Ну, как я и предполагал… Долго же она держала свои наблюдения при себе, прежде чем обрушить на мою голову парочку нравоучительных молний. Мне чрезвычайно не понравилась эта пауза. Сестре не следовало превращаться в меня, обрастать моей черствой непроницаемой раковиной, не столько защищавшей от вреда снаружи, сколько не позволявшей чужому глазу различать его воздействие на рыхлое тельце внутри. Только не Алена! Без ее непосредственной реакции на все, что совершалось в этом мире, я терял большинство своих ориентиров, подсказывающих, как нужно или как не нужно относиться к окружающим нас вещам, но, главное, постоянно напоминающих о том, что ко всем этим вещам положено как-то относиться. — Во-первых, не сидя на толчке, — с достоинством поправил я, — а культурно отдыхая в ванной. А во-вторых… Впрочем, никакого «во-вторых», пожалуй, уже не будет — все остальное подлинная правда… Но, заметим, это было вчера. Особый случай. Воистину не самый приятный вечер в моей биографии. — Впервые слышу! — отчитала меня Алена. — Почему я опять ничего не знаю? Раньше ты рассказывал мне о любом дерьме, что случилось с тобой за день, а теперь я сама чуть не клещами вытягиваю из тебя то, о чем должна узнавать за первой же сигаретой. Зачем тебе сестра, если не за этим? А мне кем прикажешь себя чувствовать, когда родной брат даже пошептаться со мной ни о чем не хочет, не говоря уже о том, чтобы посоветоваться? Мурзилкой бесполезной… Ну, что там у тебя стряслось вчера, выкладывай… Дима, ты кожу с меня снять пытаешься? Нормально уже все, завязывай с этим копытом… — Мне лучше знать, когда завязывать, — солидно возразил я. — Над косточкой еще немного пройдусь… А что касается вчерашнего… И смех и грех. А смешнее всего то, что как раз по части греха дельце у меня и не выгорело. Нацелился закадрить девчонку в клубе, но все пошло через задницу… Пардон, прозвучало как каламбур… В общем, все пошло наперекосяк — так будет точнее. — Ну, наконец! Заговорила Валаамова ослица! Вот теперь, Димочка, становится интересно, — сестренка оживилась, заерзала в кресле и насильно отобрала у меня свою правую ногу, однако тут же возместила ущерб, милосердно протянув мне левую. — Рассказывай! Все по порядку. И со всеми подробностями! И я рассказал. Обстоятельно изложил свои вчерашние похождения, не упустив ни одной детали, которая могла развлечь и порадовать Алену, и напрочь презрев те лишенные житейского мяса трансцендентные мелочи, от которых она обыкновенно начинала скучать или расстраиваться. Сочные водевильные оттенки, привнесенные в мое повествование, определенно пошли ему на пользу, выгодно упростив и приукрасив его персонажей, от чего и сам я в качестве центрального героя приобрел вполне пристойные черты: скорее незадачливый Дон Жуан, заплутавший в застежках дамской одежды, чем не ко времени перековавшийся Калигула, рефлексирующий по поводу нравственных аспектов эрекции. Незнакомка в красном снискала у Алены исключительное одобрение, к незнакомке в сиреневом остались вопросы. Сцену с Дианой я решительно скомкал, поглощенный шнуровкой Алениных кроссовок, поэтому сестра вывела из нее только то, что к финалу своей истории я надрался в стельку, попутал рамсы и напрасно позарился на клейменую телочку. Совершенно справедливое суждение, по-моему… — Короче, тебе попросту не обломилось, братец, — подытожила Алена, когда мой рассказ подошел к концу. — Ну, печалька, конечно… И по этому случаю ты не придумал ничего умнее, как ужраться? В ванной? Голимой текилой? Так, что ли? — Выходит, что так, — не дождавшись аплодисментов за упомянутые заслуги, я удалился на диван: курить и смирять гордыню. — Считаешь, это