Девушка с воодушевлением целует его в щеку. Лýка в ответ приподнимает и кружит ее. Громко прыснув от смеха, Анна обнаруживает, что перед ними стоит пожилой мужчина в клетчатом пиджаке с седыми приглаженными волосами. Лýка быстро опускает Анну на пол. – Просим прощения, – начинает она, но мужчина перебивает ее. – «Флора Швеции», – говорит он дрожащим голосом и поправляет очки с толстыми линзами. – Где стоит? – В отделе специальной литературы, – отвечает она, указывая на стеллаж в другом конце магазина. Старик, покачиваясь, удаляется, а когда он исчезает, Анна закрывает рот рукой. – Нам надо быть осторожнее, – шепчет она. Лýка кивает, посылая ей воздушный поцелуй, и она, притворившись, будто поймала этот поцелуй, берет в руки стопку выбранных ими книг. Молодой человек берет две книжки, лежащих сверху. – Предположим, я понимаю, почему должен прочесть вот это, – говорит он, помахивая «Удивительными судьбами шведского народа». – Но зачем ты выбрала «Бесхвостика Пелле» – ума не приложу. Это же детская книга. – Из которой ты многое узнаешь о Швеции. Да и вообще, она милая. – Ладно, буду слушать мою учительницу, – смеется Лýка. Велосипеды, на которых они приехали, оставлены на улице. Анна хотела одолжить ему один из своих велосипедов, но Лýка упорно ездит на ржавой перекошенной развалюхе, будто подобранной на помойке. В тот момент, когда они собираются отправиться обратно, Анна видит, как кто-то пересекает площадь Стурторьет. Она пытается предупредить Лýку, но слишком поздно. Юн успел их заметить и сверлит ее взглядом. С ним два товарища, все трое останавливаются. – Кого я вижу, – с явным чувством превосходства произносит Юн. – Поехали отсюда, – шепчет Анна, пытаясь развернуть велосипед, но ничего не выходит, потому что молодчики уже встали рядом полукругом. На одном рубашка и брюки с подтяжками, на другом – серый свитер, оба рослые и широкоплечие. – Смотрите-ка – макаронник со своей шлюшкой, – продолжает Юн. У Лýки потемнело в глазах. – Не смей так говорить о ней, – цедит он сквозь зубы. – А нечего было снюхиваться с таким, как ты, – смеется Юн ему в лицо. Анна тянет Лýку за рукав. – Пойдем отсюда, – повторяет она. Юн оборачивается к Анне. – Тебе же известно, что твой дружок сотрудничает с датскими коммунистами. Он сам настоящий коммуняка. Интересно, что бы твой папочка об этом сказал. Прохожие начали обходить их, и Анна внезапно ощутила, как внутри закипает ярость. – Это ложь! – вскидывается она. – Чертов коммунист, который с удовольствием пропустит к нам через границу русских, – продолжает Юн. – Вот сволочь, – выругался мужчина в сером свитере, сплюнув на землю прямо перед ними. – Скажи им, чтобы не врали, – взывает Анна к Лýке, но тот стоит как вкопанный. – Лýка? Не дождавшись ответа, Анна оглядывается по сторонам. Все, кто проходит мимо, отворачивают взгляды. Если Юн с товарищами на самом деле захотят напасть на них, шансов уцелеть немного. Быстро сойдя с велосипеда, она начинает пятиться назад. Потом наконец отходит на достаточное расстояние, чтобы развернуться. – Лýка, – повторяет она, – пойдем! Юн сжал руки в кулаки, его дружки испытующе смотрят на Лýку. Анна видит, что он не отводит взгляда, но потом все-таки тоже отворачивается. Юн делает шаг в их сторону, но потом останавливается: – Бегите, пока можете. Когда немцы победят, мы очистим общество от таких, как вы. – Поехали, – цедит она сквозь зубы в последний раз, потом запрыгивает на седло и что есть мочи давит на педали. Только от вида Юна подступает тошнота и хочется уехать отсюда как можно скорее. Бросив взгляд через плечо, Анна к большому облегчению для себя видит, что Лýка катит за ней следом. Парень в брюках с подтяжками поднимает с земли камень и бросает им вслед, попадая в спицы заднего колеса