная стенгазета и любое информационное мероприятие не обходились без него. Он был, постоянно в центре внимания и Джеймсу, нравилась такая жизнь. Но так было, до тех пор, пока в их классе не появился новый ученик. По словам учителей, он прибыл из другой школы, потому как нигде не мог надолго задержаться из-за своего пагубного поведения и отвратительного отношения к учителям, как и ко всем остальным, кому приходилось невольно взаимодействовать с ним. Нового ученика звали Джейкоб. Это был высокий ленивый подросток, с рыхлым телосложением, с въедливыми маленькими черными глазами, которые все время выражали собой умиление и ядовитую насмешку. Вначале он вел себя более сдержанно, как бы наблюдая за всем, что происходит со стороны. Краем глаза, как заметил, тогда Джеймс, он присматривался к сверстникам и учителям. По-видимому, оценивая, кто и что представляет из себя. Немного освоившись, он начал вести себя более развязно: грубить учителям и потешаться над сверстниками, особенно над теми, кто по его словам – был слаб. Никто в классе не решался подружиться с ним. Но это было вначале, а дальше, Джейкобу, видимо, надоело быть одному и, он решил набрать себе команду, чтобы управлять всем классом, переключив, таким образом, все внимание на себя. Вот только, в этом смысле, ему мешали несколько учеников, к числу которых относился и Джеймс. Между ними начались стычки. Все, чтобы не делал Джеймс, Джейкоб грубо и беспощадно высмеивал, называя его выскочкой и болтуном. Джеймс чувствовал, что теряет уважение сверстников, к тому же, более слабые и те, кто совсем плохо учился, перешли на сторону Джейкоба. Позже, Джеймс понял, какую хитрую и подлую политику между сверстниками ведет Джейкоб. А именно, он наглым образом подначивал их тем, что они сильнее и лучше всех остальных и что бразды правления должны быть, именно в их руках. И что, чтобы чего-то добиться нужно решать все только силой и действием, а не разглагольствованиями, как, по его мнению, делают те, кто слабее их, потому как это только удел слабых и ничего не представляющих из себя людей. В классе начались, в прямом смысле «гонения». Джеймс и еще несколько человек, которые, до этого времени были опорой и справедливостью класса, стали, по словам же самого Джейкоба « ненужным элементом» И таким образом произошли разделения, где команда Джейкоба, а это большая часть, начала тиранить всех остальных, кто не перешел на их сторону. Джеймс не мог смериться с этой несправедливостью, поэтому обрел в лице Джейкоба самого сильного врага. Дошло до того, что однажды после уроков Джейкоб подговорил свою команду и они, подкараулив за воротами школы Джеймса, попытались разобраться с ним. Вначале они унижали его словесно: говорили, что он пустой и никчемный человек, что он всегда был пустышкой и слабаком, ну а когда поняли, что это на него не действует, то перешли к действиям. Они отобрали у него школьный рюкзак и начали перекидывать его друг другу, периодически бросая на грязный асфальт, чтобы выкатать его в грязи. Джеймс бросился за рюкзаком, но, те семеро подростков, что окружили его, лишь продолжали надсмехаться над ним и перекидывать его рюкзак как какую-то грязную вещь для забавы. Так, когда Джеймс окончательно вышел из себя, то бросился на них с кулаками, колошматя всех подряд, кто попадался ему под руку. В этот момент, он казалось, ничего не видел перед собой. Он хотел забрать свой рюкзак и это стало для него навязчивой идеей и он не отступал, даже тогда когда, чувствовал, как они, каждый поочередно наносили ему удар за ударом: в лицо, в скулы, в глаза, в нос- у него тут же хлынула кровь; но он продолжал бороться с ними, даже когда чувствовал, что у него уже подкашиваются ноги. В какой-то момент, он ухватился за ремень своего рюкзака и теперь уже не отпускал его, вцепившись в него смертельной хваткой. Его так и продолжали избивать, до тех пор, пока он, не обессилив, упал на асфальт. Он смутно помнил, как услышал голоса кого-то из учителей. Когда его окружили несколько человек, он, сквозь пелену глаз, едва заметил, как они с ужасом разглядывают его, как нечто отвратительное и представляющее собой ужасный вид. Он в этот момент лежал на земле, согнувшись