Как тебе угодно. Я пятился, потому что у меня не хватало духу обернуться. Пятился и смотрел на Дарину, она на меня, и от этого нам было еще хуже. Поэтому Дарина быстрым шагом подошла к двери и захлопнула ее перед моим лицом. Полковника Лихачева я встретил перед Гнездом. Он стоял и курил, глядя куда-то вдаль. В жидком рассветном сумраке огонек сигареты тлел красным угольком. Я подошел сбоку, Лихачев скосил на меня глаза и ничего не сказал. Он снова был в штатском, не в форме и не в броне. – Пост разгромили, – сказал я. – Вы знаете, наверное. Полковник кивнул. – Это та самая тварь, что нападала на Гнездо, – сказал я. – Вам, наверное, будет легче, если вы узнаете… я ее убил. – Силен, – сказал Лихачев без удивления. – Я надеялся, если честно. Два года назад в Берлине призванный подросток в одиночку уничтожил три десятка террористов, захвативших Гнездо… Что там было? – Монстр. Никто не знает, откуда он и зачем напал. Я замялся, раздумывая, что еще ему сказать. – Тебя отпустили? – спросил Лихачев. – Да. – Тяжело? – Очень. Лихачев кивнул. Выкинул окурок, засунул руки в карманы брюк. Стоял, сутулясь и о чем-то размышляя. – Документы вам вернуть? – Об оружии тревожишься? Оставь. Я тебя дергать зря не стану, но вдруг однажды сможешь ответить на какой-то вопрос… Напиши рапорт, хорошо? В свободной форме. Я пришлю завтра курьера. Он вздохнул и продолжил: – Дело у меня забрали. Теперь этим занимается ФСБ. Не мой масштаб… екарный бабай… Они тоже будут тебя допрашивать. Ты отвечай, но как начнут вербовать – посылай на хер. Только вежливо! Мол, простой парень, влип в дерьмо случайно, до сих пор очко играет, даже вспоминать не хочу… Им реально от тебя ничего не нужно, но они на всякий случай всех вербуют. Перетопчутся! Я подумал, что отношения между силовыми структурами всегда далеки от братской любви и взаимопомощи. Но у Лихачева тут явно было и что-то личное. – Ладно, – сказал я. – А захочешь поступать в институт, так звони. Я помогу, как обещал. Мы с деканом факультета общечеловеческой дипломатии дружны. Скажу, что к ним бывший призванный собрался, – тебя с руками и ногами оторвут. Ну или на юридический, тут вообще вопросов не будет. Стажироваться станешь у меня, потом заберу в «Экс». Как раз успею перед пенсией тебя продвинуть. Я даже растерялся от такого напора. – Мы – люди, мы должны друг другу помогать, – сказал Лихачев. – Спасибо, что убил ту тварь. У ребят семьи остались, дети… Ладно, что я тебя держу-то. Иди… Я смотрел на Лихачева и думал о том, что люди связаны очень сложной системой отношений. Несоразмерно сложной для примитивной цивилизации, зажатой на одной планете. Не только законы, у которых есть своя логика, но еще и неформальные правила, причем для каждого свои. На меня накатило какое-то недоуменное раздражение от этой сложности. Потом оно прошло, и осталась только усталость. Кивнув, я пошел прочь от Гнезда. – Рубашка клевая, – сказал Лихачев вслед. * * * Будем считать, что я хотел пройтись. А то мало как-то двигаюсь последнее время. Шел я неторопливо, глядя на пробуждающийся город. С запада наползали тучи, снова собирался ливень. Что поделать, такая теперь у нас в Москве погода. Метро уже открыли, и студенты у библиотеки рассеялись. Милана по-прежнему сидела на остановке. Я подошел и сел рядом. – Автобуса еще не было, – сказала она. – А метро? – Да, с метро не знаю, что и придумать… – призналась она. – Но я решила подождать до шести утра. Помолчала и добавила: – Потом бы выпила кофе и подождала еще час. Для очистки совести. – Я совсем рядом живу, – сказал я. – У меня есть хороший кофе. И пустая квартира. Квартиру подарили родители, на кофе зарабатываю сам. – Соблазнительно, – согласилась она. – Москвич, мажор, симпатичный, любит кофе, не курит. Быстро бегает. А еще таинственный, как спецагент, ходит с пистолетом и дружит с девушкой-Измененной. Я хотел поправить «дружил», но промолчал. – Тогда предупреждаю сразу. Я провинциалка, из Архангельска. Учусь на биофаке, но звезд с неба не хватаю. Ничего загадочного во мне нет, девочка-отличница приехала покорять столицу. С парнями не везет регулярно, и это должно тебя настораживать. Люблю болтать, гулять и мороженое. – Годится, – сказал я, и мы начали целоваться. А потом пошли ко мне. Я же предупреждал, что вовсе не идеален. Часть вторая Глава первая В Люберцах бо́льшая часть пассажиров вышла, а в Томилино вагоны метро совсем опустели. Я достал и надел зеркалки – не люблю таскать их без дела. Вторую пару протянул Милане. Она надела очки и тут же достала из сумочки зеркальце. Посмотрела на себя. Сказала: – А мне идет. Но все равно выгляжу как серчер. – И что такого? – осматриваясь, спросил я. – Считаешь нас лентяями? – Нет, наоборот. Игра не стоит свеч. Сколько приходится болтаться по городу, чтобы найти кристаллик? – Иногда целый день впустую, – согласился я. – А иногда… погляди-ка под ноги. – Ой! – воскликнула Милана. Присела и подняла крошечный фиолетовый кристалл. Тот был размером с булавочную головку, неправильной формы. – Ну… не очень-то красивый. Дешевка, да? – На рацион в Комке заработала, – уклончиво сказал я. – Вайкры встречаются чаще всего, но они тоже могут быть ценными. Если большие и правильной формы. Но такие и без всяких очков находят. Зеркалки – не волшебство, они лишь подсвечивают кристаллики, делают их более заметными. Если глаз наметан, то за пару недель, при удаче, можно заработать на очки. Я свои первые так и купил, кстати. Нашел неплохой оранжевый кристалл. Милана изучила кристалл, потом достала сумочку и собралась бросить вайкр в кошелек. – Подержи подольше в руках, – остановил я ее. – Примета?