Милана повернулась в воздухе, уже падая на спину, и принялась стрелять в уничтожителя. Я не видел, попадает она или нет, но она хотя бы стреляла. А еще начала открываться дверь – вряд ли Елена и деда Боря успели схватить оружие, теперь я понимал, что Дарина лишь отослала их от двери и от схватки. Значит, там сейчас стоит жница с помповым ружьем наизготовку… Боец был совсем рядом, нас разделяло меньше двух метров, он то ли скалился, то ли ухмылялся – если бы не та скорость, с которой мы двигались и думали, я бы даже не успел его рассмотреть. Пистолет вхолостую щелкнул курком, и я понял, что ухитрился впустую расстрелять все патроны. «Ты умрешь». Его лицо становилось всё ближе, и я понял, что он не скалится, не ухмыляется, он плачет. «Ты уже умер, мутаген в большой концентрации убивает. Взрослые умирают все, сформировавшийся организм не выносит Изменения, но ты умрешь быстро». В этих словах-картинках не было ни ненависти, ни торжества. Боец информировал меня, как достойного противника, который пытался с ним справиться. «Я тоже умру, не успеет пройти эта ночь. У меня был шанс, но тройная доза мутагена – слишком много. А ты умрешь меньше, чем через минуту». Я бы хотел ему ответить. Может быть, что-то спросить и понять. Но я не умел разговаривать мысленными образами, меня слышало только Гнездо. «Ты умрешь напрасно, я закончу начатое и зачищу Гнездо. Стратег не будет отправлена. Я убью здесь всех и умру, таков долг». Неожиданно я понял, что он даже не станет меня убивать. Что-то происходило с моими мозгами, я словно предвидел каждое следующее движение бойца, всё, что случится через секунду-другую. Он поймает меня в воздухе, удерживая одной рукой, другой переломает мне руки и ноги, потом бросит на пол – и побежит в открывающиеся двери, навстречу жнице. По пути взмахом рогового «конуса» на средней конечности он убьет Милану (я даже понял, как всё будет: тонкий испепеляющий луч вырвется из конуса – это одноразовое оружие, конус сгорит, но боец не оставит Милану в тылу). Потом он убьет Дарину – он быстрее, только чудовищная доза мутагена, сжигающая мою плоть, позволяет мне держаться с ним наравне. Потом будет короткая бойня в «защищенной зоне», потом он вскроет маленькую комнату и разорвет на части девочку-стратега и мальчишек. А потом ляжет и будет умирать. Таков долг. Вот только у меня тоже есть долг, и он другой. Мое бунтующее, умирающее тело, вышвырнутое из «защищенной зоны» импровизированной катапультой, долетело до бойца. Широченная ладонь схватила меня за бок, я почувствовал, как ломаются ребра и лопается что-то внутри, под сердцем. Но я сгорал в Изменении, и мне было плевать на такие мелочи. Правой рукой я поймал его ладонь, тянущуюся ко мне. Дернул, как мне показалось, почти нежно. И совершил ровно то, что собирался сделать со мной боец. Оторвал ему руку в локте. «Сколько мутагена ты принял?» Казалось, что его и впрямь занимает этот вопрос, а не оторванная рука и брызнувшая кровь. Как жаль, что я не могу ему ответить, что очень, очень много! В роговом конусе стало открываться крошечное отверстие. Теперь боец решил меня сжечь, как я и предвидел. Удивительное чувство – знать наперед все его действия. Я перехватил короткую ручонку и вывернул на бойца ровно в то мгновение, когда он уже не мог остановить выстрел. В глазах, совсем человеческих, ничего не изменилось. Его тело не успевало за мыслью. Зато я разглядел, что парень был совсем молодой, лет восемнадцати-двадцати. Не повезло… «Зря. Мы все для них мусор». Конус выпустил ослепительный луч, мгновенно охвативший тело бойца. Я рухнул, все еще с обрубком вцепившейся в меня руки, на мне пылала