от нестерпимой и острой боли во всем теле, калачиком. В руке он держал, побелевшими от напряжения пальцами, свой рюкзак. Не смотря на это, Джеймс не сломался. Он продолжал ходить в школу, как ни в чем не бывало, словно ничего не произошло. И только когда дело дошло до той девочки, перед которой он смущался и робел; перед которой он благоволил с первых классов, он понял, как может быть жесток и не справедлив этот мир по отношению к человеку. Несмотря на то, что после случившегося инцидента в школе, Джейкоба с родителями вызвали к директору и даже хотели снова исключить из школы, хотя, по просьбе родителей, каким-то чудесным образом этого не произошло, и он отделался строгим выговором, с последним предупреждением, Джейкоб решил другим способом досадить Джеймсу… Он заметил, что Джеймсу нравится одна девочка в их классе, поэтому решил тут же этим воспользоваться… Клементина – так звали эту девочку. Она была скромной и закрытой, но при этом невероятно хороша собой: тонкая, стройная, с длинными – до пояса светлыми волосами и необыкновенно притягательными синими глазами. Она мало с кем общалась в классе и была, казалось, целиком увлечена несколькими науками, в числе которых была ботаника и биология. Клементина могла часами разглядывать на перемене книги с изображением бабочек, которые, предварительно брала в школьной библиотеке и молча восхищаться ими, так словно она узнавала о каком-то совершенно неведомом и чудодейственном ей мире. Нередко, две или три девочки из класса подсаживались к ней и вместе с ней рассматривали эти красочные и влекущие к себе особой неземной красотой картинки, с различными видами бабочек. Заметив это увлечение, Джейкоб решил этим воспользоваться. Так, во время одной из перемен, когда Клементина по обыкновению достала книгу и начала рассматривать её с несколькими девочками, Джейкоб подговорил одного из учеников, который был с ним заодно, чтобы тот, зайдя в класс демонстративно сообщил, что некоторых девочек, в том числе и Климентину вызывают в медицинский пункт. Оставив все свои вещи, девочки тут же отправились в медицинский кабинет, а Джейкоб тем временем, воспользовавшись моментом, так как Джеймс на перемене куда-то вышел, изорвал книгу с бабочками, которая лежала на столе Клементины и засунул её в рюкзак Джеймса. Таким образом, когда это все обнаружилось, Клементина, не выдержав, накричала на Джеймса и дала ему пощечину. С тех пор, она возненавидела его, как самого заклятого врага. Джеймс пытался объяснить, что он никогда ни делал ничего подобного и что его злобно подставили, но все было напрасно, она даже и слушать его не хотела…. В тот момент ему казалось, что весь мир рухнул в его глазах. Он не хотел ходить в школу, потому что ненавидел её. С ним никто не хотел общаться, потому что он стал изгоем, а в семье начали происходить события, из-за которых ему в какой-то момент вообще не хотелось жить, потому как он узнал, что отец с матерью расходятся. Это было и понятно, они и так, слишком часто ругались, для того чтобы выглядеть благополучной семьей. Все это оставило неизгладимый след в душе Джеймса, если не сказать больше – психологическую травму. Но главное- он впервые столкнулся в своей жизни с предательством и больше никому не доверял… Позже, уже обучаясь на факультете журналистики, он замечал, что девушки проявляют к нему неподдельный интерес, и он этим даже пользовался, но, что-то в глубине души, постоянно заставляло его остановиться после постельных утех и не идти дальше в этих отношениях. Возможно, он все еще не мог забыть свою первую любовь, а возможно боялся предательства, какого-то осуждения, непонимания, если вдруг что-то пойдет не так. Он все время ловил себя на мысли, что пытается сдерживать себя и не дает воле выходу своих чувств и ощущений наружу и это продолжалось вот уже на протяжении многих лет. Даже какая-то зажатость присутствовала в его внешнем виде, хотя ему и никто не говорил об этом. И лишь единственное, чему он мог полностью посвятить себя и уйти с головой – так это его журналистская деятельность, которая и помогала ему в какой-то момент забыть обо всем на свете. Глава 24 Джеймс очнулся от воспоминаний. Само копание в