– Не похоже. Я исхожу из предположения, что вы с мистером Клиффом говорите правду. Я изменю эту предпосылку только в случае необходимости. Полагаю, например, что, оставив службу у своего дяди и позднее став секретарем мистера Клиффа, вы не вступили в сговор с неприятелем. – Вы, конечно, можете, – вмешался Клифф. – Мы знали, что мисс Дункан работала в компании Тингли, но даже не подозревали, что она приходится ему племянницей. Потому-то я и был так изумлен, увидев, куда она пошла вчера вечером. Я и представить себе не мог, что ей там понадобилось. – Хорошо. Я вам верю. – Вулф снова обратился к Эми: – Что бы вы сказали, узнав от меня, что хинин подкладывала мисс Мёрфи? – Что!.. – оторопело выдавила Эми. – О, я бы даже не знала, что сказать. Я бы спросила, откуда вы такое узнали. Нет, я не верю, что Кэрри способна на такое. – Не таила ли она зла на вашего дядю? – Да нет, я не сказала бы. Ничего особенного. Хотя и дружеских чувств никто к нему не питал. – А как насчет мисс Йейтс? – В ней я уверена. Она, правда, держит всех работниц в ежовых рукавицах, но на нее можно положиться. – Какие у вас с ней были отношения? – Вполне сносные. Нам не приходилось много общаться. Дядя использовал меня как стенографистку. – А в каких отношениях она состояла с Тингли? – В очень хороших. Она, впрочем, была на особом счету. Без нее дядя никогда не добился бы успехов. Он унаследовал мисс Йейтс от моего дедушки вместе со всем бизнесом. – Кстати, о наследстве, – проворчал Вулф. – Вам что-нибудь известно о дядином завещании? Кому достанется компания? – Не знаю, но думаю, что моему кузену Филипу. – Его приемному сыну? – Да. – Чуть поколебавшись, Эми добавила, с ударением на втором слове: – Я думаю, что так случится. Дело ведь всегда переходит от отца к сыну. Хотя Филип, конечно… – Она осеклась. – Он активно участвует в деле? – Нет. Вот в том-то и дело. Он ни в чем не участвует, кроме разве что… – Она снова замолчала. – Кроме… – подсказал Вулф. – Я хотела сказать, что он любит только тратить деньги и прожигать жизнь. Хотя за последний год тратить ему было почти нечего. Дядя Артур уволил его. Вряд ли Филип, конечно, голодал. Мне кажется… Я почти уверена, что, когда дядя позвонил мне и попросил прийти в контору, это было как-то связано с Филипом. – Почему вы так думаете? – Потому что во всех предыдущих случаях, когда он за мной посылал, речь неизменно шла о Филипе. Он думал, что я… Словом, дядя Артур считал, что я могу на него повлиять. – Это так? – Возможно… в какой-то степени. – Когда это случилось в последний раз? – Почти год назад. – Чего именно хотел от вас ваш дядя? – Чтобы я… Чтобы я попыталась его остепенить. Образумить. Заинтересовать делом. Он знал, что Филип хочет… хотел на мне жениться. Разумеется, Филип на самом деле мне вовсе не кузен, ведь он приемный сын. Мы с ним вообще не родственники, но я не хотела выходить за него замуж. Я его не любила. – Но ваш дядя пытался уговорить вас вступить с ним в брак? – О нет! Он был категорически против нашего бракосочетания… Мне это даже казалось странным. Но, как бы то ни было, дядя Артур считал, что я пользуюсь достаточным влиянием на Филипа, чтобы попытаться его урезонить. – А сам Филип тоже оставил надежду жениться на вас? – Ну… он… он уже отказался от своих попыток. Леонард Клифф нахмурился. – Послушай, как он выглядит? – неожиданно выпалил он. – Филип? – Да. – Ну… он высокий. Высокий, широкий в плечах, лицо худое с запавшими глазами. Он грубый… Я хочу сказать, что у него грубоватый вид… Клифф шлепнул ладонью по подлокотнику кресла: – Это был он! Я видел его в управлении полиции сегодня утром. Это был он! – И что из того? – нетерпеливо спросил Вулф. – Да я из-за этого и пришел к вам! Это тот самый человек, которого я видел вчера вечером! Только тогда он был в плаще. – Вот как? – произнес Вулф. – Тот, который пришел в семь сорок? После отъезда мистера Джадда. – Да! – Насколько вы в этом уверены? – Абсолютно уверен. Я сразу узнал его, еще в полиции. Я попытался выяснить, кто он, но меня выдворили. Но теперь, по описанию Эми, я узнал его… Вулф напустился на Эми: – Вам известно, где он живет? Эми помотала головой: – Нет. Но… я не верю… Не думаете же вы, что он… – Я пока не начал думать. Мне еще нужно добыть пищу для размышлений. – Вулф обратился ко мне: – Арчи, кого можно попросить, чтобы разыскали и привели сюда Филипа Тингли… Я, не дослушав, вскочил и зашагал к дверям. Это уже третий человек, за которым меня отправляли менее чем за двадцать четыре часа. Первого убили, прежде чем я успел до него добраться. Второй пригрозил, что упечет меня в тюрьму. Сами