Глава 27 Апрель 2007 года Когда Ребекка просыпается, комната окутана в серый полумрак. Стихия, похоже, успокоилась, но тяжелые тучи по-прежнему закрывают небо. Девушка ворочается на диване, моргая спросонья. Ногам тепло – в них на одеяле, свернувшись клубочком, лежит Скарлетт. – Привет, – шепчет Ребекка. Взглянув не нее, кошка опускает голову. Ребекка аккуратно выбирается из-под одеяла, чтобы не побеспокоить Скарлетт, встает и берет в руки телефон. Пропущенных звонков нет, она выдыхает с облегчением, но потом быстро находит номер больницы и звонит сама. Медсестра рассказывает, что у бабушки опять поднималась температура. Ребекка чувствует ком в груди от нарастающего волнения и прикусывает язык, чтобы не отругать сестру. Они ведь обещали позвонить ей, если состояние изменится. Быстро приведя себя в порядок, она готова ехать обратно в больницу, как вдруг замечает Арвида, идущего по садовой дорожке. Ребекка замирает. Она не знает, стоит ли им вообще вновь встречаться. На мгновение задумывается, не спрятаться ли ей, но, когда сосед стучится в дверь, все-таки открывает. Арвид переминается с ноги на ногу, вид у него смущенный. Волосы всклокочены больше, чем обычно, и он зачем-то крепко сжимает прихваченную с собой лопату. – Я заметил, что ты вернулась домой, – говорит он, кивая на машину. – Да, я вернулась вчера вечером, но сейчас снова собираюсь в больницу. – Понятно, – бормочет сосед, ощупывая рукоятку лопаты. – Как бабушка? – Так себе. Из-за тромба в легком затруднено дыхание, и возникло воспаление. Она же старенькая… – объясняет Ребекка и останавливается на полуслове, голос начинает дрожать. – Все устроится, я уверен. Твоя мать у нее? Ребекка пристально смотрит на Арвида. Тут же понимает, что мать не в курсе, что произошло с бабушкой. – Нет. Слушай, мне пора. – Хорошо, – отвечает он, но почему-то тянет время. Ребекка надевает куртку, но Скарлетт пробегает мимо мелкими шажками и садится на пороге между прихожей и кухней. – Не пора ли тебе на улицу? – нетерпеливо интересуется Ребекка. Кошка не слушает ее и спокойно моет лапками нос. – Ей, похоже, и тут хорошо. Взяв миску с кошачьей едой, девушка пытается выманить кошку на крыльцо, но та не обращает на нее никакого внимания. – Ну, пожалуйста, – просит Ребекка. – Почему нельзя оставить ее внутри? – спрашивает Арвид. – Я не знаю, когда вернусь. Вдруг что-нибудь случится, а кошка останется запертой в доме? – Если хочешь, я присмотрю за ней. Ребекка встречается с ним взглядом. Почему он по-прежнему так добр к ней после того, что она натворила? Она не достойна его заботы. – Скарлетт, – шепчет она. – Ты получишь еду на крыльце. Давай сюда! В ответ кошка забегает в дом и прячется. Но Ребекке пора уезжать. Сдавшись, она берет запасной комплект бабушкиных ключей и отдает Арвиду. – В буфете есть еще кошачий корм, а лотка у меня нет, так что ее надо выпускать на улицу. – Хорошо. Не волнуйся. Надев обувь, Ребекка обходит стоящего в дверях Арвида, когда тот кладет руку на ее плечо. – Послушай, – говорит он низким голосом, отводя взгляд. Ребекка терпеливо ждет. Арвид явно хочет что-то сказать, но не может подобрать слова. В конце концов он улыбается кривой улыбкой и говорит: – Все образуется. По непонятной причине от этих слов на душе у Ребекки становится тепло и очень хочется обнять его. Ей сейчас просто необходимы дружеские объятия. – Спасибо, – бормочет она, выходя из дома. Сев в машину, Ребекка первым делом звонит матери. Гудок проходит, но, как обычно, никто не отвечает. Выругавшись про себя, она пробует дозвониться еще раз. «Ну, ответь, – думает она, – неужели ты не понимаешь, как это важно?» После трех бесплодных попыток бросает телефон на пассажирское сиденье, заводит двигатель и давит на газ. Последнее, чего ей сейчас хочется, – это навестить Камиллу, но разве у нее есть выбор? Мама должна знать, насколько серьезно бабушкино положение. Десять минут спустя