себе, всегда оставляло после себя неприятный осадок в душе, поэтому он, по сути, и не любил этим заниматься. Гораздо интереснее и увлекательнее для него было погрузиться в какое – ни будь журналисткою дело, где каждый раз для него открывался новый мир возможностей. Где он мог без конца что-то изучать, находить и анализировать. Итак, Джеймс снова переключился на происходящее вокруг. Да, несомненно, Альфред был натурой сложной жестокой и даже демонической. Но что его заставило стать таким? Что руководило его поведением, его чувствами? Каковы были мотивы его преступлений, а их, как чувствовал Джеймс, было несколько. И еще, самое главное, то чего так и не успел узнать мистер Иствуд, а может, узнал? Этот вопрос бесконечно крутился в голове Джеймса, особенно когда он видел Роберта Нойелса.… Но, не решался его задать, потому как опасался, что тот не расскажет ему чего-то очень важного, того, что упустив, однажды, он может никогда больше не узнать в своей жизни и, тем не менее, этот вопрос оставался в его голове. Где сейчас находится тело Миранды? Что с ней сделали? А так же то, что скрывает сам Роберт Нойелс и его брат-Альфред? Еще не время, думал про себя Джеймс. Возможно, Роберт Нойелс, в своем повествовании и дойдет до того нужного момента, когда Джеймс, наконец, сможет задать ему так глубоко волнующие его вопросы. А быть может, даже Роберт Нойелс сам обо всем ему расскажет. Но, нужно подождать,– подумал Джеймс и, набравшись терпения, он каждый день посещал дом Флетчеров, приводя в аргумент то, что после смерти мистера Иствуда ему необъяснимо одиноко и даже не с кем поговорить. Общение же с его племянником, хоть как-то скрашивают невосполнимую утрату. К тому же, Джеймс заметил, что Роберт Нойелс в некоторой степени благоволит ему. В последние дни ему даже стало казаться, что тот, как бы это не казалось странным – каждый раз ждет его прихода. Сегодня шел мокрый снег. Временами он превращался в узорчатые снежинки, а затем в хлопья, Неожиданно погода вдруг резко поменялась, и с Востока начал задувать сильный ветер и тогда вместо снега пошел проливной холодный дождь. На дворе стоял февраль, 19… год. Джеймс и Роберт Нойелс расположились в библиотеке возле ярко пылающего камина, Сейчас Джеймс чувствовал себя так благотворно, как казалось, никогда. Когда он шел к дому Флетчеров, он думал, что восточный ветер, дующий, сильными порывами прямо ему в лицо, собьет его с ног. Проливной же дождь, насквозь промочит его одежду. В какой-то момент, он даже хотел вернуться назад, но потом подумал, что в этом случае, Роберт Нойелс, будет вынужден отправить к нему своего посыльного, чтобы узнать, ничего ли не случилось? Ведь опасность нахождения в доме мистера Иствуда все еще оставалась. Альфреда по-прежнему не могли поймать.…А это значило одно, что он мог появиться там в любое время. На этот раз Роберт Нойелс начал повествование с того, что привело чувства Джеймса в напряжение…. – Прошло, несколько лет и Альфред вернулся,– сказал, глубоко задумавшись, глядя на разгоревшиеся ярким пламенем угли в камине, Роберт Нойелс. Первая наша встреча была весьма странной, я бы даже сказал – необычной. Альфред появился на пороге дома одним теплым летним вечером, когда ничто не предвещало каких-то событий. Я тогда с трудом узнал его, ведь прошло со дня его отъезда – восемь долгих лет. Он сильно изменился. В том лукавом дерзком подростке и в затаившемся жестоком взгляде, теперь, я увидел нечто иное… Он стал намного выше; его плечи расправились и раздались в ширину. Все его тело было крепким как дуб и неукоснительно устойчивым, так что казалось, никакой ураганный ветер не снесет его с ног, потому как в нем была какая-то особенная сила. Мне даже показалось, что он все это время занимался какими-то боевыми видами спорта. При каждом движении его рук или ног, обнаруживались напряженные крепкие мышцы, они выдавались сквозь одежду. Лицо его было смуглым, а нижние скулы – тяжелые и жесткие. Светлые глаза, как у покойного деда Флетчера смотрели в упор, так, что теперь невозможно было понять, что он чувствует, или намеревается сделать, потому как, судя по всему его внешнему виду, он научился тщательно скрывать свои настоящие