Но это знание, от чего-то, не приносило ей счаст… – Кто ты! – резко поднявшись, она направила меч в укрытый ночным саваном лес. Свет от пламени выхватил очертания фигуры. – Я лишь простой послушник, – произнесла фигура. – и так уж получилось, что я знаю… знал твоего возлюбленного – Хаджара. Мы встретились с ним много лет назад в землях, которых называются Пустошами. – Его много кто знал, – отрезала Азрея. – но ты не сказал, чей именно ты послушник. Фигура улыбнулась. – Бога войны. Я послушник Дергера. И у меня к тебе, Азрея Пламя Молнии, есть разговор. Глава 1194 Хаджар опустился на колени. Открыв рот, он выдохнул облачко пара на пальцы. Так они будут более чувствительными. Стараясь почти не двигаться корпусом, Хаджар коснулся ими до следа, отпечатанного в снегу. Сверху, с белоснежного неба, падали объемные хлопья, коими предстали снежинки. Метель, которая развернулась в полную красу четыре дня назад, закончилась утром. Эти два простых факта давали понять, что след недавний. Но этого знания хватило бы лишь неопытному следопыту. Хаджар знал свое дело может не как лучший из лучших, но на уровне выше среднего — это точно. По следу моно было сказать не только, что он принадлежал кабану и был свежим, но и куда больше. К примеру этот кабан прихрамывал на правую заднюю ногу. След там был выше на полпальца, нежели все остальные. А почему кабан в зимнем лесу, где нет люто-зверей (так в окрестных деревнях этих насквозь смертных земель называли зверей, которые продвинулись по пути развития) прихрамывает на ногу? На самом деле причин у этого могло быть много. Случайно разбудил медведя и убегал впопыхах. Попал копытом в снежную проталину, внутри которой скрывалась острая, обледенелая коряга. Угодил в старый капкан, присыпанный метелью. Слишком плохонький, чтобы удержать тушу под три сотни килограмм, но достаточно крепкий, чтобы навредить. Но была и другая причина. И Хаджар, несмотря на то, что пальцы нещадно жгло холодным снегом, смог её определить. Внутри следа явно ощущались иголки льда. И вот этих нескольких штрихов хватило, чтобы закончить общую картину. Кабан двигался с севера на юг. Крепкий, молодой, двух, трех весен. Почти четыре сотни килограмм мяса, мышц и смерти на его острых, длинных клыках. Он прихрамывал, потому что пробил копытом ледяную корку на горном ручье. И шел теперь вниз по течению. Поэтому – с севера на юг. Прошел н больше десяти минут назад. Иначе снег бы занесло снегом. Но явно, и не меньше этого срока, потому что капли воды с подраненной ноги успели заледенеть. Хаджар достал огниво. Пощелкал кремнием и высек несколько искр на снег. Тот, естественно, не загорелся, но этого и не требовалось. Опустив чуть обмерзшую руку в снег, Хаджар резко вытащил её и схватился за огниво. Любой охотник знает, что тепло лучше всего передается через холодную воду. Главное было не передержать на огниве ладонь, чтобы вместо того, чтобы вернуть ей чувствительность – не заработать себе ожог. Когда кожа достаточно прогрелась, Хаджар убрал огниво обратно в карман и надел варежку. Как и вся его одежда, включая тулуп, меховые штаны, ботинки и шапку из кролика, варежки тоже была сшита Аркемейи. И сейчас, глубокой зимой, нося одежду, вышедшую из-под иглы жены, Хаджар чувствовал себя… На самом деле — он не знал как, потому что никогда еще прежде не оказывался в подобной ситуации. Чуть надвинув шапку на глаза, Хаджар высунул кончик языка. Определив таким образом направление ветра, он начал огибать след таким образом, чтобы кабан не смог его почуять. Зимний лес – ничуть не проще, чем в любой другой сезон. И даже, если честно, опаснее. Летом, весной или ранней осенью, охотник всегда видит куда ступает. Он может аккуратно отогнуть ветку куста, чтобы не скрипнул ни единый прутик. Может перешагнуть через ручей, чтобы звон воды не услышали ближайшие животные