чересчур? — Не то слово, Димочка! — Считаешь, в моем лице мы имеем дело с аддиктивным поведением? Вероятно, вследствие фрустрации на социокультурной почве? — С языка снял, — невозмутимо подтвердила сестренка. — Правда? — простодушно удивился я, крутанув колесико зажигалки и прикурив долгожданную сигарету. — Точняк, — заверила Алена. — Димуль, хватит уже! Твой выпендреж на меня не действует. Тем паче, что приемчики у тебя говно и не меняются со времен моего детства. Чуть что, давайте выставим сестру дурой и заткнем ей рот навороченными фразочками. Shame on you! Если ты такой умный, то почему ведешь себя, как малолетка? «Ах-ах, противная девчонка мне не дала — пойду наклюкаюсь до усрачки! Не кончу, так проблююсь…» — Сам себе удивляюсь, родная, — признался я, поглядывая на тележку, стоявшую одесную Алены, на столике которой попусту испарялась в атмосферу порция отличного виски и подтекало вязкой сливочной лужицей невостребованное мороженое. — Однако, заметь, я с самого начала попал под дурное влияние. Твое влияние, заметь. Не ты ли тот бесенок, что надоумил меня пуститься во все тяжкие на склоне моих лет? Человек, можно сказать, со студенческой скамьи дамочек в кабаках не клеил — утратил былую сноровку. А дальше, что ж — видимо, мужское самолюбие взыграло… в комплекте с другими слабостями… У человека случилась меланхолия. Что ему оставалось делать? — Лучше бы твой человек подрочил! — Алена! — я твердо стукнул о столик массивной Zippo, гладкие серебристые бока которой до этого момента в рассеянности лелеял в руке. — А что? Ты спросил — я ответила, — сестра невинно пожала плечами. — Реально лучше, чем белая текила: инфа сотка. А еще лучше, если бы ты пошел с той сиреневой чиксой… Я так и не врубилась, Митеныш, чем таким она тебя не устроила. Молоденькая, симпатичная, поддатая — бери и пользуйся. В чем проблема? — Если бы я знал это наверняка, малыш… Видимо, что-то у нас не сложилось. Значит, чего-то в ней не хватало… «Прибавить луч иль тень отнять – И будет уж совсем не та Волос агатовая прядь, Не те глаза, не те уста…» — Ептыть, — заценила Алена. — Ну, всякое бывает, наверное… Хотя не совсем тот случай, чтобы шибко жалом водить. Ты ведь не невесту себе выбирал, как я понимаю, будущую супругу и мать твоих детей, а цыпу одноразовую. Руки-ноги у нее были на месте? Красота! А все, что тебе нужно, там рядышком. Перетоптался бы разок без агатовой пряди… — Верно, не невесту, — зачарованно повторил я вслед за сестрой. — Всего лишь суррогат невесты… — Тьфу ты! — Алена виновато скривилась. — Прости, я не сообразила… У тебя после Кристинки вообще секса не было, так ведь? — Нет, насколько мне известно… — небрежно бросил я, с недоумением отметив, как Аленина рука снова потянулась к ее спасательному крестику. — Охренеть! — сестренка опасливо обшарила меня глазами, словно ожидала увидеть следы физического разложения на моем теле. — Димочка, «не те глаза, не те уста» — с этим все понятно, кто бы спорил, но у каждого бывают моменты, когда нужно тупо трахнуться. Вот прямо так и не иначе: берешь под козырек и идешь в койку. Или мозги взорвутся на хрен: тыдыщь — и в дурку, а может и того похуже. Да даже если не взорвутся, хорошего мало: таких вещей можно наделать по шизухе, что мама не горюй… Не я это придумала, Господь нас такими создал. Ну, и папенька тоже постарался с его ядреной породой… Короче, солнышко, я очень тебя прошу: отдайся уже кому-нибудь — ведь сразу легче станет. Ты, походу, сам не представляешь, как тебе это необходимо. — Почему же, вполне представляю, — я отнюдь не был убежден в доморощенном Аленином психоанализе, однако недоношенным плодам