Безумный Генерал замахнулся клинком и поступью бесстрашного воина отправился на сражение с самой сутью всех мечей. Ее духом. Он не мог победить. Он не мог даже выжить. Но с каждой своей новой смертью, с каждой волной энергии, превращающей его в пыль, он приказывал себе встать и идти. И он вставал. И он шел. Сколько это длилось – Хаджар не знал. Тысячу лет. Миллион. Он умирал, возрождался и шел вперед. Лишь он и его меч. И цель впереди. Все такой же далекий дух меча, чью силу он собирался забрать. Люди во внешнем мире прикрывали головы руками. Они пытались спрятаться от поднявшегося бушующего ветра, коим им казалась энергия клинка. Лишь два человека во всей округе смогли понять, что происходит. Имперский библиотекарь оторвался от полученного от своего руководства письма. Он посмотрел в сторону генеральского шатра и на мгновение содрогнулся. Перед его взором предстал неудержимый воин в свободных одеждах. Он стоял среди падающих на землю горных пиков, отсеченных одним взмахом его простого, темного клинка. Патриарх секты открыл глаза. Впервые за сотню лет он прервал свою медитацию. Улыбка кроваво-желтых зубов появилась на его лице. Били барабаны, кричали боги и демоны – к нему шел Враг. Тот, с кем он сойдется в битве, о которой веками будут петь песни барды. А судьбой его Врага будут пугать маленьких детей. Патриарх отдавал приказы. Библиотекарь пытался успокоить бешено бьющееся сердце. Оба истинных адепта знали, о чем говорил полученный ими знак. Хаджар же просто шел вперед. Он не смог поймать ускользающий образ духа меча. Не смог приблизиться к нему ближе, чем на пядь. Но даже этой пяди было достаточно, чтобы он ощутил в своем теле новую силу. В генеральском шатре открыл глаза сидящий в позе лотоса воин. К синему блеску, к вьющемуся кольцами дракону прибавился стальной отсвет. Такой острый, что, казалось, о него можно было порезаться. Хаджар посмотрел на Лунный Стебель, который он каким-то чудом призвал из ножен, приставленных к кровати. Год назад он стал единым с этим миром. Он больше не боролся с ним, а принимал силу, данную на краткое мгновение длиною в жизнь. Теперь же он смотрел на меч. И это не была сила этого мира. Мир не создавал меча. Не давал тому жизни. Меч сделали люди. И они же породили духа меча. Так же, как и породили они всех остальных духов, коими стали квинтэссенции бесчисленного множества путей развития. Хаджар взмахнул рукой, отправляя в полет удар своего клинка. Тот рассек полог палатки, преодолел пространство в пятьдесят два шага и оставил глубокий шрам на камнях черной скалы. Да, он пока еще не стал владеющим мечом, но даже сейчас его умения превышали предел, установленный для тех, кто в полной мере овладел своим оружием. Такие практикующие и адепты могли нанести удар на расстоянии в пятьдесят шагов. Хаджар же уже сейчас оставил позади этот предел. Он посмотрел в сторону шрама на скале и вернулся к медитации. Теперь он понял, в чем заключался смысл стойки “Весеннего ветра”. До самого утра Хаджар провел время в мысленных тренировках и медитациях. Лишь перед самым рассветом к нему заглянула почувствовавшая неладное Нээн. С удивлением она увидела, как на спине Хаджара, среди многочисленных рубцов от розог и кнутов проявляется серебряная татуировка. На первый взгляд она изображала некоего жука, но если приглядеться, то в четких линиях можно было разглядеть сотни клинков. Дух меча отметил своего последователя. Он признал его. Глава 164 Мало кто мог подобраться к Хаджару незамеченным. И тем более к его нейросети. После путешествия в “царство” Травеса какое-то время генерал опасался, что вычислительный чип умер, но это было не так. Он все так же нормально (насколько его вообще было возможно назвать нормальным) работал. Даже время показывал. И в данный момент, когда Хаджар смывал пот в гроте, то полагал, что находится один. Знакомый женский голос лишь на мгновение смог вывести его из равновесия. Но и этого хватило, чтобы генерал схватил лежащий на камнях Лунный Стебель и, развернувшись, направил его на вошедшую в грот ведьму. – Тебе идет. – Голос Нээн звучал как шелест крон во время сильного дождя. Присев на край каменной ванны, она подобрала юбки и опустила ноги в мерцающую синим светом воду. Лекарь “медвежьего” отряда говорил, что здесь произрастали особые растения, которые давали этот свет и помогали восстанавливаться. Большая часть офицеров знала об этом и использовала грот в качестве “лекарства” после тренировок. – Думаю, надо их немного подстричь, – указал Хаджар на длинные волосы, опускающиеся ниже ключиц. – Я не про них. Нээн призывно поводила пальцами по воде. Генерала не нужно было просить дважды, и уже секундой