– Окончательный. – Быть по сему, – в тон ему ответила Валя. Она прошептала заклятье – и глыба снова выскользнула из стены. Грустно улыбнулась Огоньку на прощанье и нырнула в проем. Локшин вставил камень на место. Его лицо было мертвенно-бледным. – Своими устами только что отказался от счастья, хорошее дело, а? – пробормотал он. – Если бы кто-то мне рассказал такое еще недавно, я бы плюнул ему в лицо. Я готов был отдать все за одну ночь с ней – свое положение, статус Инквизитора, все, чего я достиг. Смейся надо мной, парень, ты имеешь полное право. Наверное, я проклят кем-то из Великих… что ж, меня не напугать проклятьями. Я пройду этот страшный путь до конца. Был ли на свете когда-нибудь еще такой альтруист? Ты видел, чем я жертвую ради великой цели? Видел? – Я видел, – испуганно кивнул Огонек. – Порой я сам не верю себе… Локшин затих, прислушиваясь, поглаживая длинное лезвие. – Кто-то идет сюда, – прошептал он, – кто-то с их стороны. Приготовься. Будем прорываться. Мальчик сжался, ожидая удара из тьмы. Но вместо этого увидел – свет луны закрыла тень. Кто-то карабкался через пролом в стене. – Любимый, – раздался нежный голос, – не стреляй, пожалуйста… – Агата? Вы что, сговорились?! – Тайпан хочет выйти против тебя сам. Ему плевать, что вы с мальчиком погибнете. Завулон обещал лично снять ему голову, если вы дойдете до башни. Огонек с изумлением разглядывал девушку. Она была изящной и трогательно неловкой, на вид совсем юной, на пару лет старше его самого. В больших глазах за стеклами очков отражался свет луны. Темно-русые волосы рассыпались по плечам, гибкое тело затянуто в черную кожу. – Я упросила его не начинать, пока не поговорю с тобой, – сказала Агата. – Теперь он знает про нас. – Что знает, мышонок? – растерянно спросил Локшин. – Все. Теперь нам с тобой или вместе – или обоим конец. – О Свет и Тьма… Инквизитор в изнеможении опустился на каменную глыбу. Прижал к пылающему лбу холодное перекрестье меча. – Любимый мой! – Агата скользнула к нему под бок, словно кошка. Встала на колени, ласково коснулась его влажных висков. – Мы еще можем все изменить. Давай убежим отсюда далеко-далеко. Хочешь, я поменяю цвет, стану серенькой? Я сделаю все, как ты скажешь. – Ты не понимаешь, о чем просишь, – сипло отвечал Артем. Глаза его походили на пылающие угли. – Ты не знаешь, через что я прошел. Вся моя жизнь, вся жизнь! – А ты не знаешь кое-что про меня, – звонко рассмеялась Агата. – Что? – беззвучно шевельнулись его губы. – У нас будет ребенок. Артем выронил меч, и тот со звоном покатился по камням. – Что?! – Ты говорил, что против, – с виноватой улыбкой сказала девушка, и даже в темноте было видно, как она покраснела, – но я единственный раз в жизни ослушалась тебя. Тогда, в Питере, я сохранила твое семя. Дальше было просто. Я все-таки волшебница… Артем, шатаясь, подошел к Агате и поднял руку… Огонек весь сжался, ожидая удара, – но Локшин прижал девушку к себе. Агата заплакала. – Ты точно знаешь? – спросил он. – Я все-таки волшебница, – повторила Агата. Огонек переживал острое желание провалиться под землю. – Почему, – застонал Локшин, – ну почему ты не послушала меня? – Потому что я люблю тебя. И ты тоже меня любишь, только боишься признаться себе. Боишься повредить своей карьере. Я же нравилась тебе еще давно, в «Лесной сказке»! Артем, давай убежим на край света, в Новую Зеландию, в Чили, на Фиджи! Все останется как прежде, надо только шагнуть в портал. Твоего друга возьмем с собой. – Нет, – прошептал Инквизитор, – нет, нет, нет… – Да, любимый, да. – Нет! Это все морок, – Артем расхохотался тонким, незнакомым голосом, – наваждение! Вы все сговорились против меня. Дьявольщина! Я в одном шаге от величайшего поступка в истории. И тут ко мне приходят… и говорят, все брось… – Артем! – На Агату было больно смотреть. – Ты что, не веришь? Ты же маг не чета нам всем. Смотри! Она распахнула полы курточки. – Ты же видишь его! И Артем видел сквозь Сумрак. Даже Ярик видел – крошечная искра в ее животе, начало новой жизни. Едва проросшее семечко в окружении теплой мерцающей ауры. – Все равно, – прошептал Инквизитор, – я пойду туда. – Но, Артем… – Уходи, Агата. Беги, спрячься. Утром я найду