Глава 25 Апрель 2007 года В воздухе бабушкиной палаты висит напряжение. Бежавшая по коридору Ребекка замедляет темп, осторожно перешагивает через порог и делает несколько шагов вперед. У постели Анны стоит врач и, глядя в медицинский журнал, тихим голосом разговаривает с медсестрой. – Общий анализ крови тоже плохой – все показатели снижены. Начнем с кроверазжижающих и будем следить за частотой сердечных сокращений. Изголовье кровати приподнято, бабушка лежит, запрокинув голову и закрыв глаза. То и дело подкашливает, издавая свистящий звук. Увидев Ребекку, врач замолкает и поворачивается к ней: – Вы внучка Анны? – Да. – Мы сделали ей компьютерную томографию, посмотрели сосуды: у вашей бабушки тромбоэмболия легочной артерии. Это означает, что произошла закупорка артерии в легком. Мы начнем лечение с введения кроверазжижающих препаратов, – объясняет она, поправляя очки. – Хорошо. Насколько это опасно? – Диагноз поставили на ранней стадии, – ровным голосом отвечает врач. – Ваша бабушка жаловалась на боли в груди. Тромб повлиял на насыщение крови кислородом, у нее лихорадка и головокружение. Мы будем внимательно отслеживать ее состояние. Она кивает медсестре и беззвучно исчезает из палаты. Ребекка подходит к больной. Прежнего румянца нет, лицо побледнело. Ребекка склоняется над постелью и осторожно дотрагивается до бабушки. Сначала Анна не реагирует, но спустя пару секунд открывает глаза. – Ребекка? – шепчет она. – Да, я тут. Все будет хорошо. Бабушку сотрясает дрожь, она нетвердой рукой подносит ко рту клочок бумаги и откашливается. Ребекка замечает на салфетке красные пятна крови и обменивается взглядами с медсестрой. – Это нормально при таком диагнозе, – успокаивает та. – Ей назначили антибиотики, чтобы предотвратить инфекцию. И жаропонижающее уже дали, так что температура скоро спадет. Медсестра тоже уходит, а Ребекка, намочив холодной водой небольшое полотенце, прикладывает его к бабушкиному лбу. – Вот так, – говорит она. – Тебе дали все необходимые препараты, так что скоро будет лучше, вот увидишь. Бабушка стонет. В глазах – лихорадочный блеск, волосы прилипли ко лбу. Она берет Ребекку за руку и на удивление крепко сжимает ее. – Война – ужасное время, и я совершила чудовищную ошибку, – признается она. – Но что ты такое сделала? – Это был мерзкий поступок, – всхлипывает Анна. – Я так раскаиваюсь. Ребекка сглатывает ком в горле. – Это как-то связано с немецким письмом? – пытается уточнить внучка. – Мне не следовало ничего говорить, – бормочет бабушка. – Что не следовало говорить? Бабушка качает головой, подвывая. Жалобные стоны доносятся откуда-то глубоко изнутри. Ребекка бросает тревожный взгляд в сторону коридора. Может, надо позвать на помощь? Она выпрямляется, пытаясь высвободить руку, но бабушка не отпускает ее, а, наоборот, притягивает ближе к себе. – Пожалуйста, прости меня, – хнычет бабушка. – Это я во всем виновата. В этот момент возвращается медсестра. Она подходит к монитору, на котором отражаются ритмы бабушкиного сердца, и проверяет капельницу. – Совсем немного осталось, – спокойно говорит она. – Потом препараты начнут действовать. – Она пытается что-то сказать, но я не понимаю. Сестра достает градусник и измеряет бабушке температуру. – Тридцать девять и восемь, – сообщает она. – При такой высокой температуре нередки бредовые состояния. – Поправив бабушкино одеяло, она повышает голос: – Теперь постарайтесь немного поспать. Ваш организм пережил стресс. Вам нужен отдых. Анна закрывает глаза и кивает. Спустя несколько минут рука расслабляется и отпускает Ребекку, которая, сделав пару