– Господи, Борис, давай без подробностей! – Елена покачала головой. – Межзвездный ООН? В нашей истории он был довольно беззубый. – Но хоть что-то, – сказал я. – Может быть, если мы сумеем выйти с ними на контакт… – Мы много лет собирали информацию о Прежних, – сказала Елена. – И если бы не ты, никогда бы их не увидели… Она покачала головой. – Время еще есть, – сказал я. – Меньше двух суток! Согласна, Максим, идея прекрасная. Но как ты предлагаешь докричаться до этой гипотетической третьей силы? Так, чтобы она услышала, поверила и вмешалась? Я развел руками. – Тут нужна государственная мощь, – рассуждала вслух Елена. – Что-то вроде выступления президентов, публикаций во всех газетах… Господи, какая жесть! «Спасите, помогите, Землю хотят уничтожить до конца!» Да ты годами будешь биться лбом об стену, прежде чем тебя допустят хотя бы до самого нижнего уровня лиц, принимающих такие решения! – Стоп, – сказал я. – Нет, не годами! У меня есть один контакт! – Лихачев? – спросила Елена с сомнением. – Он давно не при больших делах, поверь. Вернулся деда Боря, сел за стол. Кивнул, услышав последнюю реплику. – Нет, – я покачал головой. – Не Лихачев. Один из тех, кто ему приказывает. И, кажется, он за мной наблюдает… Лихачев сказал, что на меня спустили «неберушку»… типа бумаги, что меня нельзя арестовывать и мешать. – Ого, – в глазах Елены появилось любопытство. – А ты полон сюрпризов, парень. – Знаешь, Леночка… – сказал деда Боря. – Пусть парень попробует! Мы с тобой его упрекали за партизанщину, за то, что в одиночку пытался что-то сделать. Не совершаем ли ту же ошибку? Да, на власти надежды особой нет. Но если вопрос и впрямь о всеобщей опасности, вдруг задумаются? Помнишь, мы под утро говорили… Они переглянулись. Мне вдруг показалось, что старики сказали вовсе не всё, что думали. – Ты прав, – неожиданно бодро согласилась Елена. – Максим, действуй. Поговори со своим знакомым. И не мешкай! – Я и не мешкаю… – Милана, может быть, ты отправишься с ним? Подтвердишь его слова? Двоим всегда больше веры. Милана нахмурилась: – Я же призвана… – Это не значит, что обязана всё время проводить в Гнезде. Сейчас день, а они предпочитают нападать ночами. Милана глянула на меня. Я пожал плечами. – Давайте, молодежь. Мы постережем, – сказал деда Боря. Я взял последний беляш (ну не поворачивается у меня язык, чтобы выговорить «перемяч», даже мысленно) и встал. Милана тоже поднялась. Как-то очень резко всё… Только в фойе, где Наська до сих пор возилась со своей шкатулкой и лишь небрежно махнула нам рукой, я сообразил, в чем дело. – Да они нас выставляют! – Ага, – сказала Милана. – Не верят. Но решили, что чем меньше мы будем в Гнезде, тем больше шансов, что спасемся. – А ты мне веришь? Она кивнула. – Спасибо, – я подобрал просохший зонт и вручил ей. – Тебе больше идет. – Я буду держать над нами обоими, – улыбнулась Милана. * * * Мы дошли до «Пушкина». Улицы превратились в реки, тротуары – в ручьи. Даже для нынешней Москвы погодка была лютая. Швейцар на входе в ресторан посмотрел на меня с легким сомнением. Но ничего не сказал, отступил в сторону. Давно я тут не был. Года три назад с девчонкой заходил, рисовался. Место не самое дорогое в Москве, но пафоса немерено. Гардеробщик, как и весь персонал, наряженный под старину, вышел навстречу, но я покачал головой: – Спасибо. Мы не обедать. Мне нужен телефон… и закажите такси, пожалуйста. Швейцар нахмурился, глядя на меня. Я с улыбкой посмотрел ему в глаза. Где-то во мне одобрительно шумело Гнездо. Раньше с такого расстояния я его не слышал. – Пожалуйста, – швейцар протянул мне трубку, маленькую, стилизованную под древний смартфон. – Куда поедете? – Наверное, на Старую площадь, – ответил я. Прикрыл глаза, вспоминая номер. Не забыл? Нет, не забыл. Вначале я набрал выход на коммутатор. Приятный женский голос предложил ввести номер абонента или вызвать оператора. Я набрал вторую часть номера. Ответили не сразу, после четырех гудков. Слегка раздраженно: – Да! – Здравствуйте, – сказал я. – Это Максим Воронцов, мы виделись на днях. В трубке повисло молчание. – Не хотел беспокоить, – продолжил я. – Но это действительно важно. – Запишитесь на прием в установленном порядке, – ответил человек, приходивший к нам с отцом поздним вечером. – Нам надо поговорить о Прежних, – сказал я. – И о… – У меня обеденный перерыв, Максим, – перебил меня собеседник. – Я тоже собираюсь пообедать, – согласился я. – В «Пушкине». Я закажу столик. Милана сделала большие глаза, глядя на меня. Не дожидаясь ответа, я дал отбой. Вернул трубку швейцару. – Пожалуй, такси не надо. Останемся. Швейцар кивнул, всем своим видом демонстрируя – он и не сомневался, что я изменю свое опрометчивое решение. Я посмотрел на подошедшего метрдотеля. – Нам столик на троих. И позаботьтесь, пожалуйста… Милана снова округлила глаза. Метрдотель внимал. – Чтобы никого не было рядом. У нас будет разговор приватного характера. Милана сдала свой плащ и зонтик гардеробщику. А я, поколебавшись секунду, сказал: – Сниму плащ у столика. С вашего позволения. – Устроит ли вас зал «Погребок»? – спросил метрдотель. Я кивнул. И впервые задумался: а сколько у меня с собой денег? И примут ли тут, если что, кристаллики? Зря не взял банковскую карточку… – Приедет? – спросила Милана шепотом. – Ага.