– Моя армия?! – слова Эрхарда громом прозвенели среди холмов и скал. – Моя армия всегда со мной! Воины! Враг у наших дверей! И Хаджар услышал гром боевых барабанов. Ржание лошадей. Скрип натягиваемой тетивы. Крики людей. И удары оружия о сталь доспехов и щитов. Он обернулся. Позади Эрхарда раскинулось точно такое же море войск, как и перед ним. Что же, легенды, которые рассказывали, что Последний Король вышел сражаться в одиночку против целой армии, “немного” приукрасили. Вместе с ним вышли и те, кто остался верен своему правителю. И их было даже не меньше, а больше тех, кто поддался искушению. – Помнишь ли ты клятву своего правителя, Джу, – ветер игрался с плащом Эрхарда. Крыльями птицы Рух он хлопал позади могучей спины. – ни один из рода драконов не может причинить вреда мне, моему роду или моей стране. – Все так, мой король, – кивнул Джу. – но, видишь ли, буква клятвы, она, как и буква закона, очень… буквальна. Ты так и не подписал указа о полном объединении Ста Королевств – зачем тратить время на бумаги, когда можно тренироваться со своими рыцарями. Так что, фактически, твоя Империя такова лишь в твоем воображение, а на самом деле это лишь те же Сто Королевств. – Но… – Что же до Игнесс – она ника не связана с тобой кровными узами. – Она носит моего ребенка! – вновь прогремел Эрхард. – Он – часть моего рода! Ты не смеешь причинять ей вреда! – Я – разумеется, – широко улыбнулся Джу. – и, перед тем, как все закончится, я хочу чтобы ты помнил, Эрхард. Помнил тот день, когда я опустился перед тобой, двуногим, на колени, чтобы молить тебя отправить хоть часть войск в поход. Чтобы уже мойрод не умер на этих скалах, которые ты так любезно нам “подарил”. И если бы не отказал мне, решился пойти всего на пару лет с нами в поход, ничего бы этого не произошло. – Я убью тебя, – глаза Эрхарда сияли безумием ярости и гнева. Меч его дрожал от нетерпения. – я убью каждого в твоей общине. Молодых и старых, женщин и детей – я их всех сожгу. А когда они сгорят, то их пеплом я накормлю каждого предателя. Я вырежу их семью, а кишками их детей украшу деревья от сюда и до самого края мира! И даже когда демоны будут плакать над вашей судьбой, я… Копье того, кто называл себя Сэром Лидусом, поднял копье. И громовой стрелой, пронзив пространство, оно пробило грудь Игнес. – НЕТ! – воскликнул Эрхард и бросился вперед, но вдруг споткнулся. Хаджар увидел, как за его спиной появилась туманная рука, вонзившая сквозь доспехи кинжал. Эрхард, при смерти, не видел, кто именно нанес удар, так что этого не было видно и в его воспоминаниях. Хаджар вдруг будто очутился на месте Последнего Короля. Он лежал на теплых, от его собственной крови, камнях. И в глазах все меркло. Он слышал слова посла Джу: – Мы не можем вас убить, мой король. Но до тех пор, пока мертвые не пойдут среди живых по земле ваших отцов, этот кинжал будет хранить вас в смертном сне. Но видел лишь Игнес. И то, как из её двигающихся губ толчками вырывалась кровь. И как они, дрожа, складывались в простые слова: – Я. Тебя. Люблю. И после этого немой крик вырвался из груди падающего в бесконечную тьмы забытья преданного короля. *** Белый Клык отнял ладони от груди и головы Хаджара. Тот, резко оказавшись в реальности, пошатнулся и, в неловкой попытке сохранить равновесие, схватился за рейки. Те с грохотом упали на землю, но сам Хаджар устоял. – И к чему все это? – спросил Хаджар. Он чувствовал себя так же, как недавно утопающий, которого только-только перед тем самым моментом, как сдавшись, он бы открыл рот и захлебнулся, все же успели вытащить на берег. И теперь тот, неспособный надышаться, жадно хватает ртом воздух. – Чтобы ты понял, Хаджар, что у меня более чем достаточно причин, чтобы убить тебя и всех, кто живет на твоей родине, – тихо, вкрадчиво, как кот перед прыжком, произнес Эрхард. – Сэр Лидус… – вспомнил Хаджар. Глава 1193 — Не это ли судьба, Великий Мечник, – Эрхард… Последний Король… Белый Клык обнажил меч. – Сэр Лидус… он был одним из самых верных моих рыцарей. В каждой битве, Хаджар, он был первым, кто шел на приступ вражеских стен. Первым, кто прорывал ряды пехоты. Первый из первых… и он же стал тем, кто убил мою королеву — мать моего так и не родившегося сына. Хаджар ничего не ответил. С тем, кто когда-то давно дал свое имя будущему королевству, род Дюран не имел ничего общего. Более тог – сам Лидус не имел ничего общего с тем рыцарем, кроме названия. Он лишь возглавлял армию, которая захватила земли, которое впоследствии, частично, стали провотчиной нынешнего Лидуса. – Для такого большого мира, здесь все слишком тесно переплетено, — вздохнул Хаджар и, наклонившись, нисколько не беспокоясь по поводу обнаженного клинка адепта ступени Небесного Императора — поднял рейки и поставил их обратно. – Чем крупнее становиться дерево, тем меньше деревьев оно видит вокруг себя, — продекламировал Эрахард. — оно поднимается над чужими кронами и видит лишь тех, кто выше или равен ему, но не тех, кто ниже. В мире… в этом новом для меня мире, воистину могущественных адептов не так и много. Так что нет ничего удивительного в том, что наши жизненные пути пересекаются