Ну, все помню! В романах Конан Дойла Шерлок Холмс ни разу не говорит: «Элементарно, Ватсон» /код моей платежной карты 9728/ее номер 05735233 3754 61 /секретное число 793 /Первый фильм Стенли Кубрика не «Поцелуй убийцы», а «Страх и вожделение» /Арбитра в матче «Бенфики» и марсельского «Олимпик» в 1990 году, присудившего Вате игру рукой, звали Марсель ван Лангенхове. Мой отец тогда расплакался /Денежная единица Парагвая называется гуарани, Ботсваны – пула /Марка мотоцикла моего дедушки «Кавасаки H1» /Мой отец водил в 20 лет синий «Рено 8 Гордини»». Сказано же, я все помню. Код моего домофона 6507В, лифта 1321А /Моего учителя музыки в 6-м классе звали месье Пиге. Он заставлял нас играть на блокфлейте «She’s Like a Rainbow» Роллинг Стоунс /Свои первые CD я купила в 1991 году: Du vent dans les plaines «Нуар Дезир» и «Экспромты» Шуберта (фирма Deutsche Grammophon, исполнитель Кристиан Циммерман) /За работу на степень бакалавра мне поставили 16/20. Тема – «Всегда ли страсть препятствует самопознанию?» /Я училась в выпускном классе С3. По четвергам мы три часа занимались в аудитории 207; я сидела в третьем ряду рядом со Стефаном Мюратором, потом он отвозил меня домой на своем скутере «Пежо ST», плохо преодолевавшем подъемы. Вот какая у меня память! В книге Альбера Коэна «Любовь властелина» издательства Folio 1109 страниц /Музыку к фильму «Двойная жизнь Вероники» сочинил Збигнев Прейснер /Номер моей комнаты в студенческом общежитии – 308. /Блюдо дня в ресторане «U» по вторникам – лазанья. /Героиню Фанни Ардан в кинофильме «Соседка» зовут Матильда Бошар /Помню, как дрожала, впервые слушая на своем первом iPod композицию NTM «That’s My People», начинающуюся прелюдией Шопена /Помню, где я была 11 сентября 2011 года: в номере мадридского отеля, с любовником старше меня – женатым комиссаром полиции, похожим на моего отца. Кошмар обрушения башен-близнецов усугублялся мрачной атмосферой /Помню те непростые времена, этих презренных токсичных мужчин. Только потом я поняла, что надо хоть немного полюбить саму себя, прежде чем начать любить других… * * * Я проезжаю по мосту Инвалидов, еду по авеню Франклина Рузвельта, заезжаю в подземный паркинг. Иду пешком в Motor Village на «круге» Елисейских Полей, там меня уже ждут девчонки. – Привет, Алиса! Они клюют салатики за столиком на террасе Fiat Caffe. Я сажусь, заказываю «сприц-шампань», залпом выдуваю коктейль. Мы дурачимся, хохочем, делимся последними сплетнями, жалуемся на проблемы со своими мужчинами, со шмотками, с работой. Заказываем для всех «пинк мартини», пьем за нашу дружбу. Потом предпринимаем забег по нескольким заведениям: из «Мунлайт» в «Тринадцатый этаж», оттуда в «Лондондерри». Я танцую, не гоню от себя мужчин, позволяю им меня цеплять, до меня дотрагиваться. Я не больна, я провоцирую влечение. Не собираюсь я умирать! И чахнуть не намерена. Не буду развалиной, не дождетесь. Не стану вянуть, как преждевременно срезанный цветок. Для пущей уверенности я пью «бакарди мохито», «шампань виолетт», «бомбей-тоник»… Я не кончу свои дни с размягченным мозгом, браня нянек и посасывая с отсутствующим видом компот. Вокруг меня все вертится колесом, я сильно подшофе, я захлебываюсь от веселья. Меня пьянит свобода. Бег времени ускоряется. Минует полночь. Я обнимаю девчонок и тащусь в подземный паркинг. Третий подземный этаж. Освещение, как в морге. Запах мочи. Стук моих каблучков по бетону. Тошнота, дурнота. Я плохо держусь на ногах. Беззаботное опьянение за какие-то секунды сменяется черной тоской. Я уже подавлена, измучена. В горле ком, в башке вся эта новоявленная дрянь: мои мозги, атакуемые бляшками слабоумия, страх полного жизненного краха. Издыхающая неоновая трубка мигает и трещит, как сверчок. Я достаю брелок с ключами, дистанционно отпираю свою машину и падаю за руль. В глазах стоят слезы. Что еще за шум?.. На заднем сиденье кто-то есть! Я рывком оборачиваюсь. Из тени выплывает знакомое лицо. – Ты охренел, Сеймур? Как ты меня напугал! – Привет, Алиса. – Что ты здесь забыл? – Я дожидался, когда ты останешься одна. Мне звонил Клузо. Я за тебя