— Он все может, мам. И мы с Юликом будем следить, чтобы он не пил. Поговорим, пристыдим… По крайней мере, он рядом с тобой и в любую минуту готов помочь. Он всегда рядом, и… Жанна не успела закончить фразу — отвлеклась на дверной звонок. И странным чутьем поняла — случилось что-то. Слишком тревожным он был, слишком заполошным. Наверное, дверные звонки несут в себе энергию человека, нажимающего на кнопку с той стороны двери… Тем более если человек этот пришел в дом с горестной вестью. Жанна повернулась, пошла по коридору на ватных ногах. С трудом справилась с замком, открыла дверь. В прихожую ворвалась очень бледная Валечка, врачиха из поликлиники, соседка по лестничной клетке. Затараторила испуганным шепотом, проглатывая концы фраз: — Ой, Жанночка, как хорошо, что ты здесь… А я звоню и думаю — вдруг никого… Хотела уже за слесарем бежать, чтобы дверь взломал! Думаю, Елена Максимовна встать не сможет, если одна в квартире. — Да что случилось, Валя?! — перебила ее Жанна, чувствуя, как дрожит внутри ужасная догадка. — Говори, не молчи! С папой что-то случилось, да? — Ой, Жанночка… Все на моих глазах… Я в супермаркет пошла, дорогу переходила… То есть не перешла еще, светофор красный горел… А он с той стороны стоял… Я его сразу узнала. А потом… Я не знаю, почему он шагнул на красный! Может, не видел! Какой ужас, Жанночка! Нет, я не могу, не могу… Все на моих глазах… — Папу сбила машина, да? Он… жив? — Нет, Жанночка… Удар был очень сильным, я сама видела… Как это страшно, господи, до сих пор в себя прийти не могу! Нет, у него не было шансов… Жанна ухватилась за дверную ручку, не в силах вымолвить ни слова, она лишь глядела на дрожащие Валины губы, накрашенные розовой помадой. В ушах зашумело, сердце передвинулось к самому горлу и заколотилось в бешеном ритме. Надо было что-то делать, бежать куда-то… Или хотя бы спросить у Валечки, куда бежать и что делать. Что, что она говорит?.. — …Документов у него при себе не было, я опознала… Полиция быстро приехала, «Скорая» тоже… А я, как назло, телефон с собой не взяла! Но я ваш домашний наизусть помню, я им продиктовала… Сейчас будут звонить, Жанна, слышишь? Надо приготовить Елену Максимовну, она же может сама трубку взять, аппарат на тумбочке около кровати стоит, я видела. Иди к ней, Жанна. — А папа… Он где? Он… До сих пор там лежит, на дороге? — Да нет, говорю же тебе, его сразу увезли! Полиция и «Скорая» быстро приехали. Вам из морга будут звонить. Я ваш телефон домашний оставила. Ты слышишь меня, Жанна? Тебе плохо, что ли? О господи… Где у вас нашатырь? Погоди, я из дома свой принесу. — Не надо… Я все слышу, Валечка. Я все поняла. Только принять пока не могу. Как же так-то, а? Папа же в магазин пошел… За сахаром… — ответила Жанна. — Да, дядя Коля с пакетом был. Там пачка сахара, да, я заглянула. И бутылка водки была, она разбилась… Пахло кровью и водкой… Может, и хорошо, что ты этого не увидела, Жанночка. Он очень сильно ударился, головой о бордюр… Мгновенная смерть. Жалко дядю Колю, столько лет бок о бок… Уже как родной человек. Иди к маме, ее подготовить надо. Вместе они вошли в комнату Елены Максимовны, встали у кровати. Жанну трясло, как в лихорадке, Валечке пришлось крепко ухватить ее за плечи. — Мам… Там папа… Он там… — едва слышно заговорила Жанна и сглотнула, остановилась на полуслове, пытаясь вытолкнуть нужные слова через окаменевшее горло. Вытолкнуть не получилось. Вместо слов пошло из горла рыдание, отрывистое, похожее на истерику. Валечка испуганно шагнула вместе с Жанной назад и ловко усадила ее в кресло, слегка похлопала по щекам: — Сиди, я сейчас принесу что-нибудь успокаивающее… Домой сбегаю… Потом