Тут же киваю. – Нет. Я не допущу, чтобы ты отобрал у меня сына! – Звучит двусмысленно. Миша прищуривается, а его пальцы задевают мою грудь. Как только это происходит, оба замираем и, кажется, даже не дышим. После заминки стряхиваю с себя его руки, а своими машу в воздухе от негодования. – Боже, хватит искать двойное дно там, где его нет. Я уже четко поняла, что, если я хотя бы подумаю о разводе всерьез, Марка мне не видать. Перемещаюсь к столешнице и зачем-то начинаю перекладывать тарелки из одной стопки в другую. Выдаю себя своими же нервами, но успокоиться не получается. Князев делает шаг. Я слышу, как подошва его ботинок припечатывается к полу, создавая характерный для шагов звук. Миша останавливается прямо за спиной, а потом упирается ладонью в столешницу, заключая меня в ловушку рук. Сердце бьется как ненормальное. Мне страшно, а запах его парфюма удушающий какой-то. Как мне пережить эти минуты, пока он рядом? В голове проносится момент нашего с Князевым знакомства. Он тогда так странно на меня смотрел, с презрением, что ли… Влад еще сказал, что Мишка просто закрытый. Только вот ночью мне его глаза снились. Холодные. Злые какие-то. В следующую встречу я старалась вообще на него не смотреть, подсознательно боялась, а когда отец решил отдать меня за него замуж… Думаю, я в ту самую минуту поставила крест на своей жизни. Почему именно он? Чувствую горячее дыхание мужа. Оно опаляет кожу на шее уже наяву. Зажмуриваюсь и впиваюсь ногтями в кухонное полотенце. Плечи на автомате опускаются, я группируюсь, скукоживаюсь вся. Он никогда и пальцем меня не трогал. Да. Но я подсознательно его боюсь, потому что представляю, на что этот человек способен. Он такой же, как мой отец. Только не скрывает свою сущность. Папа на людях притворяется добряком, а вот Миша даже не пытается нравиться другим… – Чего ты от меня хочешь? – не узнаю свой голос. Он тихий, но при этом надрывается. – А что ты можешь мне дать? – слышу смешок в его словах. Дурацкую иронию. Он и так у меня все забрал, все! – М? – проводит ладонью по моему бедру. Жирный, повисший в воздухе намек, приводит в шок. Мелко дрожу. –Не трогай меня. –А в прошлый раз тебе понравилось… Зажмуриваюсь. Этого не было. Не было. Не хочу это признавать и думать об этом не хочу. Это случайность. Я понятия не имею, как так вышло. Для меня, у нас была одна единственная близость. Одна. Та от которой меня потом ещё неделю тошнило. – Будешь снова говорить, что ничего не было? М, Даш? Тот ужас, который охватывает разум, абсолютно неподвластен контролю. Ненавижу себя за то, что произошло в нашем последнем отпуске. Я не могла, это была не я. Поворачиваюсь и отвешиваю мужу пощечину. Князев прикасается к щеке, которая уже покраснела. Трет ее. – Это было ошибкой…ошибкой. –Семнадцать ночей подряд, пока не закончился отпуск? Его взгляд убивает меня в этот момент. Отталкиваю и бегу наверх. Нужно уехать. Я не могла. Не могу думать про тот чертов отпуск на новогодних каникулах. Это добивает окончательно, я же почти поверила в то, что ничего не было. Только один раз, плохой, ужасный, после которого я забеременела, он подкреплял мою ненависть. А теперь что? Мне нельзя вспоминать, нельзя очаровываться. Нельзя признавать, что понравилось. У нас никогда и ничего не выйдет. Никогда. Заберу Марка и поеду к маме. Скажу, что соскучилась по ней. Поживу пару дней, а потом решу, что делать дальше. Отец все равно сейчас не в городе, вернется только на следующей