ее велосипеда. Тяжело вздохнув, она поворачивает назад голову и видит напряженное лицо Лýки. – Не оборачивайся, – говорит он. – Только вперед. На полной скорости они мчатся вдоль Железнодорожной улицы. Сердце тяжело бьется в груди. Вот они уже на Ландскрунавэген, Анна тормозит и спрыгивает с велосипеда. Отбросив в сторону свою колымагу, Лýка спешит обнять ее. – Очень сожалею, что он успел наговорить тебе гадостей, – тихо успокаивает он. – Да мне плевать на его слова. Меня больше беспокоит, что он собирается делать. – Повернувшись лицом к Лýке, она встречается с ним взглядом. – Это правда, что ты сотрудничаешь с датскими коммунистами? Лýка проводит рукой по волосам: – Я же сказал, что не имею права никому рассказывать. – Если хочешь, чтобы я тебе доверяла, если у нас все серьезно, мне надо знать, – произносит Анна с нажимом. Она высвобождается из его объятий. – Давай, рассказывай! – Только это должно остаться между нами, – вздыхает он. – Обещаю. – Я серьезно говорю. В Дании казнят тех, кто пытается противостоять немцам. А у гестапо везде шпионы, и здесь тоже. – Но я на твоей стороне, – напоминает ему Анна. – И я хочу помочь. Вместе мы их одолеем. – Откуда такое упрямство? – удивляется Лýка. – Разве это не одна из тех черт, которые тебе нравятся во мне? – Ты не похожа ни на одну из женщин, встретившихся на моем пути, – смущаясь, говорит он. – Нет, конечно. И я не позволю какому-то там Юну Свенсону и его дружкам запугать меня. Если только можно что-нибудь сделать, чтобы ограничить их влияние, я хочу в этом участвовать. – Я знаком с людьми, которые пытаются поддерживать движение Сопротивления по ту сторону пролива, – тихо произносит он. – Совсем недавно они создали новую организацию, чтобы противодействовать нацистам, туда вошли представители нескольких датских партий, в том числе коммунисты. – Ты помогал им? – Пару раз. Я выяснил, где находятся бежавшие сюда датчане, и передал им сообщения. Существует целая сеть, которая сотрудничает с британскими военными. Ее цель, естественно, освободить Данию от немцев. Больше я ничего тебе сказать не могу. Анна кивает. – Мой отец снабжает немецкую военную промышленность железной рудой. Он не нацист, – добавляет она. – Но он считает, что Гитлер поступает правильно, и я… Слова застревают в горле, и она умолкает. – Но в этом же нет твоей вины? – Нет, – соглашается Анна, одновременно понимая, что все звучит значительно хуже, как только пытаешься облечь суть в слова. – Но кажется, мне следовало бы что-нибудь предпринять, чтобы уравновесить вред от его действий. – Amore mio [20], – серьезным тоном говорит Лýка, – это опасно. – Знаю. Он раскрывает свои объятия, и Анна ныряет в их тепло. Она думает об отце, о том, что всегда полагалась на его картину мира и привыкла принимать его суждения безоговорочно. Значит, это было неправильно? Неужели все ее представления об окружающей действительности основаны на той точке зрения, которая позволяет отцу заработать побольше денег? – Рано или поздно война закончится, – говорит Лýка. – И мы сможем делать все, что захотим. – Не знаю, смогу ли так долго ждать. Я хочу, чтобы мы начали жить одной жизнью сразу, сейчас. – Ну Анна, нужно терпение. Придет время, и ты сможешь исполнить все свои мечты: переехать обратно в Стокгольм, выучиться на медсестру и… – Выйти за тебя замуж? Лýка улыбается. – Если бы все зависело от меня, мы были бы уже женаты. Найди священника, и мы решим вопрос, здесь и сейчас, – смеется он, но потом его голос вновь обретает серьезность. – Ты же знаешь, как много ты для меня значишь? Ради тебя я сделаю все, что угодно. Лýка встречается с ней взглядом, и Анна чувствует, как у нее начинает сосать под ложечкой. Единственное, что ее волнует, чего она хочет, – это быть с ним рядом.