– Не обижайся на меня, – сказала Милана тихо. – Я не знала. Но я перед тобой виновата, так уж вышло. И хочу помочь. Призывай! Дарина вздрогнула. Я увидел, что она плачет. Милана вдруг обняла ее, мягко оттолкнула меня и стала что-то шептать Дарине на ухо. Не знаю, какие слова она нашла и что сказала, но Дарина вдруг улыбнулась. Смущенно и растерянно. В стену, там, где была дверь, ударило – тяжело, раскатисто. – Ты не сможешь, ты не справишься, – сказала Дарина, прекращая улыбаться. – Их трое! – А нас двое, – сказал я. – Ну и вы подсобите. – Я не смогу тебя призвать! – повторила Дарина с легкой досадой. – Не надо, – я скинул сумку, достал маленький термос из Раменского Гнезда. Дарина нахмурилась. – Что это? – Подарок от одного хранителя… – Я извлек ампулу, стал распечатывать шприц. – Концентрат мутагена первой фазы. Дарина вздрогнула. Впрочем, вздрогнула вся комната – этот удар в дверь был сильнее предыдущего. – У тебя есть другие предложения? – спросил я. Сбросил куртку, расстегнул рубашку, стянул с плеча. Проколол ампулу, она оказалась не стеклянной, а из пластика. Втянул в шприц густую фиолетовую жидкость. Дарина покачала головой. – Тогда мы попробуем, – сказал я. – А это что? – Дарина достала второй термос. Открыла, хмуро посмотрела на ампулу. В той было что-то нежно-желтое. – Откуда? – От Продавца. Но он не сказал, что это. – Дайте им оружие! – сказала Дарина, обращаясь к Елене и деду Боре. – Что у вас, пистолеты? Патроны от Продавца? – У меня пистолет и помповое ружье, – сказал деда Боря и полез в сумку. Значит, помповик Юрия остался у него, а я даже не обратил внимания… В дверь теперь били непрерывно, с интервалом в секунду-две. Мне показалось, что металл стен начал течь, сдвигаясь к двери. Но, может быть, мне только показалось. Никаких голосов в сознании я не слышал, то ли металл «защищенной зоны» экранировал телепатическую речь, то ли монстры не считали нужным вступать в диалог. – Ружье мне, а пистолет… девушка, из чего вы умеете стрелять? Ну да, Милана ведь даже своего имени в суматохе не назвала… – Из пистолета, – храбро ответила Милана. Я чуть не взвыл, вспоминая, как объяснял ей, что такое спусковой крючок. Но деда Боря протянул Милане макаров, и она взяла. – У меня обрез, дорогая, – сказала Елена. – Справишься с пистолетом и обрезом? – спросила меня Дарина. Я кивнул. Перезарядить, конечно, будет нереально. Но два выстрела, наверное, сделать успею. Елена протянула мне обрез, я взял, неловко сжимая в той же руке, что и набранный шприц. – Не хотелось бы оставаться с ножичком, – сказал деда Боря, вручая Дарине помповик. – Да, там вперемешку те патроны, от которых каменеют, и те… В стену ударило так сильно, что она прогнулась внутрь. Я почувствовал идущую от Гнезда волну ярости и страха. Могучую – и бессильную. Гнездо не могло ничего поделать само. Гнезду была нужна точка приложения силы. Нужен был живой инструмент, живое оружие. – В том отсеке, – сказала Дарина быстро и кивнула на открывающуюся в стене дверь. Там было что-то вроде очень большого шкафа, на полках лежали пистолеты, автоматы, винтовки, пулеметы… Всё обычное, земное. И, как я понимаю, патроны там тоже были обычные. Деда Боря кинулся к шкафу, Елена за ним. Дарина заглянула мне в глаза. Прошептала: – Выдержи, ладно? И, вырвав шприц, воткнула иглу мне в бицепс. В мышце вспыхнула и разгорелась огненная точка боли. Случилось сразу многое. Мир застыл, заледенел, остановился. Весь – кроме двух моих девушек. Милана медленно запрокидывала голову, открывала рот в крике. Я понял, что сейчас происходит Призыв, – только не так мягко, как было со мной, на нее рушится всё и сразу, от ощущения Гнезда и до дарованного им ускорения тела. Дарина вынимала шприц из моей руки, томительно неспешно, на кончике иглы дрожала капля мутагена, но жница все-таки двигалась куда быстрее человека. Кажется, она что-то хотела мне сказать, но времени уже не было, и она лишь отстранялась, а пол под ногами вспучивался, кидая меня прямо в стену – где открывался проем. И то же самое происходило с Миланой, пол под ней