– Три магазина для макарова. – Пистолет есть? – Даже разрешенный. – Иди спать, Макс, – старший махнул рукой, и к нему, как-то почти мгновенно, подошла официантка. – Айгуль, детка, принеси мне телефон? Официантка кивнула, пошла к стойке. – Я никого звать не хочу, – повторил я. – Мне бы только локализовать точку. – Уже занимаюсь, – Виталий Антонович ухмыльнулся. – А я имею право с тобой пойти? Как считаешь? Я замялся. Сказал: – Тот монстр уже сдох. – Спасибо. Но он же не по своей воле в Гнездо пришел? Есть кто-то, направляющий их. Я бы хотел его увидеть. – Полиция нам помогать не станет. Официантка принесла трубку радиотелефона. Старший положил ее перед собой, но звонить не спешил. Сказал: – Ясное дело, Макс. Отдел «Экс» регулирует мелкие проблемы, гоняет сумасшедших и ловит самодеятельных террористов. На большее у них полномочий нет, чего бы там Лихачев не мнил себе. – Знаете его? – Конечно. Он ведь и с серчерами работает. Когда-то был большой шишкой, отдел «Экс» для него – почетная ссылка. Нет, полиция не поможет. Я смирился. Тем более что идти вдвоем будет куда легче. – Спасибо, Виталий Антонович. Мне позвонить вам? – Сам позвоню, как что-то нарою. Он запустил руку во внутренний карман пиджака, достал и разложил бумажную карту центра Москвы. Потом достал фломастер, поставил крестики на моем доме (я не удивился, что он помнит мой адрес) и Гнезде. Задумался. Потом помахал в воздухе рукой. Вот не знаю, в чем была разница между двумя взмахами, – но в этот раз официантки даже не шевельнулись, продолжили болтать у стойки. А к нашему столику подтянулись и бывший десантник Паша, и трое ребят со своим кристалликом (Виталий Антонович мельком глянул на него и сказал: «Премиум»), и все остальные серчеры. – Ребята, вопрос ко всем, – сказал старший негромко. – В понедельник, когда был инцидент в Гнезде, кто вечером работал в этом районе? Или хотя бы просто гулял? Его палец скользил по карте, нарезая спираль вокруг Минкульта. – Интересует, кто и в какое время был в какой точке в очках, не видел ли чего-то странного. Второй вопрос: то же самое, но ночью в среду, около часа. И последний. Сегодня рано утром кто-нибудь проходил у третьего дома по Медвежьему? Не наблюдал странного горбящегося долговязого парня с капюшоном на голове? Или что-либо необычное? – Рано утром – это когда? – спросил Паша. – Восьми не было, – подсказал я. – Это ночь еще, – веско сказал Паша. – Я сплю. Судя по взглядам и кивкам, это было общее мнение. – Тогда сосредоточимся на понедельнике и среде, – решил Виталий Антонович. – Возьмите карту. Сделайте копии, в кафе есть сканер. И все хорошенько подумайте над своими экземплярами. Отмечайте точки и время, где находились, примерно с десяти вечера и до полуночи. Если что-то странное припомните – подойдите, расскажите. – Вроде долговязого парня? – спросила Таня, одна из наших девчонок-серчеров. Виталий Антонович глянул на меня, я ответил: – Очень долговязого. Ну или если померещилась какая-то немыслимая хрень, вроде ожившего спецэффекта из кино – тоже. Вопросов, как ни странно, больше не последовало. Только лица стали сосредоточеннее. У нас всё-таки неплохая компания. Таня взяла карту и пошла в помещение кафе. Остальные разошлись по столикам, поглядывая на нас. – Я-то в понедельник как раз к десяти подошел, – сказал Виталий Антонович. – Мы еще встретились, помнишь? И потом сидел тут часов до двух. Надо было тебе ко мне подойти… тоже мне, герой-одиночка. – В ту ночь всё уже случилось, – сказал я старшему. – И… я ведь не знал, что у вас есть личные обстоятельства. Он смолчал, только сжал зубы. Потом продолжил: – А вот в среду ночью я как раз работал по району. С десяти и примерно до двух. К Гнезду не подходил, правда. Сейчас постараюсь точный маршрут нарисовать. Ну и позвоню кое-кому… Идите, отсыпайтесь. Дайте и мне поработать. – Точно помощь не нужна? – спросил я. – Вам с другом, – вот далась же ему эта ирония! – лучше отоспаться. Идите! Мы с Миланой переглянулись. – Девушка может остаться, – сказал Виталий Антонович, искоса глядя на меня и усмехаясь уголками губ. – Если хочет, конечно. – Тьфу на вас, старший, – сказал я. – Пойдем, Милана? И мы ушли. Врать не стану, когда снимаешь с себя хотя бы часть забот, становится гораздо легче. Будто разделил тяжелый груз. Глава шестая Мы с Миланой легли спать вместе. Но – только спать. И утром она встала первой, тихо ушла умываться, оделась и принялась готовить завтрак. Спали мы допоздна, было уже одиннадцать. Я тоже умылся, вышел на кухню, сказал Милане «привет», но не прикоснулся к ней. Что-то изменилось. Я подумал, что наш вчерашний секс был последним. Поймал себя… нет, не на облегчении, которое бывает, когда расстаешься с подругой, потому что вам уже неинтересно вместе. На ощущении того, что всё правильно. И то, что было. И то, как стало. Мы прошли какой-то этап наших отношений. Они кончились не потому, что мы неприятны друг другу, да они вообще не кончились, стали другими. Не лучше и не хуже. Совсем другими. Никогда всерьез не думал, что можно встречаться с девушкой, а потом остаться настоящими друзьями. – В институт не идешь? – спросил я. – Суббота сегодня. Милана нашла у меня пакет гречки и сварила кашу. С молоком. Странно: какая-то детская еда, но мне понравилось. – Если ваш главный найдет, где прячется монстр, я пойду с вами, – сказала Милана. – Но ждать буду в стороне. Не обидишься? – Ничуть, – ответил я. – Но он не главный, у нас главных нет. Он – старший. – Плохо то, что всё это полумеры, – сказала Милана. – Если на Земле есть другие пришельцы и они хотят разрушить Гнезда, то атаки продолжатся. – Им важно именно это Гнездо, – твердо сказал я. – У меня есть догадки, но они такие… странные. – Ну? – То, чего в Гнезде не было, – пояснил я. – Накануне первого нападения должны были привезти трех детей. Но мать одной никак не могла решиться, их привезли позже. Может быть, кто-то из этих детей важен? – Чем? – Милана нахмурилась. – Мы думаем, что Измененным все равно, кто в кого превратится. А если нет? У кого-то потенциал только на жницу или стражу. У кого-то на монаха, у кого-то на мать. Дарина не может стать матерью Гнезда, а Наська может. Зато Дарина может быть хранителем. Это всё особые роли и особые мутации. С монстром на равных они тоже не способны сражаться, будто он специально против них создан… кстати, а ведь вполне возможно! А я смог, даже без мутаций, Гнездо как-то меня подстегнуло. – То есть задача монстра и этих… партизан… уничтожить какого-то конкретного ребенка? – Уже не ребенка, уже Измененного, – вздохнул я. – Ты спросишь, почему не в больнице, не дома? Не знаю. Может, не хотят втягивать людей. Может, боятся, что про них все узнают. – Если бы мы знали, кто…