понимаете, насколько я был нацелен на третьего. Однако для начала требовалось еще узнать, где он живет. Адрес мне удалось раздобыть довольно просто: чернокожая горничная из дома Тингли оказалась разговорчивой особой. Я заехал в указанный дом на Двадцать девятой улице к востоку от Второй авеню, но Филипа не застал. Дом был сырой и захудалый – отсыревшая пятиэтажная коробка без лифта. Я несколько раз нажал на кнопку с табличкой «Филип Тингли», но ответного щелчка не дождался. Поскольку дверь была не заперта, я толкнул ее, вошел в мрачный и душный подъезд и поднялся по гнилым ступенькам на четвертый этаж. Минут десять побарабанив в дверь, я отказался от бесплодных усилий, сел на ступеньку и в течение почти двух последующих часов пытался не задохнуться. До пяти часов дня трудно было даже придумать более пустое и бесполезное времяпрепровождение. Куда разумнее было бы отрядить на это занятие Фреда Даркина, к услугам которого время от времени прибегает Вулф, но на сей раз мне хотелось лично выполнить просьбу Вулфа и самому доставить ему Филипа. Устав ждать и проголодавшись, я заскочил в забегаловку на Второй авеню и расправился с тарелкой бобов и двумя стаканами молока, после чего попытал счастья снова. И опять безрезультатно. В половине пятого я еще раз вышел на улицу и сделал несколько звонков из ближайшего автомата, как оказалось, тоже бесполезных. Именно во время моей последней отлучки Филип Тингли и залетел в свое гнездышко. Возвращаясь на свой пост в пять часов, я от нечего делать нажал на кнопку звонка и тут же услышал долгожданный щелчок. Я ворвался в подъезд и вихрем взлетел на четвертый этаж. Дверь в его квартиру была нараспашку, а сам Филип поджидал меня, стоя в проеме. Я с первого же взгляда убедился, что описание Эми точно соответствовало оригиналу, а вот сам он явно не ожидал увидеть перед собой именно меня. – Что вам нужно? – буркнул он. – Мне нужны вы, приятель, – ухмыльнулся я. – Уже битых пять часов я околачиваюсь тут в ожидании. – Вы из полиции? – Нет. Моя фамилия Гудвин. Я… Надо же, этот болван попытался захлопнуть дверь перед моим носом! Я успел выставить ногу, а потом проскользнул внутрь. – Убирайся вон! – заорал он. – Вон отсюда! – О господи! – вздохнул я. – Вы даже не спросили, зачем я здесь. Откуда вы знаете, что я не Санта-Клаус? – Я захлопнул за собой дверь пинком ноги; торопиться было некуда, поскольку до шести Вулф все равно занят. – Давайте зайдем и потолкуем по душам… Пожалуй, я утратил бдительность, но тем не менее выходка его была столь неожиданной, что полностью застала меня врасплох. Гибкие жилистые пальцы впились мне в шею, причем с такой силой, что я мигом смекнул: шутки в сторону. Я схватил его за запястья, но тщетно – Филип впился в меня, как пиявка. Я резко пригнулся, дернулся и вырвался из захвата, однако не ожидавший такой прыти противник больно оцарапал мне щеку. Я не люблю колотить таких слабаков, которые плохо представляют, как пускать в ход кулаки, но я и не люблю, когда меня царапают. Словом, я оттолкнул его левой рукой, а для пущей убедительности залепил увесистую оплеуху правой. Незадачливый кузен Эми пошатнулся, но, натолкнувшись на стену, устоял на ногах. – Прекрати! – приказал я. – Я не хочу… Он козлом скакнул вперед и лягнул меня! Мало того что мне было больно говорить – придурок сдавил мое горло, как клещами, – но горела ссадина на щеке, а теперь еще и это! Словом, я ударил его еще разок, сильнее, чем намеревался. Бедняга сложился пополам, словно подрубленный. Потом упал. И больше не шевелился. Я склонился над Филипом, убедился, что он не притворяется, и решил пока осмотреть квартиру. Единственная причина столь нелюбезного приема заключалась, по моему мнению, в том, что в квартире находился кто-то, кому быть здесь не следовало. Однако оказалось, что я ошибся. Ни в спальне, ни в кухне, ни в ванной не было ни души. Я заглянул под кровать, обследовал стенной шкаф и вернулся еще раз взглянуть на негостеприимного хозяина. Он по-прежнему был в отключке. Учитывая его столь явное нежелание даже выслушать меня, я не надеялся, что мне удастся убедить его сопровождать меня к Вулфу, поэтому решил доставить его силой. Поскольку рост Филипа не позволял мне соорудить из него сверток в тесной, как спичечный коробок, прихожей, я отволок его в кухню. Стянул руки и ноги бельевой веревкой, обнаруженной в кухонном ящике, заклеил рот пластырем из аптечки в ванной и с удовлетворением убедился, что, придя в себя, жертва сможет меня слушать, не будучи в состоянии ни укусить, ни лягнуть, ни поцарапать. Я накладывал третью полоску пластыря на его рот, когда раздался звонок.