выгнулся, бросая ее в стену с другой стороны – и тоже открывая проход. Только эти проходы были не в районе двери, а по бокам от нее, в стороне. За металлической стеной их закрывала гипсокартонная перегородка, в которую мы и летели со всей дури… Я не чувствовал сейчас того единения с Гнездом, что раньше. Не было поддержки и защиты в полной мере. Но и чужим для Гнезда я не стал, какие-то крохи внимания мне доставались. В последний миг из стены выросли, будто щупальца, отростки металла – и выбили гипсокартон и перед Миланой, и передо мной. Нас выкинуло в концертный зал. Два шестилапых монстра-уничтожителя стояли перед дверью, обнявшись за плечи и выставив средние конечности вперед. Что-то незримое, едва угадываемое, будто дрожь горячего воздуха, срывалось с их ладоней и било в дверь. Монстр поменьше, которого Анна назвала бойцом, стоял за ними, сложив верхние конечности на груди. Я рассмотрел его лицо, почти обычное человеческое – лицо молодого парня, кажется, даже с прыщами на лбу. Зрение стало предельно резким, весь мир обрел ту ненормальную четкость, когда глаз одновременно фокусируется на предметах вблизи и вдали. Почему-то мне пришла мысль о бригадире, наблюдающем за двумя туповатыми рабочими, рушащими стену… Боец был единственным, кто двигался в моем темпе. Даже шестилапые монстры продолжали тупо лупить в выгнутую воронкой дверь, едва-едва начав поворачиваться в мою сторону. И хорошо, что в мою, потому что Милана, пролетающая с другой стороны от них, всё никак не могла сгруппироваться и контролировать свое тело. Я лишь надеялся, что Гнездо помогает ей так же, как помогало мне… А я просто был очень быстр, ловок и невесом. Мир казался игрушечным, вращающимся вокруг меня и подвластным моей воле. Эйфория накатывала с каждой… да нет, даже не секундой, прошло-то всего секунды две-три. Эйфория тащила меня за собой. Повернувшись в воздухе (он был удивительно горячим), я нацелил дробовик и разрядил в головы уничтожителей – вначале убедившись, что Милана миновала линию выстрела. Два облака дроби, пылающей красным и обычной, понеслись от стволов. Довольно быстро понеслись, но при желании я мог бы сосчитать каждую дробину. К сожалению, тот монстр, что был ближе ко мне, получил почти весь заряд. Я видел, как дробины входят в его тело, вспыхивают – и от них начинает расползаться розовое мерцание. Кажется, этого уничтожителя можно было убирать из уравнения. Во второго попала одна красная дробина и две «старого типа». Скорее всего, это должно было его убить, вот только как быстро? Я выпустил разряженный обрез, и его унесло в сторону отдачей. «Остановись!» Боец уже бежал мне навстречу. И наводил на меня торчащие из средних лап «конусы», что мне совсем не нравилось. Раздался выстрел. Потом еще один. Милана все-таки собралась и начала стрелять. Но не в уничтожителя, что стоял с ее стороны, а в бегущего на меня бойца! Пули неслись быстрыми, едва заметными огоньками. Боец взмахнул верхней лапой и отбил их в воздухе, метрах в трех от себя. Значит, с силовыми полями у него уже всё было в порядке… «Не твоя война!» Это был тот самый голос, этот боец приходил ко мне и молотил в дверь. Не моя война, значит? А чья же? Я даже не пытался что-то крикнуть в ответ. У меня возникло нехорошее подозрение, что я порву себе голосовые связки, а может быть, и легкие. Всё тело горело, будто в огне, но это не вызывало страха, только восторг. Я начал стрелять в бойца. Мы стремительно сближались, пистолет бил в руку, выпуская пулю за пулей, а боец отбивал каждую. А краем глаза я видел разворачивающегося ко мне уничтожителя. У того посерела, обращаясь в камень, одна из рук, но он, я помнил, мог бить силовым полем со всех конечностей. И я оказывался зажат между бойцом с его подозрительными «конусами» на руках и чудовищем, рубящим на расстоянии… «Стреляй в уничтожителя! – закричал я мысленно. – Милана, убей уничтожителя!» Нет, она меня не слышала. Но услышало Гнездо – я поймал что-то вроде ответа. Успокоительное касание, странный звук в голове, будто тысячи голосов едва слышно шепчут мне, что всё поняли.