мысли и чувства. В то время когда он появился, я и Миранда находились в гостиной. Он вошел туда так тихо и неожиданно, так, что мы оба замерли от удивления на месте. Миранда в тот момент стояла возле мольберта, она установила его для того чтобы дорисовать пейзаж, который запечатлела этим утром, в то время когда мы прохаживались вдоль цветущих полей. А я делал вид, будто внимательно рассматриваю её картину, и иронично находил в ней недостатки в цветовой гамме. Первое, что меня отвлекло от внезапного появления брата, это грохот каких-то предметов. Я посмотрел на Миранду и увидел, как из её рук выпала палитра с красками, и стакан с водой. Она вся побледнела и переменилась в лице. Её глаза, прикованные к лицу Альфреда, были сильно удивлены и напуганы. Альфред с минуту не отводил пристального взгляда от Миранды, Казалось, он тоже был удивлен, но, только в отличие от неё, он смотрел на неё совсем по-другому. Он рассматривал её, как мне показалось, с каким-то не поддельным восхищением, во все глаза и это был необычный взгляд, в котором, мне даже показалось, что совершенно было не свойственно Альфреду – было удивление. И то были совсем иные чувства, чем ранее, когда Альфред был еще подростком. – Постойте! Неужели это…,– воскликнул, насторожившись, Альфред. -Дайте-ка, подумать, – Миранда? Произнес, он смутившись. От этих слов, Миранда покраснела и отпустила глаза. На тот момент Миранде уже исполнилось семнадцать лет и она, действительно превратилась в удивительно- красивую и необыкновенную девушку. Заметив, по-видимому, смущение Миранды, он, усмехнувшись, перевел взгляд на меня и, широко распростерев навстречу мне руки, воскликнул: – Ну, здравствуй, братишка! Давно не виделись. Затем подошел ко мне, и мы по-братски с ним обнялись и пожали друг другу руки. Миранда, все это время стояла в стороне. Когда наши объятия закончились, он неожиданно подошел к ней и, остановившись напротив неё, все еще внимательно разглядывая её, произнес: – Ну, что, Миранда? Как – никак, мы вроде бы вместе выросли, и ты мне, являешься сестрой. Давай обнимемся, что ли по-братски. И не дожидаясь её ответа, он распростер свои объятия и впервые обнял её. Я видел, что Миранда стояла, не шелохнувшись и напрягшись вся, как струна. Альфред же, не выпускал её до тех пор, пока я не остановил его, почувствовав, что Миранда задыхается в его объятиях и хочет насильно освободиться. – Альфред! Похлопав его по плечу и тем самым, отвлекая от Миранды, произнес я. – Давай выпьем за твое возвращение, – сказал я и, подойдя к столику возле камина, налил нам по рюмке коньяка. Он в это время, подошел ко мне и, беря в руки бокал, окинув нас с Мирандой внимательным и каким-то странным взглядом, произнес: – За ваше здоровье! Вот только эти слова, как мне показалось потом, он произнес с какой-то усмешкой, я бы даже сказал, с издевкой, что ли… Я заметил, что Миранда, воспользовавшись моментом, тут же покинула нас. Это не ускользнуло и от внимательных глаз Альфреда. – Да, кстати, а где наша сестричка-красавица? Уж не я ли, словно злой и ненавистный серый волк, так напугал её? – Иронизируешь? Заметил с недовольством я. – О, нет, что ты, братец. Как можно…и в мыслях такого не было. Но, честно говоря, я действительно, удивлен. Не ожидал, что из неё может получиться, такая, я бы даже сказал, на редкость удивительная и красивая девушка, – произнес он, вперив, задумчивый взгляд в пол. Тут я впервые почувствовал, что в Альфреде что-то изменилось, но, что именно было пока сложно понять. После разговора с ним, я решил найти Миранду. В гостиной её не было, в фойе тоже. Тогда я поднялся наверх, в её комнату. Я постучал, но ответа не последовало и когда я, уже собирался уходить, то вдруг услышал настороженный и тихий голос Миранды. – Кто это? Спросила она неуверенным голосом. – Это я, Миранда, Роберт. Она тут же открыла мне дверь, и я вошел. Взглянув на неё, я увидел как её недавно розовое здоровое лицо, стало необычайно бледным, а взгляд вдруг сделался отстраненным. – Ты так внезапно ушла, – начал я. – Роберт,– произнесла она, схватив меня за руку и умоляюще, заглянув в мои глаза. Я должна немедленно уехать отсюда. Немедленно и как можно скорее.