в настоящем, прошлом и, возможно, будущем. – И, все же, мы возвращаемся к тому вопросу, с которого и начали — зачем ты мне все это показал? Эрхард ответил не сразу. Он опустил свой меч. Трава, двигаясь в такт ветру, облизывала острие меча, чтобы упасть мгновенно скошенной, а уже через мгновение подняться зеленой пылью куда-то к облакам. Это было в чем-то красиво. – Наша судьба переплетена крепче, чем ты думаешь, Хаджар. Ты первый, кого я увидел, когда очнулся — тогда, рядом с Даанатаном. И если бы не эхо моего Учителя внутри тебя, то кто знает — получил бы я шанс выйти из под контроля магии того юноши. Под “тем юношей”, надо полагать, Эрхард имел ввиду Дерека Степного, который и поднял войско мертвецов. Любопытно, что проклятье, которое озвучил Джу, в итоге стало пророчеством. Или же пророчество – проклятье… возможно, в таких тонкостях, смогло бы разобраться лишь Древо Жизни. — Ты -- потомок моего Учителя. Я чувствую его присутствие внутри тебя так же ясно, как меч в своей руке. Теперь пришел черед Хаджара промолчать. – Так что прими это как мою благодарность, – продолжил Эрхард. – я показал тебе, что произошло с моей жизнью, моей семьей и целым миром, в тот момент, когда я отказался от самого себя. Когда тому, чтобы отправиться в новый поход, я предпочел остаться и встретить рождение сына. Но судьба примерного отца… она не моя. И не твоя. И то, что записано в Книге Тысяче, возьмет свое. – Последний Король… – протянул, задумчиво, Хаджар. – тот, кто завоевал Сто Королевств. Захватил все обозримое. И этот человек, говорит мне, что необходимо склонить голову перед какой-то книгой? Стать безвольной марионеткой в руках судьбы? – Безвольной? Разве ты не слушал меня, Великий Мечник. Никто не говорит, что у тебя нет выбора. Но выбрав, – сверкнули серые глаза. Но не сталью или боем, а чем-то иным… чем-то, что было куда глубже, чем простое слово “боль”. – Будь готов принять на себя всю тягость последствий этого выбора. И не вини в тех невзгодах, что падут на твою голову, никого, кроме себя. Однажды ты выбрал свой путь. Когда взял в руки меч и пролил первую кровь. И из всех возможных судеб, уготованных тебе Книгой Тысячи, ты сам выбрал ту, которой следуешь. И, как на широкой дороге ты можешь выбрать сторону, по которой пойдешь, скорость, даже направление, но… не сходи с этой дороги, Хаджар. Если тебе дорога та, кто тебя ждет; если дороги родные и близкие – никогда не сходи со своего пути. Они замолчали. И в полной тишине смотрели друг другу в глаза. Ясно голубые, цвета безоблачной небесной и серые, как мокрая сталь. – Я уже все сказал, Эрхард, – повторил Хаджар. – а теперь, если у тебя нет других воспоминаний, которые ты хотел бы мне показать, то, прошу простить, мне нужно поправить стены до прихода горных ветров. Хаджар не успел повернуться к рейкам, как Белый Клык поднял перед собой меч. Как когда-то его верные рыцари направили копья ему в сердце, так теперь и Эрхард направил меч в сторону сердца Хаджара. – Отправляясь сюда, я решил, что убью тебя, если ты не присоединишься к моему походу. Лиловая вспышка, мелкие песчинки, кружащие на ветру, и вот уже не успевшая одеться, обнаженная Аркемейя, прикрытая лишь своим песчаным доспехом, придающим ей облик Да’Кхасси, встала позади Белого Клыка. Ей сабли скрестились перед горлом древнего короля и над их лезвиями заплясали лиловые огоньки. – Хоть одно неверное движение, немертвый, – прошипела она, сверкая глазами разбуженной кошки. – и я исправлю оплошность тех, кто в свое время не смог отправить тебя к праотцам. Так же, как Хадажр не отреагировал на обращенный к нему клинок Эрхарда, так же и сам король минувших дней не придал значения вставшей у него за спиной охотницы. – Я мог бы убить тебя прямо сейчас, Хаджар Дархан, – продолжил он ровным, будничным тоном. Не сводя при этом взгляда с Хаджара и не опуская не дрогнувшего меча. – вместе с твоей женой, но… Лишь легкое дуновение ветра – вот все, что смог различить Хаджар. А Эрхард уже стоял на границе их опушки. Меч его был убран обратно в ножны и ветер трепал непонятно откуда появившийся белый плащ. Тот самый, который Хаджар видел в воспоминаниях. Ошарашенная Аркемейя медленно переводила взгляд со своих сабель, которые теперь обнимали лишь воздух, на Эрхарда, стоявшего метрах в тридцати от того места, где находился лишь мгновением прежде. – Но теперь я убедился в том, что и так подозревал, – Эрхард развернулся и направился в лес. – битва живет внутри тебя, Великий Мечник. Она – часть тебя. И, когда придет время, мы встретимся на поле брани. Единственное, о чем я буду молить Ирмарил, чтобы мы оказались на одной стороне. Ибо, слышит Миристаль, я не хочу забирать твою жизнь. И Хаджар остался с Аркемейей один на один. – Прости, что разбудил, – несколько заторможено произнес он. – Тебе помочь со стеной? – с ней спал песчаный доспех, оставив прекрасную охотницу абсолютно ногой. – Думаю, что ты будешь только отвлекать… *** Азрея сидела около костра. Когда давно её удивляло, как двуногие могут добыть из ниоткуда вечно голодный, жгучий красный цветок. Теперь же… Теперь она знала, что такое огонь, кремень, огниво…