самопознания, имеющимся в моем распоряжении, в последние дни доверял еще меньше. — Не уверен в необходимости, но точно не помешает. Займусь на досуге, обещаю. — Дима, на каком досуге? Сейчас нужно! — Алена почувствовала слабину и явно надеялась додавить меня во что бы то ни стало, пока я не сорвался с крючка и не ушел в тину — допивать мерзопакостную текилу и вообще заниматься не пойми чем. — Слушай сюда! Есть у меня одна подруга… ну, не то чтобы подруга — сокурсница… Яной зовут. Она у нас красотка — ровно такая, как тебе требуется. В смысле, не то чтобы красотка, но славная, честное слово, и лучшая ее черта — она сегодня в городе. Если все срастется, может эту же ночь провести в твоей постели. — Само совершенство, — прокомментировал я. — Вряд ли я такого достоин… — Блин, я серьезно! Но ты не так понял — у меня, походу, мысль с одного на другое перескочила… Давай я сейчас Яночке позвоню — приглашу составить компанию. Двойное свидание: я встречаюсь с Викой, она — с тобой. Все честно и культурно: ужин за твой счет, интим — по желанию. Яночка согласится. А лучшая черта Яночки, чтоб ты знал: она барышня без комплексов. Если ты ей понравишься, ломаться не станет — даст в первый же вечер. Главное, чтобы ее проняло твое мужское обаяние. Сама судить не берусь, но, полагаю, у тебя его до хера. С этим ты уж сам постарайся, мужик. На шару с ней не прокатит: даже не думай, она не шалашовка какая-нибудь. Просто правильная девчонка. Договаривая последнюю фразу, Алена уже копалась в телефоне, разыскивая номер не то чтобы подруги и не то чтобы красотки по имени Яночка. Я поспешил вмешаться: — Бога ради: не нужно никому звонить, родная! С кем с кем, а с твоими подругами я точно встречаться не собираюсь. — Ну почему-уу? — последовал ожидаемый вопрос. — Она классная, вот увидишь… Я постарался ответить. Причина, по которой нам следовало пригласить Яночку была одна-единственная, и эту причину Яночка буквально везде носила с собой. Что и говорить, это была весьма причинная причина, но в сравнении с множеством других резонов, выступающих против нашей встречи, она весила немного. При всем уважении к прелестям Яночки… Во-первых, я за себя не ручался. Алена права: со мной далеко не все в порядке, и, хотя я бы не делал из мухи слона, нельзя было предсказать заранее, чем обернется для нас подобная вечеринка. Буйствовать и покушаться прилюдно пить текилу из собственного пупка я, наверное, не стану, но захандрить, как вчера, могу запросто. Здесь, судя по опыту, я все еще над собой не властен. И тогда вместо обаятельного кавалера Яночка рискует получить занудного нытика, и того еще нужно будет собирать с пола чайной ложкой. Выйдет неловко. Негоже разочаровывать Аленину подругу, рядом с которой ей предстоит еще пару-тройку лет скучать на одних и тех же лекциях. Во-вторых, я предлагал принять во внимание мои чувства. А ну как я все-таки не понравлюсь Яночке? Мужского шарма мне, конечно, не занимать: одного только ирландского виски в шкафчике восемь сортов и где-то еще даже носки свежие должны лежать, если не кончились. Однако вдруг этого не хватит? Вдруг Яночка недосчитается кубиков на моем прессе и захочет остаться со мной друзьями? Чем тогда это будет отличаться от вчерашнего фиаско? Вторая неудача подряд. У меня в таком случае может развиться комплекс неполноценности, а я слышал, это довольно неприятный паразит и крайне трудно выводится. Возможно, мне следует возвращаться в игру постепенно, начиная с менее амбициозных проектов, не требующих от меня таких эмоциональных усилий по извлечению секса из окружающей среды. Скажем, жениться для начала на ком-нибудь, а там