Где тонкая диагональ, звучит хрусталь. А ночь летит куда-то вдаль, Не оставляя больше нам ходов, а жаль… [Припев] Стреляй! Скажи, зачем боишься ты Решиться на… последний шаг? Давай! Пусть будет так, как хочешь ты — Я заплатил за свой урок! Прощай, мой Ангелок… Давай, нажми курок. _____________________________ – Всё настроение тебя наказывать испортила, – буркнул Зверев, вытянув руку, чтобы бросить наручники на диван, к розам. Больше не чувствуя исходящей от Андрея злости, только какое-то тревожное чувство, которое словно душило любимого изнутри, перехватила предмет «пыток», добровольно застёгивая на запястьях. Хмурые брови брюнета сошлись у переносицы. – Катя… Я улыбнулась, перекинув скреплённые вместе руки за голову любимому: – А ты меня не наказывай… Я дала согласие. Ты забыл? Почти смирилась… и скоро буду готова признаться в любви… А ты… если уже любишь… ничего не говори… просто люби меня… Так нежно стритрейсер меня ещё никогда не целовал. Осторожно подняв на руки, Андрей медленноприблизился к мягкому дивану, не прекращая ни на миг быстро и легко касаться моих губ своими. Ничего, кроме своих стонов и тихих ласковых слов стритрейсера, я не слышала, утопая в своихчувствах, зная, что признание в любви была готова сделать ещё семь лет назад, когда шла сказать Андрею, что беременна от него. Розы посыпались на пол. Глава 22 – Котёнок, просыпайся… амнистия… Ласковый голос Андрея звал так тихо и нежно, что я улыбнулась, потянувшись, только потом сообразив: – Что? Я… я заснула?! Приглушённо засмеявшись, Зверев притянул меня к себе, стиснув в объятьях с таким наслаждением, будто я – не женщина, а плюшевый мишка, которым ребёнку хочется поиграть. – Да, моя кошечка. Ты заснула. Напомни, если забуду, что заниматься с тобой любовью можно только в том случае, когда я смертельно устал! После страстного секса в лифте у тебя вон, сколько было сил… флиртовать с чужими мужиками. – А они разве женаты? – хитро улыбнувшись, потянулась к щеке босса, который вдруг решил меня проучить, с хмурым видом ущипнув за задницу. – Ай! Больно! – Зато бесплатно. Где-то в области левой пятки завибрировал телефон. – О, Господи! – подскочила я, совершенно не стесняясь своей наготы. Дверь кабинета была закрыта, а перед своим «клиентом», «приватница» не должна стесняться. Это первое правило танцовщицы. Конечно, я утрирую, но дело сути не меняет. – Это, наверное, опять твоя мама звонит. – ЧЁРТ! – вспомнив о поезде, глянула в окно и увидела темноту. – Маму же надо посадить на поезд! Снисходительно смерив меня взглядом, Зверев протянул юбку, пиджак и уже высохшую блузку, заметив: – Поверь мне, я ни за что не проспал бы отъезд твоей матери! Поезд через четыре часа. «А если поезд в двадцать три ноль-ноль, то сейчас…» – Димка! Я не забрала Димку из садика!!! Схватив телефон, приняла вызов, игнорируя желание Андрея что-то сказать. – Катя! Ты почему не отвечаешь?! – Мама… мамочка… я очень была занята! – Мам, – выкрикнул в трубку сын, видимо, прыгая вокруг бабушки. У меня отлегло от сердца. – Крёстная спрашивает, когда ты приедешь? – Скоро. Контракт на работе подписывали с итальянцами… – «Ага! Три часа назад!» – Уже собираюсь… Почувствовав на шее горячее дыхание Зверева, вздрогнула, подаваясь вперёд. Убежать мне никто не позволил. Придержав за бёдра, на которых болталась не застёгнутая юбка, стритрейсер потянул меня обратно, сажая себе на колени. – Поторопись, доченька, а то я нервничаю. Ехать далеко. На улице уже темно, да и от остановки шагать много. – Успокой маму, кошечка, – шепнул в свободное ухо настойчивый мужчина, продолжая покусывать мочку уха, отчего мне хотелось застонать в голос. – Скажи, что я тебя подвезу… «Боже! Я не могу противостоять такому напору!» Одна рукаАндрея привычно заскользила по ноге, а другая не позволяла даже дёрнуться, обхватив меня за талию. – Мам, меня на…– большой палец Зверева добрался до клитора, – начальник… – Довезёт… – подсказал умник, снова прикусывая мочку уха. – Шустрей, детка, а то мама поймёт, что твой начальник на самом деле сейчас с тобой делает… «Ууу! Змий! Бедная Ева! Как я ей сочувствую, если Первородное Зло носило фамилию Зверев!» – Кхм… – прокашлялась Янка, внезапно оказавшись моим собеседником вместо мамы. «Боже?! Когда они поменялись?!» – Катюшелла, скажи своему «начальнику», что у меня музыкальный слух! – Яна… добрый вечер. Мы тебе перезвоним чуть позже… у нас совещание! – хрипло протянул Андрей, забирая у меня телефон из онемевших пальцев. – Зверев! Это… ммм… так делать некрасиво! Лежал бы себе спокойно! Я же с мамой разговаривала! – Больше не буду, Смирнова. Только я же не железный! Смотреть на твою упругую задницу, стройные ножки в чулках… ты и мёртвого поднимешь! Как тут лежать? Действительно, в бедро упиралось доказательство слов мужчины, не прекращающего ласкать мою грудь, живот, целовать шею. Голова уже не соображала от возбуждения. Толкнув Андрея на диван, высвободила мужское достоинство из плена брюк и забралась сверху. – Ну… и что же мой начальник на самом деле со мной сейчас делает? – Садись, – аккуратно придержал меня за бёдра стритрейсер, направляя член в киску. – Ни к чему нам эта теория, детка. Я работаю только на практике! Охнув от крышесностного удовольствия, стала мерно покачиваться, насаживаясь на умопомрачительный орган, которому, за эти сутки, я оду уже была готова написать. Хриплые стоны моего практика мурашили с головы до ног не хуже самых искусных ласк. То удовольствие, что испытывал Андрей, утоляло мой голод, подбрасывало до небес. Я внимательно следила за каждой чёрточкой лица Зверя, упиваясь своей властью над мужчиной и его телом. «Любит! Он точно меня любит!» Зверев Андрей