Простолюдин, который обычной веткой рассек пусть и легкий, даже поверхностный, но все же – принадлежащий Повелителю. Более того – старшему наследнику Хищных Клинков. – Я запомню твое имя, Хаджар Дархан, – Ларис убрал меч в ножны и, не оборачиваясь, бросил своим прихвостням. – Мы уходим. Через несколько минут в бору остались только Анис, вернувшаяся к Гэлхаду, Том, пустым взглядом смотрящий в костер, обнимающиеся Дора и Эйнен и Хаджар, занимавшийся костром. Они молчали. Думали о своем или просто наслаждались компанией друг друга. Насколько могут наслаждаться компанией люди, которые в удобный и выгодный для себя момент, могут отправить к праотцам сидящего напротив человека. Отношения адептов были сложной историей. Вскоре, к остатку ночи, большинство, за исключением Хаджара, уснули. Несмотря на все свое развития, на огромную силу, заключенную в их телах и душах, в ситуациях крайнего истощения даже Повелители мало чем отличались от смертных. Стоило только суровому испытанию считать все шелуху, как под ней оказывался тот самый, простой, боящийся темноты, смертный. А боялся он её всего лишь по одной причине – из-за незнания того, что находится там – за завесой мрака. И не важно, где эта завеса находилась –за краем пещеры, в которой ютились их далекие предки, или за краем жизненного пути. Но Хаджар не позволял себе забыться сном. Даже несмотря на выставленные Эйненом защитные чары, волшебными рунами сверкавшие на деревьях, Хаджар не смыкал глаз. И это никак не было связано с дозором или вахтой. Он просто ждал. И гость, вскоре, пришел. Он проник сквозь пелену Рыцаря Духа так просто, словно её и вовсе не присутствовало. Он не потревожил волшебных рун и появился так же внезапно, как сон, который теплыми объятьями сжал остальных членов отряда. – К доброй памяти, – Хельмер, садясь рядом с Хаджар, протянул тому бутылку вина. – Спасибо, – Хаджар принял стеклянную емкость. Сбив горлышко ребром ладони, он сделал несколько глотков, а потом вылил несколько чарок в костер. Пламя, приняв в себя вполне обычную, терпкую брагу, выстрелил в небо оранжевым румянцем. Хельмер, поступив точно так же, затем залпом осушил бутылку. Ворох черных комочков – ночных кошмаров, поднесли ему вторую он откупорил и её. Примерно десять минут они вдвоем молча сидели и смотрели в костер. – Ты знал, что я приду, – не спрашивал, а утверждал Повелитель Ночных Кошмаров, эмиссар самого Князя Демонов. Существо силы, границы которой Хаджар не мог осознать. И, наверное, он должен был бояться это чудовище, сотнями тысяч лет слывшее персонажем детских страшилок, но… В этот момент Хельмер совсем не выглядел тем демоном, что за мгновение смог уничтожить орду из сотен тысяч монстров. Нет. Он выглядел тем, кто недавно что-то потерял. Очень ценное. Невосполнимое. Он выглядел тем, с кого жизнь сбила всю шелуху… – Ты горшечник? – сходу спросил Хаджар. – Человек не может стать демоном, Хаджи, – полуулыбка Хельмера, половину лица которого прикрывала все та же шляпа, выглядела печально. – Точно так же, как демон не может стать человеком… Хаджар снова повернулся к костру. Почему-то он верил Хельмеру. В конце концов, тот никогда его не обманывал. Во всяком случае – не в открытую. Разумеется демон играл в какую-то свою игру, но та была настолько сложной, что Хаджар даже не мог увидеть своей роли в ней. И тем более он понятия не имел о целях древнего чудовища. – С чего ты так решил? – Хельмер осушил очередную бутылку. Кошмары уже подтянули к нему третью. – Он использовал магию снов, – Хаджар разворошил угли. В небе закружился хоровод поднятых им искр. Они слегка жалили лицо и руки. Приятное, горячее чувство. – Ты единственный, кто способен на подобное. – Догадался таки? – Вряд ли шаман орков смог бы создать “такой” кошмар. Хельмер еще какое-то время смотрел в костер. Хаджар же, о том, что на самом деле на иллюзорную Землю его отправил вовсе не шаман, а Повелитель Ночных Кошмаров понял в тот момент, когда осколок души Горшечника пригласил его в свое прошлое. – Когда-то очень давно я дал