Я подошел, сел рядом. Кроссовки и носки положил в сторону, пусть сохнут. – Что у тебя в сумке? – Сейчас посмотрим, – уклончиво сказал я. Сумка была ужасная, из вонючей клетчатой сине-белой клеенки, с торчащими во все стороны нитями и косо вшитой молнией. Продавцы любят такие шутки, однажды я попросил банку черной икры и получил трехлитровую стеклянную, закрытую пластиковой крышкой. С трудом расстегнув заедающую молнию, я достал картонную коробку, лежавшую на самом верху. Распаковал под любопытным взглядом куколки. – Вау… – сказала Наська восхищенно. Это была шкатулка. Аляповато-яркая, пластиковая, усыпанная стразами. Я открыл – внутри оказалась куча отделений, ящичков, штырьков, зажимов. Для украшений, что ли? Изнутри на крышке было зеркальце. А еще из центра шкатулки, едва я ее открыл, выдвинулась маленькая фигурка балерины и принялась вращаться под позвякивающую мелодию. Я оторопело смотрел на эту крикливую пошлятину. – Это… это мне? – спросила Наська. У нее даже голосок подрагивал. – Ну… да… – Я протянул ей шкатулку. – Максим! – облапив меня, Наська звонко чмокнула в щеку. – Как ты узнал, что я… спасибо! Что она туда собиралась складывать? Никогда не замечал, чтобы кто-то из куколок или жниц таскал украшения. Но судя по восторгу Наськи, это было то, о чем она мечтала всю жизнь. Ну, по меньшей мере последние десять секунд перед тем, как увидела. Под коробкой со шкатулкой оказался большой сверток. Я развернул его и с удивлением обнаружил внутри плащ. Черный короткий плащ – кажется, моего размера. – Это еще что… – изумился я. Наська, не отрывая взгляда от вертящейся фигурки балерины, сказала: – Одень. – Надень, – поправил я машинально. – Зануда… – фыркнула куколка. Я встал, снял куртку и набросил плащ на плечи. Ну, плащ как плащ. Довольно удобный. Может, он пуленепробиваемый? – Тебе идет, – сказала Наська, кинув на меня быстрый взгляд. – А то ходишь в куцых курточках, как ребенок. – В плаще лучше, что ли? – Выглядишь внушительнее. Так это не ты выбирал? – Нет. – Мой поцелуй был ошибкой. – Отработаю… – Я надел плащ в рукава, присел, помахал руками. – Что, правда нормально выгляжу? – Круто выглядишь. Девушкам понравится. – Что б ты понимала… Поколебавшись, я всё-таки переложил очки, кристаллики и всю мелочевку из мокрой ветровки в плащ. Может, и глуповато выгляжу, в плащах только самые старомодные герои комиксов ходят, зато сухо. В сумке был еще один пакет, но он, вероятно, предназначался Дарине. Остальные подарков не удостоились. Ну и хорошо. Стратегу я бы точно не стал передавать подарки от Продавца, а то мало ли… вдруг он решил облегчить нам решение. – Наська, ты вечно толчешься в Комке. – Я не толкусь, я помогаю покупки носить. – Не важно. Как на твой взгляд, Продавцы – они хорошие или плохие? Куколка задумчиво почесала кончик носа. – Да так, норм. Иногда леденцами угощают. – А глобально? – Им все пофиг, я думаю. Они от кристалликов балдеют. А нам так всё дают, по заявкам матери. Наверное, так Инсеки велели. – Хорошо, тогда скажи – они умные? Наська подняла на меня насмешливый взгляд: – А ты сам подумай. Они сверху попадали на чужую планету в больших какашках. Сидят внутри, не спят, любую штуку могут продать, на всех языках говорят, ни с кем не ссорятся. Они умные или глупые? – Согласен, – сказал я. – Ладно, пойду. Дарина где? – Спроси Гнездо. – Как я его спрошу? У меня Призыва нет. Наська ухмыльнулась: – Хитрый ты, Максим… Гнездо не сказало, что ты входишь. Значит, ты с ним поладил… Дарина в своей комнате. Найдешь? Кивнув, я подхватил последний пакет и пошел. – Верни полученный обманом поцелуй! – капризно потребовала куколка. Я послал ей воздушный поцелуй. Наська хихикнула и снова зачарованно погрузилась в изучение своей шкатулки. В одном я был совершенно уверен: Продавцы ничего не делают просто так. Ничего волшебного в подарках нет, но умысел имеется. Понять бы еще, какой. Постучав в дверь, я услышал слегка недоуменный голос Дарины: – Да? Кажется, они в двери не стучали. Я вошел. Дарина лежала на накрытом одеялом матрасе и читала книжку. Просто читала! Самую обычную книжку, бумажную, старую. И было бы что-нибудь интересное, так ведь она читала Куприна! Я вспомнил реплику Продавца и порадовался, что у нее в руках не Достоевский. А то пришлось бы допустить, что они предвидят будущее. Тогда уж совсем край, тогда можно лечь и помирать. – Привет! – Она обрадовалась, но вставать не стала, только книжку отложила. – Думала, позже придешь. – Уже выспался, – сказал я. – Наверное, из-за всех этих… мутагенов. Интересно? – Ага! – радостно воскликнула Дарина. – Тебе же, наверное, непонятно, – сказал я осторожно. – Не обижайся, мне самому многое непонятно, когда старых писателей читаю. – Непонятно, – улыбнулась Дарина. – Там хоть сноски какие-то есть, пояснения? – Я присел рядом. – Немного. Да я и не смотрю, так интереснее. Она заметила, что я не понял, рассмеялась: – Вот слушай… «Обитатели пригородного морского курорта – большей частью греки и евреи, жизнелюбивые и мнительные, как все южане, – поспешно перебирались в город. По размякшему шоссе без конца тянулись ломовые дроги, перегруженные всяческими домашними вещами: тюфяками, диванами, сундуками, стульями, умывальниками, самоварами. Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках…» – Ты на память цитируешь? – поразился я.