тебя. – Ты что, не понимаешь? – Девушка снова расплакалась. – Тайпан знает о нас все. Он схватит меня сразу, как я выйду отсюда! Где я спрячусь? Локшин утирал катившийся градом пот: – Придумай что-нибудь. Утром это будет не важно, все будет не важно. Я вернусь победителем. Уходи! Агата, рыдая, качала головой. – Уходи, уходи, глупая. Уходи же! Здесь опасно! Скоро начнется бой! – Скажи, что ты любишь меня… – Агата… – Я не уйду, пока ты не скажешь, что любишь. – О, проклятье! Люблю, конечно, люблю, иди же! Всхлипывая, Агата взбиралась по камням наверх. Артем проводил ее лихорадочным взглядом. Казалось, он был готов позвать ее назад, вернуть – но вместо этого обернулся к Огоньку и спросил: – Готов, парень? Сейчас начнется. – Локшин дрожащей рукой искал на полу меч. – Думаю, Светлые друзья нам еще помогут. Они не рады, что я отверг их щедрые дары, – но отдавать тебя Тьме никто из них не хочет. * * * Артем снова угадал. Едва Темные пошли в атаку на его маленький бастион, Светлые попытались сдержать их. Возможно, Нелли упросила их сделать попытку отбить сына. Скифу удалось собрать три десятка бойцов из отряда Валентины – и он бросил их в бой. Остатки двух армий, две Изначальные Силы сошлись на руинах крепостной стены, как две волны. Ослепительное зарево видели даже в Керчи и Севастополе. Десятки мечей замелькали под светом луны, как в кошмарном пророчестве, что увидел в глубине сознания Яны Скиф. Вновь тяжело застонал Сумрак. Напор Светлых был таким неожиданным и яростным, что многие Темные не выдержали и побежали – и многие полегли под мечами Света, и черная кровь залила склон горы, она бежала вниз множеством ручьев – и победа была близка, но Тайпан бросил в бой последние резервы, и чаши весов вновь заколебались. Нелли шла за Артемом и Огоньком, когда справа от нее особенно черная область тьмы вдруг обрела форму – и бросилась на Светлую волшебницу с рычанием. Огромная пантера-оборотень повалила ее на землю, выбила из рук меч и потянулась клыками к ее горлу. Тяжелые лапы сдавили грудь, острые когти рвали куртку Нелли, оставляя глубокие раны на теле, прижимая к земле ее правую руку, в которой находился меч. Артем не заметил этого (или не захотел заметить) – он ушел вперед и вверх, прорубаясь к вершине горы. Огонек шагал за ним. Нелли подняла левую, свободную ладонь. Щелкнул скрытый механизм, и длинная стальная игла выскользнула из рукава. Багира не успела отстраниться. Острие ножа сорвало кожу на ее щеке, раздавило глазное яблоко, глубоко вошло в мозг и застряло в костях черепа. Темная дозорная не успела даже крикнуть – упала замертво. Нелли с трудом столкнула ее тяжелое тело с себя, нашла в траве катану – и огляделась в поисках сына. Но раньше Артем схватил Огонька и бросился наверх, к Дозорной башне, перепрыгивая через тела павших воинов. Он шел напролом. – Где вход? – воскликнул он. – Ярик, где вход в Чертог? В этот момент он словно запнулся обо что-то – и с криком покатился по земле, выпустив мальчика. С воплем боли и ярости обернулся он, вскинув меч – и увидел мелькнувшие в лучах луны змеиные кольца. – Тайпан! Локшин вскочил на ноги; его защита исчезла – а силы были на исходе. Сразу несколько Темных скрутили его. Он рванулся, поднялся, снова упал под весом врагов. И увидел, как их головы и руки падали на траву под ударами меча. Его снова выручила Нелли. Катана взлетала и опускалась, словно лунная молния, – и Артем вскоре был свободен. Он в бешенстве оглядывался в поисках змея – но тот укрылся в тумане. Нелли встряхнула Инквизитора. – Где мой сын? Где Огонек? – прокричали они одновременно. Огромной силы «пресс» обрушился на них – и Артем вернул Светлой волшебнице долг, вытолкнув ее за пределы действия заклятья. Вслед им неслось змеиное шипение. Локшин достал последний из оставшихся амулетов – и разноцветный купол защиты снова замерцал вокруг него. Всю его Силу вогнал он в «радужную сферу» – и вражеские клинки отскакивали от нее, пули рикошетировали, а заклятья рассеивались без следа. Инквизитор мельком увидел лицо Огонька – оттертого почти к самой крепостной стене. По лицу мальчика бежала кровь. Перед ним, словно кряжистый тополь, стоял Скиф с мечом в руках, сдерживая напиравших врагов.