и не разнесли весть своим испуганным шорохом дальше по лесу. Он знал как посмотреть через деревья, чтобы различить добычу. Да и добычи было куда больше. Зимой же… Кажется что деревья голые и пустые – с них спали листья и ветки сторожами смотрят на их спящую вотчину. Но это было не так. Снег падал на их верхушки и ледяным покровом оседал, превращаясь не в дырявую лиственную крову, а непроглядную белую шубу. Ледяные статуи возвышались всюду, куда падал глаз. А снежный ковер укрыл землю и каждый новый шаг мог стать последним. Не для жизни, разумеется, а для охоты… что, разумеется, так же может сказаться на том, насколько будет сытым охотник и его семья. Хаджар следовал по веренице оставленных кабаном подсказок. Когда умеешь читать книгу — то перед тобой открывается целый мир. А когда умеешь читать лес, то он перед тобой открывается, как и любая другая книга. Главное не листать. А смотреть внимательно и вдумчиво, включая голову. Где-то сбитый с дерева снежный покров. Где лежавшие на земле осколки сосулек. Следы, все же, иногда сбивались — ветер подует или еще что-то и четкую дорожку могло прикрыть от взгляда человека. Но, так или иначе, спустя три часа (при лесной охоте есть простое правило – каждые три минуты, разделяющие добычу и охотника, превращаются в пол часа. Зимой — в час. Это если, разумеется, охотник опытный, терпеливый и не хочет полагаться на удачу, а лишь на свои умения) Хаджар нашел свою добычу. И действительно — молодой кабан, упитанный и увесистый, крепкий, как ясень или дуб, подрывал клыками корни дерева. Видимо там, по осени, прикопал желудей. Кабаны ведь почти как белки. Только если последние постоянно забывают, где оставили запасы (благодаря чему лес и разрастается), то первые – почти никогда. Хаджар достал из-за спины метательный дротик. Нечто вроде короткого копья со смещенным к острию балансом. Таким очень сложно пробить мало-мальски справный доспех, а вот против голой шкуры или тела подойдет замечательно. С луком Хаджар всегда управлялся непросто “плохо”, а скорее — кошмарно плохо. Так что сделал себе, перед тем как пришли снега, хорошие дротики. Приглушив сердце биение, чтобы не сбить прицел или не дрогнула ненароком рука, Хаджар занес руку над головой и, прицелившись, задержал дыхание. Он стал отсчитывать удары. – Пять… четыре… три… два… Бить, стрелять или метать надо всегда между ударами сердцами, и никогда — в их момент. Тогда удар или выстрел будут самыми четкими, крепкими и быстрыми. И, когда Хаджар уже почти выпрямил руку, он увидел как молодому кабану из леса прибежало штук пять поменьше. Они откликнулись на его глубокий, низкий зов, раздавшийся после того, как кабан закончил разрывать снег. Весенний выводок. Хаджар опустил дротик. Половину туши он хотел оставить себе с Аркемейей, а вторую — продать в деревне. Но вряд ли он сможет дотащить до дома почти полтонны мяса кабанихи (он не охотился почти век – так что имел право на ошибку в определении пола животного), и еще по сотне килограмм пяти кабанчиков. Да и не надо было столько. Нет, в деревне бы, может, и купили. Но вряд ли. Часть мяса бы испортилась. Что на самом деле отличает хорошего охотника от плохого? Вовсе не умение читать следы, не способности ориентироваться в лесу и подкрадываться к любой цели незамеченным. Нет, хороший охотник это другое. Это тот, кто не навредит. Кто не заберет лишнего. Лишь то, что нужно ему для собственного пропитания. Хаджар выпрямился и, развернувшись, пошел обратно. Где-то там он видел следы лося. В отличии от оленей, они куда реже мигрировали следом за теплыми ветрами. Почувствовав, что ему смотрят в спину, Хаджар обернулся. Кабаниха разглядывала его теплыми, карими глазами. Он кивнул ей и отправился дальше. Охота продолжалась. Глава 1195 — Сколько за копыта и обрезки с ног? – спросила женщина, подойдя к прилавку Хаджара.