развернулась к Елене Максимовне, произнесла с извинительным вздохом: — Придется мне вам это сказать, простите… Дядя Коля погиб, только что. На моих глазах. Машиной сбило. — Я поняла, Валечка. Я слышала, как вы разговаривали в коридоре. Отсюда все прекрасно слышно. Я поняла. Казалось, голос ее был на удивление спокойным. И спокойными казались пальцы, перебирающие круглые турмалиновые бусины на шее. Лишь на лице отразилось что-то вроде оскорбленного недоумения, и непонятно было, в чей адрес оно направлено. Скорее всего, в адрес мужа — он просто не мог так с ней поступить, права не имел. Валечка застыла с горько удивленным лицом, глядя на Елену Максимовну. И все трое одинаково вздрогнули, когда зазвонил телефон. — Жанна, возьми трубку! — коротко приказала Елена Максимовна. Жанна моргнула, села в кресле, прямо держа спину, — материнский окрик действовал сильнее, чем самое хорошее успокоительное. Протянула руку, тихо зашелестела в трубку: — Да, это квартира Тюриных… Да, здесь проживает… Это его дочь, Жанна Николаевна Тюрина. Нам уже сказали, да. В какой морг? Да, я поняла, вы представитель похоронного агентства… Наверное, нужны ваши услуги, да… — Скажи, пусть приезжают! — снова скомандовала Елена Максимовна, продолжая перебирать в пальцах турмалиновые бусины. — Все равно вы с Юлианом сами не справитесь! — Да, приезжайте, пожалуйста, — снова зашелестела в трубку Жанна, с испугом глянув на мать. — Что? Не поняла, простите? Какие деньги? Ах да, деньги… Да, лучше на месте поговорим, приезжайте. Адрес? Чей адрес? Ах, наш… Да, записывайте… Продиктовав адрес и положив трубку, Жанна помолчала, растерянно глядя на мать, потом сообщила робко: — Сейчас похоронный агент приедет, мам. Он спрашивал, есть ли у нас наличные деньги. — Ну, я пойду, пожалуй, — тихо вздохнув, проговорила Валечка. — Жанна, проводи меня до двери. В прихожей она еще раз внимательно глянула Жанне в лицо, спросила тревожно: — Может, все-таки принести успокоительное, а? — Нет, Валечка, не надо. Спасибо тебе. — А маме? Хотя она, я смотрю, довольно хорошо держится. Как ей это удается, не понимаю! Может, она так и не осознала до конца, что случилось? — Да все она осознала и все поняла, Валечка. Мама у нас такая, умеет держать себя в любых обстоятельствах. — Зато на тебе лица нет! Давай все-таки укол сделаю, вдруг свалишься! — Не надо… Сейчас Юлику позвоню, он приедет, мы уж вместе как-нибудь. — Ну, смотри. Если что, обращайся, у меня сегодня выходной, целый день буду дома. Если только до супермаркета добегу… Так и не добежала, сразу к вам с горестной вестью пошла. — Спасибо тебе, Валечка. — Да бог с тобой! Разве за такое благодарят? — И все равно, спасибо тебе за участие. — Да не за что. Я ж говорю — обращайся в любое время. И не только насчет успокоительного, а по любой надобности. Я и с похоронами помогу по-соседски, и вообще… Может, денег надо, а? — Не знаю, Валечка. Я думаю, деньги у мамы есть. — И насчет мамы, Жан… Придется тебе после похорон к ней переехать, сама понимаешь. Она абсолютно беспомощна, постоянный уход нужен. И постоянное присутствие. С родителями всегда бывают проблемы, ничего не поделаешь, это наш долг. Да что я объясняю прописные истины, ты и сама все знаешь! Так что решайте с Юликом… — Да, Валечка, мы решим. Спасибо. Жанна так торопливо закрыла за ней дверь, будто боялась еще раз повторить это ужасное слово «решим». Так и стояла в прихожей, прижав ладони к лицу. Что «решим», как «решим», каким таким способом? Что они с Юликом вообще могут решить? Папа, что же ты с нами наделал?! Как ты мог… * * * Организацию похоронной процедуры взяла на себя Ольга. Со