ему сердце, – Хельмер брызнул еще немного браги в костер. – Я говорил ему, что это принесет лишь несчастье, но он не слушал… влюбленный глупец. Запомни, Хаджи, ничто в этом мире не стоит того, чтобы расстаться с сердцем…Человеческим сердцем. – А любовь? Хельмер повернулся к Эйнену и Доре. Опять же – по какой-то странной причине Хаджар не переживал за друга и его возлюбленную. Если бы Хельмер захотел или если бы смог – он бы уничтожил весь Даанатан. А может и всю Империю… – Демоны не испытывают любовь, Хаджар. Только страсть, плотское влечение, желание обладать, но не любовь. Повелитель Ночных Кошмаров опрокинул в себя очередную бутылку. – Он рассказал тебе? – спросил демон. – Рассказал… что? – Истину, которую познал в своих страданиях. – Да, – кивнул Хаджар. – Он сказал, что все, что… Договорить Хаджар не успел. Край плотоядного, клыкастого плаща прикрыл ему рот. А затем так же быстро вернулся к ногам демона. – Не надо, Хаджар. Я достаточно силен, чтобы вынести эту истину, но никогда не знаешь, кто еще может тебя слышать. – Но… – Однажды я видел, – перебил Хельмер. – как Бессмертный, услышав слова Горшечника, погиб. Мгновенно. Из-за душевных ран, – демон бегло посмотрел на собеседника, а затем вновь вернулся к созерцанию пламени. – ты пока еще очень молод и безумно слаб, чтобы осознать хоть крупицу того отчаяния и глубины, что заключена в этих словах, Хаджи. Горшечник сделал тебе дар и… нанес рану. Однажды она либо сделает тебя сильнее, либо уничтожит. Следующие два часа они молча пили и смотрели на танцующее пламя. А то, каждый раз, когда в него плескали брагой, рыжело и радовалось, взрываясь задорным, жарким шаром. Хельмер исчез. Так же бесшумно, как и появился. А Хаджар, оставшись в одиночестве, задумался. Глава 767 Следующие дни отряд провел в сборе медальонов. Причем, что не так уж и удивительно, в большинстве случаев им не приходилось даже обнажать оружия. Встреченные ими адепты, ощутив силу противников и узнав их в лица, спешили самостоятельно расстаться с медальонами. В конечном счете, лучше потерять шанс сразиться в Турнире Двенадцати, чем расстаться с жизнью. Разумеется, так думали только адепты со слабой волью. Те же, кто отчаянно рвался к вершине пути развития, вступали в ожесточенную схватку насмерть. Произошло это всего раз. И в той битве хватило одного только Гэлхада, чтобы одолеть троих Рыцарей Духа развитой стадии. Хаджар по достоинству оценил возросшую, за два года, силу великана. Видят Вечерние Звезды, он бы не отказался сойтись с ним в поединке. К концу третьего испытания, у каждого из отряда оказалось по четыре медальона. Учитывая скромные подсчеты нейросети, это должно было быть более, чем достаточно, чтобы пройти в следующий тур. Когда над лесом пронесся гул сигнального горна, то все, даже находящиеся в самом разгаре битве, были мгновенно прекращены. Ведь если испытание закончилось, значит в действие вступал указ Императора. Никто не имел права, в течении Турнира, против кого-либо обнажать своего оружия. Это считалось прямой изменой короне. А участ изменников, по мнению многих, была более чем просто “незавидной”. Спустя меньше часа, после того как прозвенел горн, у выхода из леса собралось не меньше семи тысяч адептов. Перед рядами уставших, изнеможённых, со следами битв на телах, претендентов уже стоял старик ректор школы “Святого Неба”. Компания ему составляли судьи. Именно они и начали монотонный процесс сбора медальонов. В итоге средним количеством на одного адепта приходилось три медальона. Разумеется находились и уникумы. К примеру тот же самый Ларис. Он принес сразу пять медальонов. Но, к удивлению многих, он не оказался лидером по количеству “сувениров”. Им оказался никто иной, как старший наследник Тарезов. Его Хаджар видел впервые в жизни. И, если что-то в нем и бросалось в глаза, то это абсолютно неестественный, кроваво-алый цвет волос. Присмотревшись, Хаджар мог поклясться, что увидел, как между его локонами пробежала алая искра энергии. Энергии, которую сложно было с чем-то спутать.