Сердце остановилось и не хотело возобновлять свой бег. По щекам Аркемейи скатилось несколько слез. Она бережно обвила руками живот. – Я бы их точно убила, – прошептала она. – просто потому, что не хочу, чтобы мой сын рос там, где есть такие жалкие люди и… Договорить она не смогла. Хаджар подлетел к ней. Поднял на руки и закружил. Они смеялись и что-то говорили друг другу, но не могли разобрать что именно. *** – Возвращайся скорее, – попросила Аркемейя. Хаджар, накинув тулуп, поцеловал в лоб жену. – Я до верстовых и обратно, – пообещал он. – жаль, что вчера им отдал деньги, конечно… нам теперь надо древесины закупить. Дом сразу по весне буду ставить и… – Дети адептов дольше живут у матери под сердцем, – засмеялась Аркемейя. – у нас есть три года впереди. – Три года… да за три года я тут целый дворец выстрою! – Выстроишь конечно… только до верстовых сперва дойди. – Верстовые… ах да… точно! Я быстро… я мигом… И Хаджар, быстро клюнув Аркемейю в щеку, вышел за дверь и исчез во вспышке белой молнии. Это был первый раз, за почти целый год, когда он воспользовался энергией. Аркемейя с улыбкой покачала головой и, закрыв дверь, прошла обратно на кухню. В тот момент, когда она наклонилась к котелку, позади прозвучало: – Я тебя предупреждала… нечистая. В отражении металла Аркемейя увидела горящие звериным огнем зеленые глаза и белоснежные волосы. Глава 1197 Возвращаясь от верстовых, Хаджар решил пройтись пешком. Во-первых, просто потому, что мчащаяся белая молния в разгар зимы могла привлечь ненужное внимание селян, а во-вторых… Хотелось все обдумать. Мысли так и роились в голове. Сложно было так исхитриться, чтобы “ухватив за хвост” одну из них, не потерять нить остальных. У Хаджара будет сын. Свой. Родной. Его кровь от крови. Плоть от плоти. Но… Сможет ли он вырастить его? Стать ему хорошим отцом? У самого Хаджара никогда не было отца в том плане, в котором его воспринимают обычные люди. Король Хавер, за тот маленький срок, который они с Хаджаром прожили на одной земле — виделся с сыном, в сумме, не больше трех дней. Это были короткие прогулки, редкие визиты, маленькие встречи. Все остальное время король Лидуса проводил в делах, разъездах, советах или на войне. Так что Хаджар не знал, что должен делать отец. Как рассказать его сыну, что хорошо, а что плохо, если Хаджар и сам этого до сих пор не очень понимает? Как научить быть достойным и честным человеком, когда не можешь, глядя себе в глаза в речном отражении, сказать, что честен и достоин? Как… Как назвать сына? Какое имя ему дать, чтобы он нес его гордым знаменем через все невзгоды и страдания, которые принесет ему этот мир. Что ему сказать? – Делай первый вздох, – Хаджар вспомнил слова Травеса над животом его жены. — это жестокий мир. Многие невзгоды будут ждать тебя. Не бойся. Хорошие слова. И правдивые. Этот мир… да и любой другой, сколько бы их не существовало, был жесток. И жаль, что Хаджар, за целый век, не смог сделать его хоть чуточку лучше, а лишь наоборот… Но все. Достаточно. Теперь у него была причина, самая веская причина, чтобы это исправить. Причина, которая дороже его собственной жизни, дороже судьбы, честь… целого мира. Его жена. Сын. Он научит его, как охотиться, чтобы тот не был голоден и смог прокормить и своих детей. Научит, как строить дом, чтобы была крыша над головой. Научит, как говорить с людьми, проявлять уважение, быть почтительным. Научит, как смотреть на женщин и понимать, когда они смотрят на тебя. Научит играть на Ронг’Жа и петь. Научит… Хаджар сжал кулаки и тяжело вздохнул. Научит, как сражаться. Но объяснит, что меч можно обнажить лишь тогда, когда все другие способы остались позади и когда нет никакого другого выхода. Он научит его пути чести. Пусть не той, избитой, изувеченной, прогнившей, которую смог сохранить сам. А выдуманной, несуществующей в жестоком безымянном мире, но чести. Хаджар остановился и посмотрел на небо. Это было так просто… Но стало понятно, лишь когда у него появился собственный ребенок… или пока не появился. – Ты этому меня учил, отец? – спросил он у бледных облаков, затянувшись далекую высь. — Учил тому, чтобы я не стал таким, как ты. Хаджар прикрыл глаза. Он сможет посмотреть в глаза праотцам. Не потому, что разрушит Седьмое Небо. Не потому, что вернет судьбы людей им обратно в руки. А потому, что его сын не повторит его судьбы. Он не станет вторым Хаджаром Дарханом. Нет. Его будут звать… будут звать… Хаджар широко улыбнулся и похлопал по тому месту, где когда-то висел кожаный мешочек с двумя браслетами. Его будут звать Неро Дархан. И он проживет хорошую, достойную жизнь. И, если у Хаджара получится это сделать, получится так научить сына, то это будет величайшим его свершением. Куда более великим, что все, что он когда-либо сделал или когда-либо сделает. Потому что только так он сможет сделать этот мир чуточку лучше, чем встретил сам. С этими мыслями Хаджар прошел через деревню. На душе было спокойно и легко. Он ступал уверенно и четко. Его душа больше не металась в поисках того смысла, с которым он бы смог прожить оставшиеся годы смертной жизни. Он его нашел. И смысл был одновременно прост, но и столь же сложен. Но, самое важное, он был достоин того, чтобы двигаться дальше и… Хаджар подошел к опушке. Сердце пропустило удар.