Уже падая в бесконечную пустоту, Артем увидел, как от мощного удара рухнул кирпичной грудой участок стены рядом с дверью. В облаке известковой пыли возник темный силуэт. Темный… Темная аура… это конец. Глава 4 Между жизнью и смертью 25 сентября 2015, 01:01 Огонек бежал через серое клубящееся марево, увязая в мелком холодном песке. Ему казалось – он летит сквозь ночь, но он едва переставлял ноги. Отрава, пусть и в малом количестве, успела проникнуть в кровь, и теперь, несмотря на смертельный ужас, он испытывал сильнейшее желание упасть и уснуть на месте. Мама! Мама, что делать? Я совсем один! Но мама осталась в подвале гостиницы, в руках каких-то страшных людей. Бежать в полицию? Где ее искать в этом лесу? Огонек даже не мог бы объяснить толком полиции, что случилось. Он понимал лишь, что маму раздели, связали и собирались делать ей больно. Почему она, всегда такая сильная и смелая, не защищалась? И где отец? Огонек обернулся и вскрикнул: ему казалось, он уже далеко от гостиницы – но он пробежал едва ли двести метров. В проеме ворот застыл невысокий силуэт. По его контуру – блеклая аура с алой окантовкой. Вот как. Гарик – Темный Иной. Ты провалился в Сумрак и даже не заметил. С колотящимся сердцем Огонек побежал вдоль мягко светящейся ленты дороги. Справа над песчаным полем колебались высокие размытые силуэты, похожие на тени великанов – так в Сумраке выглядела сосновая роща. За ней приглушенно шумела трасса. Он не сделал и десятка шагов – снова упал на обочину, ободрал ладони. Сумрак сразу же зазвенел, завибрировал, Сумрак жадно слизывал капли его крови. Ты спасся один. Они все мертвы. И мама, и папа, и Линка. Шаги за спиной. Ближе… ближе… Еще не спасся! Собрав остатки воли, мальчик поднялся на ноги и свернул в лес, на шум большой дороги. Уже понимая: ему не уйти. Бросил взгляд назад – Темный мальчишка был совсем близко. На лицо его вернулась холодная улыбка. С такой улыбкой он вчера кидал нож на детской площадке, зная, что может ранить Лину. – Любишь ночные прогулки? – спросил Гарик своим низким, почти взрослым голосом. Сил у Огонька не осталось, но ноги словно бы сами понесли его через лес, по хрустящим в темноте сучьям. Прерывистое гудение автотрассы по-прежнему было где-то далеко впереди. Уж не приснилось ли оно? Добраться до большой дороги. Остановить машину… – И тебе не жалко мамочку? Ей сейчас делают больно. Ярик будто налетел на стену. Он медленно повернулся навстречу Темному, поднял дрожащий кулак. Гарик подходил не спеша. Сражайся. – А ты такой трус. Бросил мать мужикам на потеху. И свою рыжую подружку тоже… она мне очень понравилась, кстати. Из горла Огонька вырвался хрип. Он сделал шаг к Гарику и замахнулся. В тот же миг боль обожгла висок и щеку слева – и Огонек обнаружил себя на усыпанной хвоей земле. Взор туманила кровавая муть. Противник был безмерно сильней: он неуловимо вытянулся вверх, лицо почернело, словно покрылось сажей, руки и ноги превратились в подобие цепких веток; он все меньше походил на человека – и все больше на ожившее старое дерево, чудовище из ночного кошмара. Древний колдун, притворявшийся ребенком. Все здесь – его рук дело. Кости в подвале. Бандиты с ножами. Он питается болью и страданием людей, угодивших к ним в лапы. И умело маскируется – даже дозорные ничего не почувствовали. – Бросил мать – ты, заячья кровь, – проскрежетал голос в гулкой пустоте, – ты, единственный ее защитник, – а она ведь так ждала, так звала тебя, когда ее начали резать! Темный маг рассмеялся деревянным смехом, навис над мальчиком мрачной тенью; так утес в штормовом море нависает над бьющейся в волнах жертвой кораблекрушения. – Помогите! – выкрикнул Огонек. – На помощь! Его дрожащий голос утонул в плотной лесной тиши, как в мокрой вате. – Кричи на здоровье. Здесь никого нет. Колдун склонился к самому лицу мальчика; его белые, лишенные зрачков глаза вдруг оказались очень близко. Огонек хотел ударить по ним – но не смог поднять руку. В душном облаке ауры чудовища он едва не потерял сознание. Он увидел, как в глубоких, похожих на узор из коры морщинах