– Конечно, замечала. Просто я устаю, вот и все. Когда я наконец добираюсь до дома, у меня уже нет сил. – А она того стоит? Твоя работа? Да, дом у нас теперь просторнее, чем раньше, Анжелика учится в частной школе, но все это мне ни к чему, и я не уверен, что это нужно Энжи. Лучше бы у нее была ты. Тебя же никогда нет дома, и даже когда ты здесь, на самом деле ты отсутствуешь. Наш дом – это место, куда тебя ненадолго заносит и откуда выносит по дороге с работы и на работу. Я отвернулась и, помню, очень удивилась, когда он обнял меня. Подержав меня в объятиях минуту, он ушел наверх, уложил вещи и ушел. Десять вечера, воскресенье, 18 апреля 2004 года. Время смерти моего брака. Головная боль утихла, я открываю глаза. По тому, как заполнили комнату тени, можно определить, что день уже клонится к вечеру: наверное, уже около четырех. Смотреть на часы я перестала после переезда сюда – пожалуй, это лишь слабое подобие бунта, но я нахожу в нем удовольствие. Я даже заклеила скотчем часы на экране своего ноутбука. Не то чтобы я хочу остановить время – просто отказываюсь быть у него в рабстве. Пусть себе утекает так быстро или тащится так медленно, как ему захочется, – меня это вполне устраивает. 12 Я оглядываюсь назад и не перестаю поражаться тому, как с течением времени самые безобидные факты принимают вид коварного умысла. Как циничный, скептический взгляд способен искажать происходящее, превращать его в то, что требует объяснений, обоснований и оправданий. Выходные, на которые пришелся офисный переезд, помнятся мне как приятное событие, а не то, что следовало придирчиво выбирать и тщательно препарировать. – Будет весело, – пообещала я Анжелике в поезде по дороге в Лондон. В ту субботу я внесла ее в список помощников. – Тебе ведь хочется посмотреть, где я работаю, правда, милая? Дэйв тоже приедет помогать и привезет своего сына. Заработаешь немного денег на мелкие расходы. На обед закажем пиццу и съедим ее в конференц-зале. Она пожала плечами и отвернулась. Я надеялась, что ей, двенадцатилетней, как и мне, не терпится увидеть новые офисные помещения, которые Мина обустроила на верхнем этаже, – но нет, нисколько. Анжелика рано вступила в подростковый возраст, и сопровождавшее его безразличие ко мне в дальнейшем только усиливалось. Во времена лорда Эплтона комнаты верхнего этажа были обшиты панелями темного дерева и увешаны тяжелыми деревенскими пейзажами, написанными маслом, но Мина посдирала их все с безжалостностью вторгшейся на чужую территорию иностранной державы. Как будто в старом, пахнущем затхлостью доме открыли ставни, распахнули настежь окна и двери и наконец впустили внутрь свежий воздух. Казалось, все это предвещает новую эпоху прозрачности. Я оставила Анжелику распаковывать и расставлять туфли, которые Мина держала в офисе, – запасные варианты, для замены в последнюю минуту, – а сама ушла раскладывать свои вещи в соседнем кабинете. Там я уселась за свой письменный стол, оглядела чистое, хорошо освещенное пространство и ощутила трепет удовольствия. Моя комната. Я воспринимала ее как свое святилище. Распаковывая и расставляя вещи в новом кабинете, я испытала больше радости, чем от переезда в наш новый дом. – Куда это поставить, Кристина? В дверях, держа коробку, стоял сын Дэйва. Я улыбнулась, подошла и заглянула в нее, откинув клапан. Внутри лежали бумаги и папки из стола, которые Мина попросила меня разобрать. Реликвии отцовских времен, назвала она их. – Это для архива, Фредди. А пока оставь коробку здесь. – Я отчетливо представляю себе эту коробку, задвинутую в угол моего кабинета, и прямо слышу раздающееся из нее