Ребекка сворачивает с дороги, подъезжая к дому из желтого кирпича. Когда выходит из машины, руки дрожат, и она решительно убирает их в карманы. Много лет прошло с тех пор, как она навещала дом своего детства, но снаружи здесь все по-прежнему. Посреди аккуратно подстриженного газона растет узловатая старая яблоня, на которую Ребекка забиралась бесчисленное количество раз. Преодолевая внутреннее сопротивление, девушка идет по садовой дорожке к дому. Делает над собой усилие, чтобы постучаться – сначала осторожно, потом все сильнее. Но, как бы она ни колотила в дверь, никто не слышит. Она заглядывает внутрь через окно гостиной – там никого. Вновь стучится во входную дверь, потом берется за ручку и понимает, что дверь не заперта. Несмотря на то что здесь прошло ее детство и большая часть юности, в прихожей Ребекку охватывает странное чувство. Медленно проходя по дому, она замечает, что и внутри почти ничего не изменилось. Те же люстры и картины, те же старые ковры на полу. Перед большим зеркалом в деревянной раме девушка останавливается. Чувствует, как все сжимается внутри при виде трещины. Вспоминает себя в шестнадцать лет. Вечер Вальборга [26], Ребекка с матерью опять спорят. Дочь хочет поехать с друзьями в Лунд, в городской парк, а мать не отпускает. В конце концов Ребекка берет деревянный башмак и с такой силой запускает им в зеркало, что остается трещина. Сейчас она качает головой. Почему мать за столько лет не заменила стекло на новое? В кухне тоже все по-старому. Шкафчики с простыми белыми фасадами и светло-серая столешница. Насухо вытертая мойка. Столешница ничем не заставлена, что в сочетании со строгим интерьером производит холодное, негостеприимное впечатление. Никаких фотографий или памятных вещиц. Ребекка не припомнит, чтобы видела хотя бы одну фотографию из своих детских лет. Никто даже и не подумает, что в этих стенах вырос ребенок, мамин дом разительно отличается от уютного бабушкиного. – Мама? Ау? – кричит она, но в ответ тишина. Ребекка идет дальше, к спальне, но, услышав какой-то шум на веранде, пересекает прихожую и направляется в ту сторону. Мать оказалась на застекленной веранде. Надев наушники, она стоит перед столом из пластика и наполняет горшки землей для посадки. Пару секунд Ребекка стоит и наблюдает за матерью, потом вытягивает вперед руку и машет. – Ой, привет! – удивленно приветствует ее мать и сдергивает наушники. – Ты пришла, смотри-ка. – Я звонила, но ты не ответила. – Извини, похоже, я была в своем маленьком мирке. – Камилла снимает садовые перчатки. – Который час? – Девять. – Тогда пора выпить кофе. Не хочешь чашечку? – На самом деле я зашла только, чтобы рассказать тебе о бабушке. Ей стало хуже. У нее тромб в легком и воспаление. – Это опасно? – спрашивает мать, выключая на ощупь музыку на своем айподе. – Да, ей трудно дышать. Я снова еду к ней, – продолжает Ребекка. – Хочешь? Поехали вместе. – Ты же знаешь, как я не люблю больницы, – отвечает мать, мотая головой. – Бабушка была бы рада тебя видеть. – Ладно, посмотрим, – отвечает она. – Но теперь мне точно нужен кофе. Ребекка изумленно смотрит на мать: – Неужели ты можешь не поехать, даже услышав, что она при смерти? – Ребекка, – многозначительно произносит мать. – Ты же знаешь, что все не так просто. – Все как раз очень просто. Твоя мать тяжело больна. Если не хочешь съездить ради нее самой, сделай это хотя бы ради меня! – Дружочек мой, – произносит она, протягивая руку к Ребекке, но та отступает назад. – Тебе никогда не было дела до нас с бабушкой. – Это неправда. – Правда-правда. Ты не проявила ко мне внимания, даже когда я переехала к ней, – бурчит Ребекка. – Я, конечно же, переживала за тебя. – Почему же ты тогда не попыталась меня остановить? Знаю, мы часто ругались и вела я себя несносно, не спорю, но мне было всего шестнадцать, и, возможно, я хотела почувствовать, что нужна тебе. А ты просто позволила мне уйти.