посмотреть, как сложится… Шутка, если что… — Жесть! — сообщила Алена. — А теперь послушай, что скажу я… Шутки кончились, Димочка: тебя реально спасать нужно. Я только сейчас допетрила, кретинка: ведь ты элементарно боишься. Все эти твои отговорки на самом деле означают одно — ты в панике от того, что приходится начинать все сначала. — Скажи еще, что у меня кровь холодеет в жилах, — смущенно проворчал я. — Любишь ты драматизировать, сестренка… Врать совершенно неохота, поэтому не буду отрицать: в чем-то ты угадала. Определенные сложности с женщинами у меня возникают. Однако сойдемся на том, что мне просто становится малость неуютно в их присутствии. И то не постоянно, а лишь в тех случаях, когда я имею намерение с ними совокупиться. – О, господи… Вот почему нельзя столько лет спать с одним и тем же человеком. Мало того, что это неестественно, так еще и антигуманно. — Ты можешь не верить, но это дело вкуса, а не повинность. Один человек в твоей постели — это то, к чему рано или поздно ты приходишь сам, никто тебе этот выбор не навязывает. — Очень надеюсь, что Тина была поумнее и хоть чуточку от тебя гуляла: чисто во имя здоровья и душевного равновесия. Или, возможно, она все-таки меньший тормоз, чем ты, и умеет скорее расставаться с прежними привычками. Иначе сейчас точно так же мается, сердешная, и втихаря какую-нибудь из старых твоих футболок обнюхивает перед сном… — Перед сном у нее другая программа… Но это тема для взрослых, а тебе, малыш, нужно еще немного созреть, чтобы постичь некоторые вещи. Например, какой клей годами удерживает пару людей вместе, причем ни один из них и близко не ощущает себя в чем-то ущемленным. Встретишь правильного человека — поймешь… Не исключено, что таким человеком окажется Вика… — Нет, не окажется! — ни секунды не задумываясь отрезала Алена. — Ты ведь сейчас про любовь мне толкуешь, сэнсэй? А я от любви ничуть не открещиваюсь, только отношусь к ней иначе… Могу ли я полюбить Вику по-настоящему? Да, могу и даже стремлюсь к этому! Но именно потому, что она никогда не возомнит себя единственной на всем свете, кого я обязана хотеть. В ней этой дури совсем не чувствуется… И для самой Вики я единственной на свете становиться не планирую. — Ну, разумеется, — заметил я, — ведь все дело в планировании… — Да иди ты! И вообще, речь теперь не обо мне. — А я уже и в толк не возьму, о чем у нас теперь речь… — Значит, так! — Алена решительно выпросталась из кресла и бухнулась рядом со мной на диван, прилепившись ко мне плечом и удерживая перед моим лицом экранчик своего телефона. — Выбирай! Какая нравится? Эта? Или, скажем, эта? Фу, на эту даже не смотри… Может, эта? — Что это? — удивился я, разглядев на экране сногсшибательную брюнетку, одетую в изысканные шмотки, но так, будто их владелица не до конца определилась, идет она на званый ужин или собирается лечь в постель. — А сам не видишь? — сестренка притулила голову мне на плечо и с нескрываемым удовольствием рассматривала живописно повернутую в профиль фигуру. — Девочка. Шикозная девочка… Офигеть, какая задница — не хуже, чем у меня… Один звонок, и она твоя — с десяти вечера и до десяти утра. Ну, если раньше не захочешь ее вытурить, конечно… Вероятность секса — сто двадцать процентов. — Нет! — я попытался оттолкнуть телефон. — Дима, нужно! — Алена не отставала, что живо напомнило мне сцену из прошлого, когда одним похмельным утром, за час до традиционного завтрака с отцом, сестра вот так же настырно силилась запихнуть в меня какие-то чудо-таблетки для придания трезвости, добытые расторопным Эдиком. — Котенок, ты и так уже бешеный, а завтра что будет? Депресняк