тревожусь. – Я что-то слышала про медицинскую тайну… – Ему не пришлось что-либо мне раскрывать: мы с твоим отцом три месяца боялись, что это произойдет. Я включаю в салоне свет, чтобы лучше его видеть. У него тоже глаза на мокром месте. Он вытирает их рукавом, откашливается. – Решай сама. Мое мнение, что медлить нельзя. Ты сама меня учила ничего не откладывать на завтра, брать быка за рога и не отпускать. Потому ты и превосходишь остальных полицейских: ты не жалеешь сил, всегда первой встаешь из окопа, всегда наносишь упреждающий удар. Я шмыгаю носом. – Старику Альцгеймеру заранее не врежешь! Вижу в зеркале заднего вида, как он открывает конверт и вынимает билет и брошюру c фотографией внушительного здания на берегу озера. – Я слышал об этой клинике от матери, называется «Себаго Коттдеж Хоспитал», это в штате Мэн. – Как туда попала твоя мать? – Я же говорил, у нее болезнь Паркинсона. Еще два года назад она вся тряслась, жизнь у нее была сущий ад. Однажды врач предложил новое лечение: ей вживили два тонких электрода, соединенные с прибором-стимулятором под ключицей, чем-то вроде сердечного. – Ты мне уже про это рассказывал, Сеймур. Сам же говорил, что электрические импульсы не мешают болезни прогрессировать. – Пусть так, но самые докучливые симптомы ушли, ей стало гораздо лучше. – Болезнь Паркинсона и болезнь Альцгеймера не имеют ничего общего. – Знаю. – Он сует мне брошюру. – Но ты взгляни, что это за клиника: для борьбы с симптомами Альцгеймера там применяют глубокую церебральную стимуляцию. Первые результаты вдохновляют. Я нашел для тебя место в их программе, хотя это было очень нелегко. Я все оплатил, но тебе нужно отправиться туда уже завтра. Я забронировал авиабилет до Бостона. Я качаю головой. – Побереги деньги, Сеймур. Все это без толку, я издохну, и дело с концом. – У тебя есть ночь на размышление, – не отступает он. – Отвезу-ка я тебя домой. Ты не в том состоянии, чтобы вести сама. У меня не хватает сил, чтобы возразить. Я переползаю на пассажирское сиденье, уступая ему руль. В 0:17 камера наблюдения фиксирует наш выезд из паркинга. 24 Нулевая глава Где назревает опасность, там грядет спасение. Фридрих Гёльдерлин «Патмос» Трайбека[8]. 4:50 утра Три часа до первой встречи Алисы и Гэбриэла Телефон в номере 308 гостиницы «Гринвич» звонил долго, трубку сняли только после шестого звонка. – Алло… – пробурчал сонный голос. – Вас беспокоит служба портье, мистер Кейн. Прошу прощения за беспокойство, но вам звонит некий Томас Криг, он хочет с вами поговорить… – Среди ночи? Который сейчас час? – Скоро пять, сэр. Он сказал, что это очень срочно. – Ладно, дайте его мне. Гэбриэл с натугой оторвался от подушки, с кряхтением спустил ноги на пол. В номере было темно, но света от электронного будильника хватало, чтобы увидеть беспорядок. На ковре валялись выпитые бутылочки из мини-бара и одежда. Женщина, лежавшая с ним рядом, не проснулась от звонка. Задумавшись на несколько секунд, он вспомнил ее имя: Елена Сабатини, коллега из Флориды, встреченная накануне в лобби отеля. После нескольких мартини он уговорил ее подняться к нему в номер, где они познакомились теснее, опустошив мини-бар. Гэбриэл потер себе веки и вздохнул. После отъезда жены он был сам себе противен: блуждающая душа, неприкаянный призрак, падавший все ниже. В голову пришла фраза Мартина Лютера Кинга: «Нет ничего трагичнее, чем встретить задыхающегося, заблудившегося в лабиринте собственной жизни человека». Фраза была ему впору, как перчатка. – Гэбриэл! Алло, Гэбриэл? – надрывался голос в трубке. Прижав ее к уху, Кейн встал с постели и задвинул дверь, отделявшую спальню от гостиной. – Привет, Томас. – Я звонил тебе в Асторию и на мобильный, но ты не отвечал. – Наверное, батарейка села. Как ты меня нашел? – Вспомнил, что на этой неделе проходит ежегодный конгресс Американской ассоциации психиатрии. Я позвонил в его секретариат, мне сказали, что сняли тебе номер в «Гринвич». – Что тебе нужно? – Ты сорвал аплодисменты своим вчерашним выступлением о психиатрических аспектах болезни Альцгеймера… – Давай отложим комплименты.