шагов, опускается на стул. Следующие несколько часов кажутся самыми длинными в жизни Ребекки. Она сидит у постели бабушки и видит, как та хватается за грудь и, задыхаясь, надрывается кашлем. Стоит бабушке задремать, как ее настигает новый приступ. За окном наступило ненастье. Небо потемнело от плотных облаков, и по оконным скатам барабанит дождь. Он кажется роковым, будто всему миру суждено задохнуться под этим плотным покрывалом. Сестры приходят и уходят, но Ребекка продолжает сидеть, не вставая. Есть совершенно не хочется, но когда кто-то сует ей в руку стакан сока, она послушно выпивает его. С наступлением вечера кашель прекращается, и бабушка наконец может заснуть. Ребекке становится легче. Она угадывает в бабушкином выражении лица умиротворение и считает это добрым знаком. Анна должна поправиться – внучка не может думать ни о чем другом. Ей так хочется провести с ней побольше времени. Последние годы промчались незаметно, и Ребекка раскаивается, что многое упустила: рождественские посиделки, пасхальные обеды, застолья в дни рождения и красивые летние дни. Бабушка долгое время выступала главным организатором семейных торжеств и встреч. Она была объединяющим началом, на ней все держалось, но теперь так больше уже не будет. Ребекка никогда не забудет, как они с бабушкой обычно отмечали первый по-настоящему летний день пикником в саду. Усаживались в полосатые шезлонги, слушали радио и ели свежеиспеченный пирог с ревенем. Или как они всегда сами разводили тесто для имбирного печенья, лепили мясные тефтельки, мариновали селедку и солили лосося перед Рождеством. Иногда эти традиции казались Ребекке ненужной тратой времени, но сегодня она рада, что бабушка с таким упорством доказывала их важность. Внучка улыбается. Одному богу известно, как тяжело было взрослым с ней сладить в подростковый период. Но бабушка никогда не осуждала Ребекку за глупости, которые та вытворяла. Она просто находилась рядом, как точка опоры, выслушивала и поддерживала. Скорее всего, Ребекке не удалось бы без нее выздороветь. Спустя некоторое время приходит медсестра и похлопывает ее по плечу. – Похоже, буря утихла. Состояние вашей бабушки улучшилось, лихорадка прошла. Будем надеяться, что она проспит всю ночь до утра. Мне кажется, вам тоже стоит вернуться домой и отдохнуть. Ребекка колеблется. На самом деле ей не хочется оставлять Анну одну, но она чувствует ужасную усталость, и желудок крутит от голода. – Если что-нибудь изменится, мы позвоним вам, – добавляет медсестра. – Ладно, – соглашается в конце концов Ребекка, подходит к бабушке и гладит ее по руке. – Я поеду к тебе домой, – шепчет она. – Но вернусь, как только буду нужна тебе. А пока спокойной ночи. Как только Ребекка выходит из больницы, по щекам начинают струиться слезы. Внутри – опустошение. Бабушка должна поправиться. Как она справится без нее? Ребекка садится в машину, но двигатель не заводит, а ложится на руль, накрыв его руками, и кажется, будто все наваливается на нее неподъемным грузом: проблемы на работе, хрупкость бабушкиного здоровья, травмированная рука, ссора с матерью, ситуация с Йуаром и Арвидом. Ее сотрясают рыдания. А ведь она знала, что так и будет, стоит только приехать в Сконе. Она оказалась не готова к возвращению домой. Может, надо было отсидеться в Стокгольме, где чувства над ней не властны? Всхлипывая, Ребекка вытирает щеки. Ну что с ней не так? Почему внезапно она оказывается такой уязвимой? Обычно ей удается сохранять отстраненное отношение к проблемам и держать эмоции под контролем, но сейчас все трещит по швам. Она смотрит на мокрый