Темного копошатся насекомые, и его пустой желудок судорожно сжался. – Помогите!! – А знаешь, ты мне нравишься, – чудовище слизнуло кровавый потек со щеки Огонька, – сладенький на вкус. Нас ждет много интересного… меня, тебя и рыжую малышку… Я тоже тебе понравлюсь, когда узнаешь меня получше! Гарик снова расхохотался дребезжащим эхом; схватил добычу за ноги и поволок в сторону гостиницы по пыльной обочине дороги. В несколько прыжков он преодолел расстояние до кирпичного здания гостиницы. Цепляясь за остатки сознания, Огонек смог разглядеть – свет горел только в узком полуподвальном окошке, повернутом к лесу. Там, внизу, творилось ужасное. Вот и все. Это конец. Сейчас он затащит тебя в ворота – и больше ты никогда… никогда… От ужаса Огонек едва не лишился рассудка. Странная и неожиданная мысль помогла удержаться на краю: в ней была благодарность родителям, которые столько лет прятали сына от всего этого. Они боролись как могли. А что сделал ты? Махнул кулаком? Втягивая в легкие холодный воздух, Огонек заставил себя сосредоточиться. Тонкий ручеек Силы еще пульсировал в груди, Силы по-прежнему непонятной, незнакомой – но она уже была частью его. Сражайся. – На помощь!! – закричал он опять – и теперь вместе с воплем лучи белого света из его сердца пронзили Сумрак на много километров вокруг. – Кто-нибудь!! Со стороны он выглядел, как яркая звезда, вспыхнувшая во тьме. Чудовище обожгло мальчика взглядом, бросило на землю у крыльца и принялось избивать лапой-веткой: – Щенок паскудный! Не заставляй меня рвать тебя на части… раньше времени. Огонек, прикрывая лицо, все же нашел в себе силы еще раз позвать на помощь. Более он не мог ни говорить, ни кричать, лишь слабо шевелил рукой, закрываясь от хлестких ударов; он будто упал в черно-багровую вязкую муть, и боль отступила, стала слабой и незначительной. Он плыл кругами в холодном водовороте к центру бездны, и холод высасывал остатки тепла из рук и ног. Вот и все. Что ж, лучше такая смерть… Сквозь багровую пелену он услышал громкие хлопки и рокочущий крик Темного мага. Кто-то подхватил Огонька на руки – и сразу же в груди потеплело: в сердце пролился горячий поток. Кто-то вливал в него Силу. Перед тем как отключиться, Огонек увидел на крыльце гостиницы высокого Иного, облитого серебряно-белым пламенем ауры, словно за плечами у того сияли тысячи звезд. Под его курткой перекатывались бугры мышц, левый глаз закрывала черная повязка. Иной взмахнул блистающим белым мечом – и руки-ветки Гарика осыпались на землю. Темный маг вскричал так, что во всех окнах «Доброй белки» вылетели стекла. В тот же миг кровь колдуна горячо расплескалась в Сумраке, вскипела в беспредельной ледяной пустоте, и мир перед глазами Огонька погас. * * * Швейцария, Берн, гостиница «Дворец Бельвью» 25 сентября 2015, 04:56 Рассудок не покинул Артема полностью. Словно в болезненном сне он осознавал: какая-то сила подняла его в воздух – затем почувствовал спиной холод, – и почти сразу же стало очень тепло, почти горячо. В поле периферического зрения двигались тени, и Локшин взмахивал руками, пытаясь прогнать их, ударить, защититься. Он все еще дрался со змеями. – Тише, тише, – раздался голос в пустоте, – тебе пока нельзя двигаться. «Жив, – с удивлением понял Артем. – Но почему мне так жарко?» Реальность возвращалась медленно. По лицу струился пот, ел глаза. Четыре круглых плафона матового света как будто кружились над Инквизитором высоко-высоко. Ныли, зудели искусанные змеями руки и ноги. В желудке ворочался омерзительный ком тошноты. Я в ванной. В горячей воде. – Не двигайся, – повторил голос, и Артем понял, что узнает его, – с потом выходит яд. Дыши медленно, твои легкие были почти парализованы. Агата. Как она нашла меня? Она все время была рядом. И не только она. Тот, кто подкинул змей, – тоже шел по твоим следам. Облегчение, смешанное с чувством вины, растеклось по телу. – Где Тайпан? – сипло спросил Локшин, пытаясь сесть в воде. – Тише, мой хороший, – Агата накрыла ладонью его губы, – он не знает, что я здесь. Не знает, что ты выжил. Сможешь встать?