– О, «испортить отношения»?[9] – Ее внук, Даррен, был весьма успешным танцором и хореографом на Бродвее. Миссис Фрэнни отчаянно защищала его сексуальную ориентацию. – Как смеешь ты так говорить? Кто сейчас из нас нетерпим? – Я не это имела в виду! – Миссис Эулалия замахала руками так, будто что-то стирала ластиком. – Ты знаешь, что я не это имела в виду, женщина. А теперь закрой рот, и пусть наша девочка выскажется! Старушки замолчали и выжидающе посмотрели на меня. Я начала рассказ и посвятила их во все подробности, начиная с прошлогодней охоты на мусор и заканчивая разговором с папой, который состоялся примерно час назад. Еще добавила, что я вроде как убедила его отменить «Гонку старшеклассников» и, возможно, ежегодник. Но после того как я закончила, старушки еще какое-то время продолжали молчать. – Что? – спросила я их. – Что не так? У вас такой вид… Миссис Эулалия хмыкнула и покачала головой: – Милая, ты выбрала неверный способ завести друзей. – Я не пытаюсь завести друзей, – огрызнулась я. – Я пытаюсь постоять за себя и других учеников, прочувствовавших на себе, каково это. Прозвучало отрепетированно. Может, потому, что я убеждала в этом саму себя. – О, это бред сивой кобылы, – усмехнулась миссис Фрэнни. – Следи за языком, бесстыдница! – прикрикнула на нее миссис Эулалия. Миссис Фрэнни продолжила, словно не слышала миссис Эулалию: – Не пускай нам пыль в глаза, красотка. Может, мы и старые, но уж точно не глупые. Миссис Эулалия расправила верх от пижамы и медленно кивнула: – Мгм. – Что вы имеете в виду? – Думаю, глубоко внутри я уже знала ответ. Миссис Фрэнни наклонилась и достала вязание из плетеной корзинки, что стояла на прикроватном столике. Размотала со спиц светло-голубую пряжу и начала вязать. – Я имею в виду, что тебя не интересует защита жертв. Ты заинтересована в мести. – Это точно. – Миссис Эулалия слегка покачивалась взад-вперед и пальцами выбивала ритм по колену. – Только ничего хорошего из этого не выйдет. Мне не хотелось мириться с мыслью, что миссис Эулалия и миссис Фрэнни думали, будто я злопамятна, хотя и распознавала в этом лицемерие. Но пыталась отрицать. Моим чувствам нанесли урон, убеждала я себя, и я просто ищу правосудия. Старушки видели меня насквозь. – Ты перепутала правосудие с местью, девочка, – вздохнула миссис Эулалия. – Тебе надо остановиться и немного подумать. – Блайт, мы все хотим быть сильными и не допустить победы врага, но ты делаешь все совершенно неправильно, – добавила миссис Фрэнни. – Знаешь, чем это закончится в лучшем случае? Ты думаешь, все поймут, что неправы, назовут тебя героем и закатят тебе парад с конфетти? – Мгм… – Миссис Эулалия закрыла глаза и спокойно покачала головой: – Господи, нет. Миссис Фрэнни перебирала руками пряжу и спицы так же быстро, как челнок на ткацком станке. – Вот что случится при самом лучшем раскладе. Убедись, что ты хочешь именно этого. Выпускники невзлюбят тебя за то, что ты отнимешь у них возможность в кои-то веки поучаствовать в веселье. Одиннадцатиклассники невзлюбят тебя, потому что ты появилась из ниоткуда и разрушила устоявшуюся традицию, а ведь они ждали праздника весь год. Что касается десятиклассников, то они невзлюбят тебя потому, что поймут – им не удастся дождаться этой забавы. А девятиклассники – потому что будут согласны со всеми остальными. – Но… – начала я. Миссис Эулалия подняла палец, чтобы я замолчала: – О, она еще не закончила. – Не закончила? – удивилась я. – Нет, – кивнула миссис Эулалия. Я посмотрела на лицо миссис Фрэнни, пытаясь найти подтверждение этим словам. Но она продолжала смотреть на спицы. – Нет, не закончила. Это был лучший расклад. А теперь поговорим о худшем раскладе. Происходит все, о чем я уже сказала, и вдобавок твой папа теряет работу, брат, перейдя в старшую школу, столкнется с последствиями твоих поступков, а над тобой станут издеваться еще больше. Но и это еще не худшее из худшего. – Нет? – спросила я. – А что хуже худшего? Я подумала, что старая женщина, скорее всего, имеет в виду, что меня побьют или сделают со мной