позже он стоял рядом с ней. Кожа на ее ногах была гладкой и мягкой, но сквозь нее чувствовались натянутые струнами мышцы. Сильные и упругие. Ведьма обвила шею Хаджара, путешествуя пальцами по его спине. Дотронувшись до татуировки, девушка вздрогнула и попыталась даже отшатнуться, но Хаджар крепко ее держал. Крепче, чем обычно. – Что ты наделал, глупый генерал? – В голосе обычно бесстрастной Нээн явно прозвучал испуг. – Взял силу. – Силу? Ты лишил себя ее, а не взял! Хаджар нахмурился, но не разжал хватки. Она имела полное право быть не согласной с ним. Он же, в свою очередь, мог отвечать на это взаимностью. – Ты мог стать кем угодно, глупый генерал. Чем угодно! – Я до сих пор могу это сделать. Нээн лишь печально покачала головой. Она отвела взгляд. Недостаточно быстро, чтобы Хаджар не успел заметить в нем смесь разочарования и несбывшихся надежд. – Теперь ты навсегда будешь принадлежать духу меча. Никогда ты не будешь таким же, как весенний ветер. – Я все еще слышу его шепот. Губы Хаджара ползли по коже Нээн. Белой, будто снег, и мягкой, как лучший шелк. От каждого их движения она вздрагивала и пыталась унять легкую дрожь в бедрах. – И это все, что тебе останется, глупый генерал. Всю жизнь ты… – из ее горла вырвался сладострастный стон, – будешь слушать его шепот и не сможешь… – Она изогнулась дугой, и Хаджар утянул красавицу в воду. Он стягивал с нее многочисленные юбки, а она помогала ему освободиться от кожаных штанов. – Не сможешь догнать. Глупый ген… Договорить ей не дал очередной стон. Он любил ее так, будто завтра уже не наступит. Будто в последний раз его губы пленили ее стоны, а руки касались мягких округлостей. Она же отдавалась ему полностью и без остатка. Среди света от воды их тени множество раз сливались воедино, и когда у входа в грот послышался вежливый кашель, они давно уже просто лежали, прислонившись к бортикам, и молчали. Каждый думал о чем-то своем. – Генерал, вас зовут, – отрапортовал телохранитель, старавшийся не смотреть в сторону обнаженных тел. Не то чтобы никто и никогда не видел Хаджара обнаженным, учитывая, насколько часто он присоединялся к тренировкам на плацу. Для простого воина было непривычно видеть прославленного Безумного Генерала за столь обычным занятием, как плотские утехи. Это противоречило той ауре воинственности и непокорности, что следовала по пятам за Хаджаром. – Спасибо, – поблагодарил Хаджар и взмахом руки отпустил своего верного помощника. Тот счел своим долгом отсалютовать и исчезнуть из грота с той же скоростью, что и появился. Хаджар все еще игрался с волосами Нээн и любовался ее пышными, но такими упругими и крепкими грудями. В данный момент, как никогда прежде, он понимал, почему Неро так сильно обожал женщин и даже боготворил их. Генерал мог бы, наверное, променять целый мир на еще несколько часов, проведенных в этом гроте. Но, увы, он не мог себе этого позволить. Как не могла и Нээн. Они оба были заложниками свои собственных путей. – Иди, глупый генерал. – Ведьма поднялась, позволяя струйкам воды пробежаться по всем изгибам ее тела. Хаджар жалел, что этими струйками не были его пальцы и губы. Она нарочито медленно и соблазнительно извивалась, надевая на себя юбки и застегивая ремешки. Поправив волосы и высушив их несколькими мерцающими знаками, она оставила Хаджара наедине с собой и вновь разгоревшимся чуть ниже пояса желанием. Генерал грязно выругался, выбрался из воды и спустился с утеса, где находился вход в грот. Нээн он уже не видел. Лишь чувствовал оставленный на камне запах ее тела и духов. Приятный, дурманящий, но мешающий трезво мыслить. Хаджар прогнал его из своих мыслей и обратил взор к ждущим его офицерам. В том числе и Неро. Даже Саймон – и тот выглядел обеспокоенным и готовым к решительным действиям. – Обычно мне приходится по полчаса ждать, чтобы созвать вас на военный совет. – Дело срочное, мой генерал, – отсалютовал Гэлион. Хаджар кивнул и принял из рук кавалериста небольшой свиток. Генерал сперва не понимал, почему Гэлион столь брезгливо держал сверток через плотную ткань. Лишь дотронувшись до материала, Хаджар понял причину такого поведения. Послание было написано на куске кожи. Человеческой кожи. Развернув, он вчитался. Первый раз, второй, а затем, в очередной раз выругавшись, едва не выкинул свиток. Вовремя одумавшись, он вернул его Гэлиону и приказал положить к другим важным документам. Вместе, всем командующим составом они вернулись в генеральский шатер и расселись по своим местам. Долгое время в шатре висела тяжелая, болотистая тишина. Будто трясина, она затягивала в себя, и чем сильнее ты пытался вырваться из ее вязкого плена, тем глубже в нее погружался.