зловещее тиканье. Но в то время я не обратила на нее никакого внимания. – Может, сходишь проверить, привез твой папа пиццу или нет? Я зашла за Анжеликой и застала ее сидящей за столом, на который она взгромоздила ноги в туфлях Мины. Крутанувшись в кресле, дочь уставилась на меня. Потом поднесла к губам ручку, которую держала, как сигарету, и выпустила воображаемую струю дыма. – Вы не сходите за моим обедом, Кристина? Принесите его сюда, на мой стол. И поживее. Умираю с голоду, – заявила она. Я засмеялась, хоть и не считала ее выходку забавной. – Ну и кого ты изображаешь? Мину? Так она не курит. Пойдем. Пиццу уже привезли. Анжелика сбросила туфли, забралась в кресло с ногами, свернулась клубком и принялась накручивать на палец прядь волос. Перевоплощение получилось довольно удачным. – Почему ты не у нее на свадьбе? – спросила она. Оказывается, она знала, что в тот день Мина выходила замуж. – Я на работе. Между прочим, я тут работаю, если ты еще не заметила. А теперь хватит, пойдем поедим. – Продолжая улыбаться, я подхватила с пола туфли Мины и понесла их в шкаф. – Ты здесь прекрасно справилась, Энджи. – Я обвела взглядом полки, надеясь ее отвлечь. – Ты ведь купила новое платье? Я присела на корточки, чтобы убрать туфли и заодно, повернувшись к Анжелике спиной, скрыть беспокойство. – И шляпку. Теперь ты их вернешь? – С какой стати ты рылась в моем шкафу? – Я видела пакеты из магазинов, но в твоем шкафу новые вещи так и не появились, вот я и решила, что ты все их вернешь. Я поднялась и пожала плечами, не зная, что сказать. Она заметила, как мне неловко. – Прости, мама. – Анжелика вскочила с кресла, подошла и обняла меня. – Я не хотела тебя обидеть. Я расстроилась, что не смогла скрыть, как это меня задело. Ей всего двенадцать, не хватало еще, чтобы она мне сочувствовала, но, несмотря на нежный возраст, она прекрасно разобралась в неявном подтексте и размытых границах моих отношений с Миной. – Ничего, солнышко. Здесь с тобой мне нравится больше, чем на свадьбе. Однако Анжелика была права: по такому случаю я действительно купила себе новый наряд. «Мне нужно что-нибудь особенное, я иду на свадьбу к Мине Эплтон», – сказала я продавщице, и выяснилось, что она большая поклонница Мины. «Обожаю передачу «Мина у себя дома», – отозвалась она. – Гордон Рамзи[2] ни в какое сравнение с ней не идет. А вас тоже по телевизору показывают?» – «Вообще-то, нет, – ответила я, – но мы с Миной много лет проработали вместе». Естественно, она захотела разузнать все, что можно, об Энди Уэбстере, женихе Мины, актере. Он сыграл главную роль в одной телевизионной мыльной опере и в то время был довольно известен. «Вы, наверное, близко знакомы с ними, если они пригласили вас на свадьбу». Пожав плечами, я улыбнулась. Сейчас при воспоминании об этом меня коробит. Порой я задумывалась, почему Мина решила выйти за Энди Уэбстера. Он же был хлюпиком, не чета ей. Мне всегда казалось, что он с приветом. Через два месяца после начала их отношений она зашла ко мне в кабинет, прикрыла дверь и присела на угол моего стола. Сначала вертела в руках скрепки для бумаг с магнитной подставки на моем столе, пересыпала их из ладони в ладонь, потом собрала из них цепочку. Страсть как хотела поболтать. – Как прошел ваш вечер? Я зарезервировала для нее и Энди столик в «Ла Каприс». – В ресторан мы так и не попали. Мы пришли туда, но как только Энди увидел снаружи фотографов, он схватил меня за руку и утащил прочь. И мы укатили на машине к побережью Эссекса, где он вырос. Там, на пляже, и перекусили – рыбой с картошкой и бутылкой вина. – Она улыбнулась. – Оригинально. Было