неделе. Миша вряд ли станет обсуждать с ним наш конфликт, и уж тем более не будет устраиваться скандалов при сыне. Я ужасная мать, что думаю об этом, но, пока Марк рядом, Князев меня не тронет. И Марка насильно домой не поволочет. А уж я сделаю все для того, чтобы сын хотел подольше задержаться у бабушки. Он ее обожает. Хватаюсь за голову и чувствую презрение. Сама себя презираю. Я ужасная мать, ужасный человек. Я хочу использовать ребенка в этих разборках… Дура. Набитая дура. Плачу, но все равно распахиваю шкаф и с грохотом бросаю на пол чемодан, следом стаскиваю с плечиков платья, смахиваю с полок джинсы и футболки. Собираю все, что необходимо на первое время. Не без труда достаю с верхней полки еще один чемодан и бегу в комнату Марка, аккуратно, почти бесшумно собираю его вещи, об игрушках, самых любимых, тоже не забываю. Когда возвращаюсь к себе, застаю Князева стоящим в центре моей гардеробной, и, кажется, сердце в пятки от страха уходит. – Это что? – Миша переводит взгляд с чемодана на меня. – Я решила, что поживу у мамы пару дней. С Марком. – Мой ребенок будет жить со мной под одной крышей. – Мы едем в гости. – Твой отец через час пришлет вас обратно. – Его нет в городе, – бравирую последним аргументом. – Забыл, – Князев ухмыляется, а потом просто берет и вытряхивает все вещи из моего чемодана на пол. Задыхаюсь от возмущения. В ужасе смотрю на происходящее и понимаю, что никогда раньше не устраивала подобного. Никогда за себя не боролась, а Князев никогда не показывал характер. Никогда не творил всего, что делает сейчас. – Хватит! – ору на него и срываюсь с места. Подлетаю к мужу и тычу пальцем ему в грудь. – Хватит надо мной издеваться. Что я тебе сделала? Что плохого я тебе сделала, Миша? Разве я заслуживаю всего этого? Семь лет. Я семь лет играю роль примерной жены. Прячусь от всех, никогда не ставлю под сомнение твой авторитет. Ни одна моя подруга даже не догадывается, какая у нас на самом деле «счастливая семья». Не знает ни про одну интрижку. Сколько еще мне придется так жить? Вцепляюсь пальцами в ткань Мишиного свитера и ору. В доме хорошая шумоизоляция, поэтому Марк не услышит. А я устала. Устала молчать. Устала притворяться. Устала так жить! – Успокойся. – А я не хочу успокаиваться. Не хочу и не буду. Я семь лет молчу. – Молчишь? – Миша как-то отчаянно смеется мне в лицо. – Я семь лет слушаю о том, как ты несчастна! – орет на меня в ответ. – Семь долбаных лет живу с призраком твоего утырка. Чувствую бегущие по щекам слезы. Как он смеет? Как он только смеет опошлять своими словами все, что было мне дорого? – Не трогай Влада, – луплю Князева по груди, плечам, не разбирая, куда бью. – Он, в отличие от тебя, мужчина. – Мужчина? Миша отдирает меня от себя, крепко сжимая запястья. Встряхивает, а потом прижимает к стене. Нависает сверху. Он взбешен. Настолько, что я понятия не имею, чего от него ждать. – Он продал тебя за пятьдесят штук. Твоя цена – пятьдесят тонн зелени, – шипит мне в лицо. – Никто его не принуждал и не угрожал. Он сам свалил, прикарманив бабло. Поняла? – опять встряхивает. В голове звенит. Что он только что сказал? Влад меня продал? Смешно. Мог бы придумать что-то более правдоподобное. Улыбаюсь и качаю головой, смотря мужу прямо в глаза, потому что это абсурд. Кем нужно быть, чтобы сказать такое? – Знаешь, почему я на тебе женился? – Знаю. Потому что это ты хотел денег! Ты, а не Влад. Потому что ты объединил бизнес с моим отцом и… – Дура!