Глава 1226 Хаджар действительно видел за свою жизнь многое. Летающие города, реки, в которых плескались звезды, звезды, которые оказывались духами, поля и луга, на самом деле бывшие живыми существами и многое другое, что у простого обывателя вызвало бы лишь уважение к фантазии враля, выдумавшего такое о своих путешествиях. Но вот чего не видел в своей жизни Хаджар, что все это время он считал не более, чем выдумкой, так это порезов на ткани самого мироздания. Так называемые – порталы. За время путешествия с бродячим цирком по землям Лидуса, Хаджар узнал несколько сказок. К примеру, об «Эстафе Удачливом». Эдаком рубахе-парне, который сбегая от погони королевской стражи, упал в портал и очутился в городе, где обитали одни лишь самые красивые, молодые и жаждущие мужской плоти нимфы. В итоге он возлег со сто раз по сто раз разными женщинами, а потом умер от истощения. Но ушел к праотцам с улыбкой на устах и отсохшим концом. Как можно догадаться – эту сказку рассказывали, обычно, в трактирах пьяные мужики. Или, к примеру, о «Горшечнике и Фее». Что когда-то, странствующий по миру Горшечник заключил сделку с феей, что та откроет ему портал на седьмое небо, если тот сможет добыть ей плащ, сплетенный из воспоминаний ветра. И Горшечник отправился на самый край бескрайнего Безымянного Мира, но так и не отыскал этого плаща, а когда вернулся, то фея рассмеялась ему в лицо и сказала, что этот плащ будет сшит лишь через многие эпохи тем, кто станет его злейшим врагом. А когда Горшечник попытался поймать фейю, та исчезла внутри золотого портала, ведущего на Седьмое Небо. Но тот был слишком маленьким, чтобы через него просунуть хоть мизинец, не говоря уже о том, чтобы пройти целиком. Когда-то давно все это казалось Хаджару полными бреднями, но… Тепер он знал, что Горшечник существовал на самом деле, а про Эстафа – Хаджар дважды побывал в предместьях Тир-на-Ног, в котором, скорее всего, и оказался Удачливый. И вот теперь он и сам стоял на границе такого разреза. Будто кто-то невероятно могущественный, вооруживший игрой, размером со стенобитный таран, пронзил ей само пространство – весь Безымянный Мир. Тропа белого солнца заканчивалась в корнях самого высокого из местных деревьев. Настолько, что корни его поднимались аркой над землей, а внутри этой арки кружился белоснежный вихрь. И становилось понятно, что это не солнечный свет создавал тропу. Да и вообще – под прозрачной слюдой текла вовсе не вода, а энергия. Точно такая же, какую заключали, по оной капли, в схожу прозрачную слюду. Это была чистейшая эссенция Реки Мира – сути мироздания. Хаджар с принцессой Тенед все это время шли по несметному богатству. Сколько времени минуло с тех пор, как они вошли под сени кровавого леса? Пять, восемь часов? Сколько километров они успели пройти? Двести, двести сорок? Сколько тонн этой драгоценной эссенции вытекало из портала? – Одна капля в год, – вдруг произнесла за спиной Тенед. Хаджар повернулся к ней. Шокированный и не верящий собственным глазам. – Ты хотел спросить, сколько капель из этого ручья добывает Рубиновый Дворец, – взгляд принцессы потяжелел, а сама она выглядела немного разочарованной. – мой ответ – одна капля в год. Хотя, на самом деле – две, но вторая это доля Рубиновых Гор. Хаджар перевел взгляд с ручья чистой эссенции Реки Мира на портал, затем обратно на принцессу, а потом снова на портал. – Значит это из-за этого сражались гномы и драконы, – прошептал он. – из-за источника капель. Проклятье… Проклятье! – Знаете, принцесса, – неожиданно для самого себя процедил Хаджар. – а Страна Драконов не так уж сильно отличается от Семи Империй. Там тоже люди гибнут за деньги. Хаджар едва поборол желание сойти с тропы, но помнил наказ Син’Магана. И как-то не горел желанием тратить время на то, чтобы проверить свои силы против тех, кто мог таиться в местной тьме. – Это хорошо, мой герой, – и принцесса вновь удивила Хаджара. – что ты так думаешь. Она разжала ладонь и на её аккуратной, небольшой груди повис медальон, исписанный рунами и символами в количестве похлеще, чем посох