рубашка. Я чувствовал, как беспощадная сила мутагена исцеляет мое тело, но лишь для того, чтобы через минуту убить – в безнадежной попытке Изменения. Но ведь у нас получилось? Приподняв голову, я увидел бегущую жницу. На ходу Дарина стреляла из помповика в лежащего уничтожителя, тот вздрагивал от каждого выстрела и уже не пытался подняться. Она перезаряжала помповик взмахом руки, как в кино, и это было красиво, я даже залюбовался. Когда она склонилась надо мной, мы с ней уже сравнялись в скорости движения. И, видимо, замедлились достаточно, чтобы можно было говорить голосом. – Прости, прости, прости… – повторяла Дарина. В руке она сжимала шприц. Меня били судороги. Зачем ей шприц с лимонно-желтой жидкостью? – Это возвратный мутаген, он отменяет все изменения… Почему она медлит? Почему не делает мне укол, если эта штука может спасти? А потом я улыбнулся. Сказал: – Хорошо… Ты можешь стать человеком. И закрыл глаза. Часть третья Глава первая Чем раньше служила эта комнатка – не знаю. Может быть, кабинетом самому мелкому клерку. А может быть, тут уборщица хранила ведра и швабры. Она даже располагалась под лестницей, потолок был хоть высокий, но скошенный. Но в отличие от каморки Гарри Поттера в книжке, тут имелось небольшое окно, сейчас густо заросшее паутиной. И, конечно же, всюду валялись матрасы, одеяла, подушки, пледы. Маленькое мягкое гнездышко в большом мягком Гнезде. – Ты и правда думал, что я вколю возвратный мутаген себе? – спросила Дарина. Она лежала рядом, укрывшись простыней. Сброшенный комбинезон горкой черной чешуи поблескивал у дверей. – Я надеялся, – сказал я. – Я хочу, чтобы ты вновь стала человеком. Дарина нахмурилась. – А так – плохо? Вздохнув, я привлек ее к себе. Ответил: – Нет. Не плохо… Дарина, я соврал. Я думал, что ты сомневаешься, делать ли мне укол. Ты сидела рядом, а я умирал. – Глупый, – она обняла меня в ответ. – Я не сомневалась. Я ждала. Ты был весь поломанный. Инициирующий концентрат одновременно лечил и убивал. Надо было поймать нужный момент, чтобы ввести возвратный мутаген. Я уже это понимал. Она ввела мне желтую жидкость, уколола в шею, в артерию. А потом взяла на руки, легко, будто ребенка. И утащила в каморку под лестницей. Здесь было мягко и тихо. Дарина раздела меня, потом разделась сама и прижималась, успокаивая и согревая своим теплом. Меня трясло, мутило, ломало – в организме боролись две силы. Одна пыталась сделать невозможное – превратить меня в Измененного. Другая останавливала процесс, возвращала меня обратно. Возвратный мутаген победил. – Я пойду к тому Продавцу, – сказал я. – Куплю еще этой штуки. Для тебя. И для Наськи тоже. – Он не продаст, – уверенно сказала Дарина. – Я лишь слышала, что такой мутаген есть, но никогда не держала в руках. Он продал лишь потому, что понимал, для кого. Продавцы очень умные. – Я буду настойчив, – сказал я. – Максим… Спасибо. Но я отвечаю за Гнездо. Даже если мы восстановимся и мне не придется меняться дальше, я не смогу уйти. Слишком много погибших. Давай надеяться, что я останусь жницей? Ведь когда я жница, это ничего, это нормально? У меня только глаза сиреневые. Я даже волосы могу длиннее отпустить! – Мне нравятся твои глаза, – сказал я. – И волосы. И всё остальное. Но про себя я подумал, что все равно пойду к Продавцу. И куплю этот возвратный мутаген. Если продали раз, продадут и другой. Всегда найдется то, что Продавцу хочется купить. У меня еще много редких кристаллов. – Так ты здесь живешь? – сменил я тему. – Угу… А ты думал, мы спим вповалку на полу? – Честно? Так и думал, – признался я. Дарина тихо рассмеялась. – Я тут с самого первого дня. Это моя комната.