Как Дарина. Опять же – никакого голоса, никакого знака, но я понял, куда мне идти. – Спасибо, сестра, – сказал я. Почему-то я стал воспринимать Гнездо в женском роде. Так, наверное, и едут кукухой. И снова побежал по дурацким коврам и тряпкам, куда только смотрит пожарный надзор… В очередном коридоре на втором этаже я обнаружил три медицинские каталки, и это меня почему-то напугало. Я обогнул их и ворвался в кабинет, который, судя по размеру и «предбаннику» для секретаря, мог принадлежать и министру – или кому-то из заместителей. Но сейчас здесь было что-то вроде больничной палаты. Не спрашивайте, какая в этом логика, у Измененных она тоже… измененная. У стен стояли медицинские кровати, жутковато-технологичные, из металла и пластика. Три были заняты. Рядом с ними высились стойки для капельниц, и лежащим на кроватях что-то вливали. Но Дарина и Наська стояли рядом. Обе уставились на меня с растерянностью и даже испугом. – Дарина… – Я прислонился к косяку. Нет, ноги все-таки тряслись. – Ты еще не колола себе мутаген? Дарина покачала головой. Я выдохнул. Спросил: – А мелкой? Опять недоуменный взгляд – нет, не колола. – Фух! – сказал я. – Слушай… не надо. – Почему? – Инсеки… я с ними заговорил. С одним из! Он велел не делать ничего нестандартного. Понимаешь? Ничего! А становиться хранителем… из жницы… это же нестандартно? – Более чем, – сказала Дарина. Посмотрела на кровати. – А это… кто… Я подошел ближе. И замер. В трех койках лежали дети. Лет семи-восьми, наверное, – а может, и старше. Они все были очень худые и выглядели… фигово выглядели. Двое были лысыми. Лишь у одной девочки, единственной, у кого можно было понять пол, оказались роскошные белокурые волосы. Если бы не землистый цвет лица и ввалившиеся щеки – была бы красавицей. – Это… чего? – спросил я. – Новые куколки, – сказала Дарина. – Я же вчера сказала, есть и хорошие новости. Их должны были доставить вечером в понедельник, но мать этой девочки никак не могла решиться и подписать отказ. Она помолчала. – Обычно привозят ночью. Так спокойнее. И мутаген первой фазы лучше вводить на рассвете. – Они спят, – сказала Наська. Она была непривычно серьезной. – Им сейчас хорошо. Совсем не больно. Даже не надо усыплять, они уснули потому, что не больно. Вот она умерла бы завтра… – Она взяла белокурую девочку за тощую ручонку. – А те попозже. – Теперь не умрут, – подтвердила Дарина. Я кивнул. Вроде как сейчас происходило что-то неправильное. Человеческие дети начинали превращаться в Измененных. Но… у этих детей не было иного спасения. – Это хорошо, – сказал я. – А вам не надо… ускоряться. Это ведь здорово. Вы точно не капали себе мутаген? – Максим, у нас и мутагенов нужных нет, – сказала Дарина. Глаза ее медленно разгорались сиренью. – Мы их еще не заказывали. Мысленно я стукнул себя по лбу. Ну да! Они же мутагены заказывают и забирают у Продавцов. – Балбес, – сказал я. – Чего я подрывался-то так? Дарина подошла ко мне. Посмотрела в лицо. Неловко улыбнулась. – Я на вас не смотрю, – фыркнула Наська и присела на кровать рядом с девочкой. Она по-прежнему щеголяла в моей старой пижаме, ну вот совершенно фиолетовы им наряды… Дарина сделала движение, будто собиралась меня обнять. И остановилась. Сказала: – Максим, что именно сказал Инсек? – Он сказал: «Никаких нестандартных действий! Никаких!» Сказал, что это распоряжение жнице, которая хочет стать хранительницей. Здорово, да? Я протянул руку к ее лицу. Дарина отступила на шаг. – Ты что? – не понял я. – Это был приказ? – спросила Дарина. Я наморщил лоб. – Распоряжение. – То есть приказ, – прошептала Дарина. – Ну… наверное. – Уходи, Максим. – Что? Мне показалось, что я ослышался. – Гнездо признательно призванному за помощь, – сказала Дарина сухо и официально. – Гнездо возвращает тебя тебе и забирает Призыв. – Дарин? – непонимающе воскликнула Наська. И вдруг хлопнула себя по губам, будто тоже поняла что-то, до сих пор неясное мне. – Гнездо еще раз выражает благодарность, – сказала Дарина. По щекам у нее текли слезы. – Теперь человек Максим должен покинуть Гнездо. Жница потянулась к Наське, взяла ее за руку. Они переглянулись – и кивнули друг другу. Я буквально ощутил, как всплеснул волной неслышимый голос Гнезда – и исчез, растворился в тишине. Неприятного ощущения не возникло, а может быть, я его просто не замечал. – Ты чего? – спросил я жалко. – Чем я тебя обидел, а? – Максим… – тонко сказала Наська. – Никаких действий, нестандартных для жницы, Максим! Она поняла почти сразу, а я, дурак, только теперь. – Ну это же… – Я беспомощно пожал плечами. – Это же другое… – Это нестандартно, – сказала Дарина. – Чело… Максим, уйди! И я понял, что должен уйти. Иначе она не выдержит. И повиснет сейчас на мне, рыдая и целуясь. А это будет еще как нестандартно, какие бы истории ни рассказывали друг другу люди. Инсеки не приказывают, они лишь распоряжаются. Приказывать можно слугам, рабам, собакам, но если имеешь дело с вещью – ты просто распоряжаешься ею.