– Что это твой бывший. Решил отомстить за украденные сигареты. За эту версию я получил еще один поцелуй. – Нет, не он, – решила Милана. – Вбегавший – высокий красивый блондин с вот такими мускулами! А мой бывший – мерзкий кривой карлик на тонких ножках! Личный фактор исключается. Мне вдруг стало интересно. Милана действительно не пыталась из меня вытащить побольше информации (я написал рапорт Лихачеву и почти день рассказывал о случившемся вежливым тихим людям из госбезопасности, так что как расспрашивают – теперь понимал). Ей было интересно. Как и мне, конечно. Хотя, казалось бы, что мне теперь до Гнезда и его обитателей? – Что ж, мы можем предположить, что ворюга-блондин хотел мороженого. – Почему не купил? – Денег нет. – Почему не напал на стойку с мороженым? – Там продавцы, крепкие парни, а ты девушка. – Почему не забрал вазочку вон у той девочки? Она маленькая, сидит у самой двери. У нее тоже пробный сет. Я хмыкнул. – Не знаю. Аналогия у тебя верная, но ответа я не вижу. – Потому что ты смотришь на меня и на мое мороженое, – усмехнулась Милана. – Вот это попробуй, даже не пойму, что… – Маскарпоне, – ответил я, попробовав. – Вкусно. А на что же мне смотреть? Ворюга убежал. – Смотри на то, чего нет! – заговорщицким шепотом сказала Милана. – Рассматривай вопрос системно. Вор убежал, но вернулся. – Вор хотел получить то, чего у тебя не оказалось, – я нахмурился. – И вернулся… – Потому что ты меня успокоил и заказал новый сет. – Но ведь вор не просто схватил твое мороженое, – сказал я. – Он еще разгромил всё вокруг. Перевернул столы, избил посетителей… зачем? – Значит, эта версия недостаточно правильная. Рассматривай всё в комплексе, – сказала Милана. – В пространстве и времени. Что должно было случиться после первого визита? По всей логике? По ожиданиям вора? – Мы бы встали и ушли, – ответил я. – Но я рыдаю! – капризно сказала Милана. – У меня истерика. Я никогда не ела такого вкусного мороженого. – Несмотря на разгром, я вновь приношу тебе мороженое… – После этого злодей возвращается. Хоть это опасно. – И в зале уже стоят полицейские, составляют протокол, ему приходится драться с ними… – Я подавил рвотный позыв. – Значит, ему не обязательно было забрать твое мороженое. Ему было важно, чтобы ты его не получила. Милана торжественно подняла палец. – Вот! Может, ему хотелось мороженого. А может, у него непереносимость лактозы, и он всю вазочку выкинет в канаву. Главным для него было, чтобы я мороженое не съела! Думаю, его нанял злобный карлик, огорченный тем, что я его бросила. Я сидел, ковыряя растаявший шарик, пахнущий молоком и мятой. Зеленый листик прилип к ложке, я облизнул ее, разжевал мяту, после которой во рту остался вкус жевательной резинки. Монстру было плевать на кукол и жниц, стражей и монахов. И Гнездо ему было не важно. Может, он шел убивать мать, потому что… потому что та что-то должна была сделать? Получить? Этого еще не было, но монстр, своей ли волей или чужой командой, должен был это предотвратить. Монстр шел убивать мать Гнезда, а Измененные бросались навстречу, защищая ее. Голос Гнезда звал их, но по какой-то причине не мог дать им достаточно силы для победы. Они были сильнее и быстрее любого человека, но монстр был еще сильнее и быстрее. И он убивал, без всякой злобы, «ничего личного», убивал могучих стражей и быстрых жниц, убивал несчастных куколок, которые мало чем отличались от человеческих детей… Может быть, мать успела укрыться в «защищенной зоне»? И вышла, когда монстр принялся убивать последних из ее Гнезда, так же, как вышла Дарина? Монстр убил мать – и ушел. Но вышла промашка. Уцелела жница, способная стать хранителем. Уцелела куколка, способная стать матерью. И осталась возможность, что они получат или сделают то, что монстр должен был предотвратить. Он пришел снова, но теперь у Гнезда был призванный. У Гнезда был я – и почему-то мог получить достаточно силы для боя. Что дальше? Опасность исчезла? Нет. Если монстр действовал не по своей воле (а я был уверен, что он лишь инструмент в чужих руках), то ничего не кончилось. Сломавшийся инструмент меняют. Опасность на время ослабла, ведь пока у Гнезда нет ни матери, ни хранителя. Но раз уж ставки так высоки, то Гнездо зачистят снова. Окончательно. Подготовятся лучше и зачистят. Дарина, глупышка, прогнала меня, поскольку так велели Инсеки. Она не понимает, что ничего еще не кончилось. – Максим… Я поднял глаза на Милану. – Зря я завела этот разговор, – сказала она. Я промолчал. – Помнишь, сказала, что мне с парнями не везет, и это должно тебя настораживать? – Ты умная, – сказал я. – Лучше бы была дурой, – произнесла она с горечью. – Милана, да все нормально, – с жаром сказал я. – Просто вспомнил всё… неприятно это было. – Точно? Ей очень хотелось поверить. – Конечно. Я как-то в новом свете всё это увидел. Жуть полная. Милана смотрела на меня, кусая губы. Потом сказала: – Ты меня напугал. Правда. Я решила… – Она махнула рукой и замолчала. – А это что за мороженое? – спросил я, указывая на последний шарик. Она попробовала. – Не пойму. Дать кусочек? – Спрашиваешь! – сказал я. Мороженое было зеленое, в детстве я часто ел такое в Италии. Ну что поделать, рос в обеспеченной семье… – Да это же фисташки, – сказал я. – Классика. – Точно. Фисташки! Гляди, тут даже кусочки орехов есть… Я заказал кофе – Милана любила его не меньше, чем я. К кофе нам принесли маленькую порцию «комплимента от шефа». Комплимент был крошечным фиолетовым шариком мороженого. Милана сказала, что у нее больше нет ни сил, ни свободного места в желудке. Я съел мороженое. Кисло-сладкий вкус черники и запах лаванды… мне понравилось. На самом деле Милана была замечательная. А бывший ее – полный придурок, раз ухитрился с ней поссориться и вот уже три дня как не пытался помириться. Она была красивая, умная и веселая. Очень легкая в общении. Совершенно откровенная, словно считает нечестным скрывать свои мысли. Вот только ее глаза не мерцают сиреневым… А еще я знал, что у нее всё будет хорошо. Непременно, потому что таких девчонок мало. У Дарины – нет. Почему мы, люди, такие странные? Представляю, с каким удивлением смотрят на нас с небес Инсеки…