от дождя асфальт, в котором отражается одиноко мерцающий уличный фонарь, и думает, не уехать ли прямиком в Стокгольм? Часть ее стремится домой, к Йуару и жизни с ним, пока не запуталась тут еще больше. Почему она не послушала жениха? Он всегда знает все наперед. Потом Ребекка вспоминает про бедняжку Скарлетт. А вдруг кошка сидит там и ждет ее? Девушка делает глубокий вдох, вставляет ключ в зажигание и заводит двигатель. Мотор фыркает, загораются передние фары, и два столба света пронзают дождь. Она представляет себе насквозь промокшую маленькую Скарлетт, трясущуюся на крыльце. Если кошка не нашла себе укрытия от непогоды, то, наверное, уже успела продрогнуть от холода. Подъехав к дому бабушки, Ребекка мчится к входной двери и ищет взглядом Скарлетт, но кошки не видно. Она надеется, что кто-то пустил ее погреться. Разверзлись хляби небесные, дождь стучит по спине, пока Ребекка возится со связкой ключей в темноте. В конце концов ей удается отпереть дверь и ворваться в прихожую. Спустя несколько секунд девушка замечает маленькую лужицу на полу. Подняв голову, видит, что с потолка на старую газету капает вода. Осторожно отодвинув клочок газеты, Ребекка смотрит на вздувшийся от воды пол. Так вот почему бабушка прикрывала пол в прихожей газетами… Как она раньше не догадалась? Достав из кладовки ведро, девушка ставит его под место протечки. А она-то надеялась, что дом в достаточно приличном состоянии, чтобы бабушка могла сюда вернуться, и можно ограничиться заменой рубероида на крыше крыльца. Но здесь явно требуется ремонт посерьезнее. В мягком свете кухонной люстры Ребекка ставит чайник, достает сыр и колбасу, буханку испеченного вчера ржаного хлеба и делает себе бутерброд. Ее одолевает голод, но стоит только откусить кусок пышного хлеба, как кто-то прыгает на оконный откос и прижимается к стеклу. Ребекка вздрагивает, хотя уже успела привыкнуть к Скарлетт. Кошка громко мяукает и умоляюще смотрит через стекло. Мокрая шерсть прилипла к телу, и она выглядит еще более худой, чем обычно. Ребекка спешит к двери. – Можешь зайти, – говорит она, делая шаг в сторону, чтобы не преграждать путь. Скарлетт бросает на нее недоверчивый взгляд, потом отряхивает с себя воду и заходит в прихожую. Осмотревшись вокруг, идет в кухню, усаживается на полосатый половик и начинает вылизывать шерсть. Ребекка испытывает чувство облегчения и улыбается кошке. Ей радостно оттого, что Скарлетт больше не мокнет и оказала наконец доверие, войдя в дом. Аккуратными движениями, чтобы не спугнуть животное, Ребекка достает пакет с кошачьим кормом и ставит на пол две миски – с едой и водой. Кошка смотрит с подозрением, но тем не менее подходит к мискам, и девушка наблюдает за ней, сидя за кухонным столом. За окном продолжается проливной дождь. На небе огромные тучи налезают друг на друга, пока наконец с грохотом не разражается гроза. Когда молния озаряет сад, Скарлетт едва заметно вздрагивает, потом приступает к трапезе. Ребекка растирает лоб. День выдался длинным, спина затекла от долгого сидения. В какой-то момент она задумывается, не стоит ли вернуться к бабушке, но тут же напоминает себе об обещании медсестры позвонить, если состояние изменится. Да и вообще, лучше если кто-нибудь останется здесь, со Скарлетт, чтобы убедиться, что дом полностью не обрушится. Бросив сонный взгляд на заправленную постель в гостиной, Ребекка понимает, что долго бодрствовать не сможет. Обходя тяжелым шагом дом, выключает свет везде, кроме светильника на кухонном подоконнике, и вытягивается на диване. Минуту спустя она погружается в глубокий сон. Глава 26