весело? – Да, конечно. – Она поболтала ногами, как школьница, распрямила скрепку и стала чистить ею ногти. – Понимаете, он ласковый. Добрый. Очень-очень милый. Но я не знаю, можно ли мне выйти за него. – Он сделал предложение? – удивилась я. – Да. А какого мнения о нем вы, Кристина? – В то время я была едва знакома с Энди Уэбстером, но она вглядывалась в мое лицо так, будто на нем был написан ответ. – Он вам не нравится, я же вижу… – Мина, я его почти не знаю. – Я улыбнулась. – Вы в него влюблены? – Не знаю. В том-то и дело. – Она и вправду не знала, как быть. – Когда я выходила замуж в первый раз, я была так молода. И тогда думала, что влюблена. – Она пожала плечами, словно так и не разобралась в своих чувствах. – Рядом с Энди вы кажетесь счастливой. – Да, но… – Она потупилась. – Прошлой ночью у нас был секс. В первый раз. Честно говоря, не очень… – Она прикусила щеку изнутри. – Не ужас, но… Ну, знаете, разочарование. Я кивнула. Еще как знала. – Не хочу совершить ошибку. И как подумаю про еще один развод… – Она подергала себя за волосы. – Скажите, Кристина, как мне быть? – Ну что ж… – Я задумалась. – Вы говорите, он ласковый, добрый и милый. Возможно, вот и ваш ответ. Думаю, в итоге на ее решение повлияли его известность и репутация. Энди, как неограненный алмаз, оттенял ее более рафинированный образ: учеба в Швейцарии, отец в палате лордов. Во всяком случае, она наверняка сочла его выгодным активом. Он был полезен ей – на этом и остановимся. Помню, как он бочком пробрался в мой кабинет незадолго до свадьбы и плюхнулся на диван. Он заехал за Миной, чтобы везти ее ужинать, но она задерживалась на совещании. – Налить вам чаю, Энди? – Лучше джина с тоником, Крисси. – Извините, нет ни того ни другого. Может быть, виски? В кабинете Мины есть бутылка. Принести? – Не выношу это пойло. Не беспокойтесь. Уверен, она уже скоро. – Он устроился поудобнее, разулся, задрал на подлокотник ноги и развернул газету. – Кстати, я в восторге от того дома в Примроуз-Хилл. – Мина поставила передо мной задачу подыскать им новый дом. – По-моему, Мина тоже, правда же? Она вам что-нибудь говорила на этот счет? Да, говорила, вот только дом в Примроуз-Хилл отвергла, даже не взглянув на него. – Нет, ничего не говорила. Кажется, там очень маленький сад? – отозвалась я, продолжая просматривать почту. – А ей хочется, чтобы вокруг дома было посвободнее. Как будто я не знала, в чем дело. В земле. Ей хотелось земли, и побольше. Загородную резиденцию в пределах сорока минут езды от Лондона. – Приличный там сад. По-моему, этот дом – то, что надо. Я сделала ошибку: оторвалась от экрана и встретилась с ним глазами. Он не сводил с меня щенячьего взгляда. – Вы поговорите с ней? Постарайтесь убедить ее, Крисси, ладно? – Сделаю, что смогу, Энди. Ему незачем было знать, что выбор уже сделан. Я подыскала идеальный дом, один из шести, которые осмотрела для Мины. В тридцати пяти минутах езды от Лондона, на обширном участке с рыбным прудом и полями для верховых прогулок. Мина пришла от него в восторг, но взяла с меня слово держать сделку в тайне. Энди должен был узнать о ней только после того, как она состоится. Разумеется, когда он все узнал, ему пришлось смириться, как мирился он со всеми требованиями, которые в течение долгих лет предъявляла к нему Мина. И надо отдать ему должное: для обладателя столь ограниченных актерских способностей он изображал преданного мужа весьма убедительно. Ради Мины он каждый день являлся в суд, сидел в зале для публики вместе с ее тремя детьми. Олицетворение дружной семьи. Нет, не мне винить его в том, что он справился со своей ролью. 13