Дарина покачала головой. – Оболочка осуществляет газообмен. Кислород поступает внутрь, углекислый газ, избыточное тепло и влага выводятся. Я едва не спросил, что это за помещение, для чего предназначено. Вовремя остановился. Какая разница? Укрытие для самых ценных обитателей Гнезда. Суперпрочный сейф. Склад для мутагенов. – А новые куколки? – спросил я. – Они в безопасности? Дарина заколебалась. Потом повернулась к одной из стен, сказала: – Выходите. В стене возникла дверь. За ней было еще одно помещение, совсем маленькое. На полу лежали матрасы и одеяла, явно принесенные сюда в спешке, стояли какие-то коробки и бутылки. На матрасах сидели трое детей, одетых так же пестро и вразнобой, как и Наська. Мальчишек я не сразу узнал, во время нашей единственной встречи они спали, были лысые и тощие. Сейчас выглядели почти нормально, и волосы отросли. А белокурая девочка хоть и преобразилась – ушел землистый цвет кожи, щеки стали румяные, вроде как и руки-ноги пополнели, – но с такими роскошными волосами осталась узнаваемой. Дети осторожно вышли к нам. Смотрели молча, напряженно, ничего не говорили. Тьфу! Они уже не дети. Они – куколки. – Это друзья, – сказала Дарина. – Не беспокойтесь. Слушайтесь их в меру разумного. Три молчаливых кивка, три настороженных взгляда. Потом один из мальчиков спросил: – Можно нам поиграть? – Да, – ответила Дарина. Я бы не удивился какой-нибудь затейливой инопланетной игре, каким-нибудь пляскам и прыжкам, но мальчишки сломя голову кинулись обратно в комнатку, плюхнулись рядом на матрас и похватали игровые приставки. – Малышня, – сказала Наська снисходительно. – Стража будущая. – Могу я остаться? – спросила белокурая девочка. Дарина кивнула. Дверь за мальчишками закрылась. – Гнездо плачет, – сказала девочка. – Гнездо волнуется, – поправила ее Дарина. – Не беспокойся, Анна. Мы защищены. – Могу я получить обзор и оценить обстановку? – спросила девочка. Я невольно глянул на деда Борю. Тот смотрел на девочку с напряженным любопытством. Странно она себя вела. Мальчишки – понятно. Наська – тоже… или я к ней привык? А эта девчонка, еще несколько дней назад умиравшая в больнице, вела себя слишком по-взрослому. – Работай, – сказала Дарина. Анна подошла к стене, уставилась в металлическую поверхность. В стене возник экран. Здоровенный, метра три по диагонали. Изображение было таким четким, словно мы смотрели в окно. Вот только в экран вместилось несколько десятков крошечных «окошек». Куколка провела в воздухе рукой. Изображения замелькали, сменяясь, сдвигаясь, смещая ракурс, увеличивая и уменьшая размер, приближаясь к каким-то точкам и удаляясь. У меня сразу зарябило в глазах, я отвернулся. Деда Боря кивнул. Я кивнул ему в ответ. Эта маленькая белокурая девочка и была той куколкой, которую приходил убить монстр. Даже сейчас, в самом начале Изменения, она ушла неизмеримо дальше от нас, чем Наська или Дарина. Может быть, даже дальше хранителя или монаха. Я впервые подумал, что общеизвестное мнение о семи типах Измененных: куколки, жницы, стражи, старшие стражи, монахи, хранитель, мать, – может быть неверным. То, что мы знали, лишь верхушка айсберга, торчащая над гладью океана. А что там, в глубине? – Вот, – сказала девочка, опустив руки. Я глянул на экран, и мне стало плохо. Экран разделился на три части. Фойе. Кабинет с медицинским оборудованием. Лестница. На каждой картинке был монстр. Два в точности походили на убитого мной. Здоровенные, шестилапые, с мохнатыми головами. На экране они выглядели полупрозрачными, почти скрытыми своей невидимостью. Один изучал пустые койки, приподнимал белье, будто ожидал увидеть под ним спрятавшихся детей, нюхал пустые флаконы из-под медицинских препаратов. Другой бродил по фойе на шести лапах, временами прижимая голову к полу и касаясь ковров длинным тонким языком. Брал след? Третий был более человекообразен. Ростом метра два, средние конечности недоразвиты, но при этом завершаются не ладонями, а какими-то костяными конусами. Лицо было почти человеческим, только лишенный волос череп поблескивал, словно натертый маслом. Монстр шел по лестнице, раскачиваясь и зыркая глазами в разные стороны. Потом остановился и уставился в экран. Каким образом Гнездо за ним наблюдало, была ли эта видеокамера или что-то неизмеримо сложнее, не знаю. Но монстр наблюдение почувствовал. Остановился, открыл рот – явно издавая какой-то звук. Две шестилапые твари бросили свои занятия и устремились куда-то. – Оценка, – сказала Дарина. Ее пальцы на моей ладони напряглись. – Два уничтожителя, один боец, – сказала Анна. – Это ровианская гвардия. Все трое завершены. Оценка… оценка… – Она помолчала. – Они пробьют оболочку. Она вдруг как-то расслабилась, плечи девочки опустились, экран погас. Анна медленно повернула голову к Дарине. Спросила: – Мы можем уйти? Сейчас? – Не в резонансе, – ответила Дарина. Она о чем-то напряженно думала. – Можно рискнуть… – Нет, – сказала Дарина твердо. – Надо сражаться. – Я не умею, – совсем по-детски ответила Анна. И тут же, будто переключившись, спросила: – Можно, я к мальчикам? – А? – не поняла Дарина. – У нас гонки! Дарина помотала головой. Сказала: – Да, конечно. Иди, играй. Когда девочка ушла в открывшуюся на миг дверь, я спросил: – Из-за нее весь сыр-бор? – Выходит, – Дарина поежилась. – Я не знала, правда. Только после первой фазы стало ясно… Вы зря пришли, Максим. Два уничтожителя и боец. Мы не справимся. – Призови меня, – сказал я. Дарина покачала головой: – Нет. Нет, Максим. Второй Призыв… невозможен. Кажется, она чего-то недоговаривала. Но голос звучал твердо, и я понял, что второго Призыва не будет. – Тогда меня призови, девочка, – сказала Елена. – Я готова. И Борис готов, да, Борис? Деда Боря кивнул. – Вы слишком старые, простите, – ответила Дарина. – Гнездо не сможет вас принять. – Тогда призывай меня, – сказала Милана. Подошла к нам, встала рядом с Дариной, взяла ее за руку. – Давай. Не бойся. – Нет… – Почему? – спросила Милана. – Я всё вижу и понимаю, я в здравом уме и твердой памяти. И я младше Макса. Дарина стояла и качала головой.