вздохом, конечно, взяла, глянув на потерянную суету Юлиана и Жанны. Впрочем, Елена Максимовна по-своему прокомментировала старания невестки: пронырливая, мол, как всегда. И замуж за Юлика «пронырнула», и с похоронами не просто так старается — у каждого плута свой расчет. Правда, какой расчет был у Ольги в таком печальном деле, не уточнила. Да никто и не требовал уточнений. Как-то так получилось, что в суете про Елену Максимовну все забыли. Спохватились, когда в крематорий надо было ехать — а с мамой-то как? На себе до машины нести? На помощь пришла верная и добрая Валечка, договорилась в больнице, чтобы дали на один день инвалидную коляску. Опыта обращения с коляской ни у кого не было, кое-как спустили по лестнице, переместили Елену Максимовну в машину, коляску взгромоздили на багажник… Хорошо, что одна из машин в похоронном кортеже оказалась из тех, допотопных, которые с багажником на крыше. Повезло, можно сказать. Народу на прощальной процедуре было немного. И вообще, как-то быстро и гладко все произошло, по-деловому нелепо. Зазвучала траурная музыка, гроб уехал вниз, и надо было уходить, освобождать помещение для следующей печальной процессии. Поминки устроили дома. И опять были все свои, узкий семейный круг, не водилось у покойного отца ни друзей, ни родственников. Валечка была на дежурстве, других соседей звать не стали — мама не захотела. Решили позже поминальный пирог по квартирам разнести. Выпили за упокой души, как полагается. Отхлебнув куриной лапши, Елена Максимовна отодвинула тарелку, проговорила гневным дрожащим голосом: — Даже нормального поминального стола не могли накрыть. Трудно салатов настрогать, что ли? Колбасы приличной купить. Он ведь отец вам был. Скомкали все, словно не отца, а бродягу похоронили. Интересно, меня так же скупо хоронить будете? Ольга уронила ложку, и она со звоном упала на пол. Наклонилась, подняла, с трудом сдерживая в себе возмущение. Глянула в ожидании сначала на Юлиана, потом на Жанну. Вздохнула, прикрыла глаза, смирившись с молчанием Юлиана и Жанны, — какие уж есть, недотыки. Что с них возьмешь, даже ответить не могут. Молчание ягнят, да и только. И так называемая свекровь тоже хороша — разве можно в такой ситуации демонстрировать свой характер? Долго Ольга сидеть не стала, ушла первой, сославшись на необходимость быть при своей больной маме. Когда в прихожей хлопнула дверь, Елена Максимовна проговорила горестно, утирая пальцами красные слезные глаза: — Вот не люблю я твою жену, Юлик, но надо отдать ей должное. Она хорошая дочь, да. Она знает свой долг, она к маме пошла. А ты, Юлик… Ты лишь бы подальше… — Мам… Не начинай, пожалуйста. Не время сейчас. — И когда же найдется для меня время, интересно? Что со мной-то решать будете? Завтра Валечка кресло заберет, меня и на свалку вывезти не на чем будет. Неужели на себе понесешь, сынок? Юлик застонал, в изнеможении откинув назад голову. Елена Максимовна и сама поняла, что со «свалкой» хватила лишнего, проговорила тихо: — Ладно, устала я… Сил больше нет. Везите меня в спальню, лечь хочу. А вы уж тут сами… Без меня как-нибудь… Со стола не забудьте убрать! Потом, когда посуда была перемыта и убрана по шкафам, они сели на кухне, вздохнули в унисон, глядя друг другу в глаза. — Ну и что будем делать? — озвучила главную проблему Жанна. — Давай решать, Юлик. Из нас двоих кто-то должен переехать к маме. Набегами тут не обойдешься. Денег на сиделку нет ни у меня, ни у тебя. Да мама и близко не подпустит ни одну сиделку, это исключено. — По-моему, и без вопросов ясно, кто должен переехать к маме… — пожал плечами Юлик и глянул на Жанну с нарочитым удивлением. — И кто же? — Ты, конечно.