Шиах’Мина. – Что… Догадка пронзила разум Хаджара. Он потянулся к венку на своей голове, попытался его снять, но… не смог. Сколько бы не пытался, венок с головы ему не поддавался. – Что это? – едва ли не прорычал Хаджар. – Артефакт, созданный Чин’Аме, – прошептала с сожалением в голосе принцесса. – Ведь это его дочь отправлялась в первое посольство с Героем Травесом. И кому, как не хитрейшему из слуг моего отца, знать, насколько могут быть ненадежны кровные клятвы. Поэтому он изобрел этот артефакт. Чин’Аме… это имя немного успокоило Хаджара, но недостаточно, чтобы убрать ладонь с рукояти меча. – Что он делает? – Для начала, разумеется, обеспечивает мою защиту, – и Тенед указала себе на грудь. Вернее – на амулет, на ней висящий. – Пока ты жив и на тебе этот венок, ни одна сущность, не обладая силой Бессмертного, не сможет пробиться через защиту этого медальона, но и я не смогу покинуть её пределов. В это Хаджар мог поверить. Он уже встречал за время своих странствий подобные жизнеспасающие артефакты. Один раз, в землях бароны Куцио, он почти неделю просидел около одного адепта, любящего ставить опыты в черной магии над простыми крестьянами, в ожидании, когда спадет подобная защита. Но обычно такие артефакты обладали зарядом лишь на одно использование, здесь же система выглядела куда более сложной. – А во-вторых? – Прошу, – взмолилась принцесса. – это лишь часть традиции. И я могу поклясться тебе своим именем и кровью, что никогда не воспользуюсь этим свойством. – Во-вторых, моя принцесса, – твердо произнес Хаджар. Звездные глаза наследницы всего Белого Дракона намокли, и она тихо прошептала. – Я приказываю тебе – замолчи. – Я не… Хаджар сталкивался с разными видами боли. От удушающей, до такой, что и жить уже не хочется. Его душу и тело рвали на части. Его резали, кололи, бросали в пламя. Его пытались поглотить, пытались лишить своего я. Он шел по пути развития, как святой через тернии – его путь на вершину был стремительнее, чем у многих героев в древних легендах. И за эту скорость и силу Хаджар платил кровью, вместе с которой приходила боль. Самая разная. Но такая – еще никогда. Такая, что одна секунда продлилась вечность и еще немного. Такая, что он очнулся лежащим в позе зародыша на слюде. Его рука все еще сжимала меч, направленный на принцессу, но теперь он знал, что это сродни самоубийству. Если нарушение столь легкого приказа обернулось подобной пыткой, то попытка убить Тенед… – Прошу, Хаджар, – принцесса потянулась к нему. – Не подходите, – прокашлял Хаджар. – не подходите… В голове кружились воспоминания о тех годах, что он провел нося на шее рабский ошейник. Нет, принцесса не была виновата в том, что на его голове оказался этот треклятый венец. Но… сердце Хаджара, с тех самых пор, как его семья оказалась в ледяном плену, не было столь спокойным, чтобы взирать на ситуацию со стороны. – Когда мы завершим посольство, то венец сам собой спадет с твоей головы, оставив клятву, что ты никому и никогда не расскажешь того, что видел, слышал, чувствовал, думал и того, что было и есть за время, пока ты его носил. Вот почему в этот лес могли войти лишь герой и принцесса. Потому что нельзя было допустить, чтобы вся страна знала, откуда Император черпает источник богатства для целого региона. – Пойдемте, – Хаджар одернул одежды, вытер пот со лба и убрал меч в ножны. Почему Чин’Аме ему не рассказал? Неужели не нашел способа обойти клятву? Или использовал ситуацию, чтобы Хаджар испытывал к Императорской семье лишь ненависть? Он ведь намекал, когда показал на примере шахмат, что каждый может оказаться пешкой… – Но я еще не рассказала… Хаджар, не слушая, шагнул внутрь пространственного разрыва. Проклятые интриги… Глава 1227 Стоило только переступить своеобразный «порог» на ткани самого мироздания, как Хаджар тут же пожалел, что убрал клинок обратно в ножны. Это был не первый, не второй и даже не третий раз, как он оказался в мире Духов, стране Фае – племени богини Дану. Там, где целым миром правит две королевы и существует вечная столица, где уживаются день и ночь, зима и лето.