кромешный? Бухло? Наркота? Нечего тут башкой мотать — не ты это решаешь. Начинается с малого, а чем дальше по этой стремной дорожке, тем жирнее твои тараканы. — Ну какая еще дорожка? Родная, признавайся: где у тебя выключатель? Да, я не в духе. Да, слегка зациклился на личной ерунде. И — да, совершил пару глупостей: можешь занести в протокол. Но ничего сверхординарного со мной не происходит. Банальная история. А ты, как будто, из петли готовишься меня доставать… — Димочка, так и я о том же! — меня примирительно погладили по колену. — Зациклился чуток — с кем не бывает. Все поправимо, солнышко, по своему опыту знаю. Всего только и нужно, мой хороший: выпустить пар, и — велкам в нормальную жизнь. Это если не медлить. А уже через месяц я тебя в эту жизнь тягачом не вытяну… Давай, мужик: выходи из ступора и покажи мне девочку, в чьи добрые руки я могу передать своего брата. Что, эта не торкнула? Тут и другие есть… Несокрушимая убежденность Алены в моем помешательстве на почве недавнего разрыва отношений и сопутствующего ему сексуального воздержания и впрямь начинала сводить меня с ума. Сестра считала себя экспертом в подобных предметах, так как была в курсе самых последних исследований, публикуемых целой дюжиной авторитетных женских журналов. Я не читал ни «Marie Claire», ни «Harper`s Bazaar», ни даже «Cosmopolitan» и потому особым доверием сестры по важным вопросам не пользовался. — Алена, остановись на минутку! Позволь уточнить: ты кого мне сейчас презентуешь? Блядей, осмелюсь предположить? — Почему блядей? — оскорбилась сестрица. — Ты хоть знаешь, сколько это стоит? — А что, — съехидничал я, — в этом бизнесе звание зависит от ценника? — Безусловно, как и везде! А еще от круга, в котором вращаются наши цыпы. Вот у этой куклы, например, рейтинг выше крыши, и однажды в ресторане я ее с таким персонажем видела, что даже сказать нельзя. Королевна! А за тебя, охламона, мне еще поручиться нужно будет. Думаешь, тут такая простая лавочка? Ха! Ты этот сайтец найди еще… — Ох, Аленка… Чем-то недобрым запахло… Сама-то пользовалась? — Да нет, ну что я дура, что ли! — сестра смерила брюнетку сожалеющим взглядом. — И потом, как я такую домой проведу… Это у меня на предмет альтруизма. Приятелям пару раз подарки посылала — одному на днюху, другому так, по приколу… Они этих девочек юзали — до сих пор слюни пускают… так что тема проверенная, барахла не предлагаю… — Уф! — я тихонько щелкнул Алену по удачно обращенному ко мне носу. — Ты нарочно меня своими словечками изводишь? Бесовщина какая-то. И этим же языком ты в церкви молишься по воскресеньям? — Димочка, ты правда хочешь выяснить, что еще я делаю этим языком? — Очень смешно, дорогая… В общем, от таких подарков лучше держаться подальше. Приятелям еще куда ни шло — дари сколько влезет, а меня — уволь. — Дима! Опять? Проехали уже! Тебе-то что терять, кроме излишков генофонда? Ждешь, пока у тебя бомбанет в одном месте? Повезет еще, если только в штанах, а я вообще-то сейчас на голову смотрю. В конце концов, чем тебе бляди не угодили? Делают то же, что и все, только в десять раз лучше… — Ничего не имею против их основной профессии, а вот побочные заработки этих леди заботят меня куда больше. — Вон что… — понятливо споткнулась Алена. — Ты про это самое… — Именно, — удостоверил я. — Да ладно тебе, не все они стучат. И сам ты, извини за прямоту, в своем настоящем качестве мало кому интересен… ни конторе, ни прессе… Разве что по инерции или на перспективу… Каковы шансы, что подобная безделица где-нибудь всплывет? — Кто ты, девочка? — я не мог отказать себе в удовольствии задать этот вопрос. — И куда дела мою сермяжную сестру Алену?