что-нибудь такое же ужасное. Но я ошибалась. – Худшее из худшего, – усмехнулась миссис Эулалия, – это когда все наконец поймут, что самый главный нарушитель спокойствия – ты. От ее слов мое сердце сбилось с ритма. Это не правда. Не так ли? Миссис Фрэнни замерла, не довязав петлю, и посмотрела поверх застывших спиц на меня. – Это самое худшее, – повторила она. Затем старушка подождала с мгновение, и ее руки снова пришли в движение. А спицы защелкали. – Так что я должна сделать? – спросила я. – Папа всегда говорил, что единственный способ остановить агрессора – противостоять ему. – Противостоять агрессору не то же самое, что стать им, – сказала миссис Фрэнни. – Аминь, – согласилась миссис Эулалия. – Тебе надо попытаться найти мирное, ненасильственное решение. Знаешь, тогда в Бирмингеме доктор Кинг сказал… – О, Иисус, снова началось. Миссис Эулалия хлопнула обеими руками по матрасу: – Я же уже сказала! Даже не смей произносить имя Господа всуе! – Ах, кто-нибудь, заставьте ее замолчать. Заставьте ее замолчать! – Миссис Фрэнни откинулась на подушки. – Я так больше не могу! Она сжала обе спицы в одной руке и изобразила, как несколько раз протыкает свое горло. – Дамы, пожалуйста! – взмолилась я. Затем услышала позади себя скрип обуви по полу и поняла, кто это, еще до того, как перевела взгляд: Дарлин, главная дежурная медсестра. Она была полной, немолодой, и, казалось, после двадцати лет работа вызывала у нее только тошноту. Не было и дня, чтобы Дарлин не рассердилась по какому-либо поводу. Наверное, всем когда-то встречались такие люди. – Какого ЧЕРТА здесь происходит? Почему мне приходится приходить сюда КАЖДЫЙ день? – Медсестра сердито уставилась на меня. – И почему, когда здесь появляешься ТЫ, становиться только хуже? Миссис Фрэнни резко поднялась и замахала спицами, как мечом: – Отстань от нее! Дарлин ухмыльнулась и ткнула большим пальцем на дверь позади себя: – Блайт, иди в общую комнату и разыгрывай бинго. Они готовы начать. Вперед. Миссис Эулалия перестала мычать псалом – она всегда так делала, когда пыталась не болтать лишнего. А миссис Фрэнни даже не пыталась. – В вас столько горечи и ненависти, сестра Рэтчед! – вздохнула она. Дарлин усмехнулась: – О, ха-ха-ха. Ее не раз сравнивали с медсестрой-садисткой из «Пролетая над гнездом кукушки», особенно миссис Фрэнни. Улыбнувшись, Дарлин стала похожа на змею. Глаза-щелки и все такое. Она вцепилась руками в воротник формы, на которой был изображен Снупи. – Следи за языком, или я могу позабыть про твое обезболивающее, – пробурчала она. – Ха! – засмеялась миссис Фрэнни. – Будто я не знаю, что ты крадешь лекарства, чтобы продавать наркоманам на улице. Прикупила себе накладные ногти и выкрасила волосы в полоску? Что ж, у меня, дорогая, есть для тебя маленький секрет. Сколько ни крась волосы в полоску, стройнее ты не станешь! Пока миссис Фрэнни говорила, глаза Дарлин, казалось, выпучивались над ее пухлыми темно-красными щеками. Она крепко сжала губы, отчего они стали похожи на сморщенную попу. Медсестра точно никогда не слышала о маске леди. Миссис Эулалия замычала громче. – БЛАУАЙТ? – прорычала Дарлин сквозь сжатые зубы. Когда она злилась, то добавляла лишние слоги к словам. Я соскользнула с кровати миссис Фрэнни. Мне не хотелось уходить и играть в бинго, но должность Дарлин позволяла ей отстранить меня от волонтерства. А мне этого не хотелось. Поэтому я поцеловала женщин и последовала за Дарлин из комнаты. А сделав пару шагов, услышала, как миссис Фрэнни снова начала: – Кстати об издевательствах. Спасибо огромное, укулеле. Твое мирное и никого не раздражающее мычание очень сильно помогло мне… Белые ортопедические тапки Дарлин скрипели по полу так громко, что я больше не смогла расслышать ни слова. Я шла за ней по коридору и чувствовала себя наказанным ребенком, ведь она не из тех, кто пойдет рядом с тобой. Дарлин всегда должна быть на шаг или два впереди. Я ускорила шаг и попыталась пойти рядом с ней, чтобы проверить, превратит ли она наше шествие в гонку, но медсестра устремилась к своему рабочему месту.