— Он закрылся. Я не смогла увидеть его. Они... меня выпроводили наружу. — Что? — вскрикивает Уинн в гневе. — Ты же сама говорила, что его сотрудники полностью верны своему боссу. Конечно они станут горой за своего Сента, — добавляет Джина. — Но он разве не знал, что Рейчел пришла? — спрашивает Уинн. Они начинают спорить, был ли Сент в курсе того, что я пришла и он ли заставил сотрудников меня выгнать, но не вступаю в дискуссию. Я чувствую все больше отчаяние, поглядывая на телефон. Мой замолчавший телефон. Закрывшись в спальне, я звоню ему на мобильный, расхаживая по комнате, когда оставляю сообщение. — Эээээй. Привет... ты бы не мог, пожалуйста, перезвонить мне? Мне нужно поговорить с тобой. - Я сбиваюсь, не знаю, что еще сказать, мысли путаются. — Малкольм... — я замираю, но голос срывается, я кладу трубку. Я вытираю слезы и перезваниваю. — Мне жаль, — шепчу я. Никогда еще я так сильно не хотела услышать его голос. — Я хотела сказать, что... не знаю... просто хотела услышать твой голос, — я раздумываю, что еще сказать, когда время голосового сообщения заканчивается. Я снова набираю его номер. — Ты ценишь правду и верность, и я... я должна поговорить с тобой, Малкольм, ты должен позволить мне объяснить. Хотя бы это, позволь мне объяснить. *** Меня это убивает. Я не могу спать. Не могу есть. В груди все сжимается, я буквально не могу дышать. В этот раз не от восторга. Я надеялась, что он свяжется со мной, продолжала ждать, что он ответит. Я врываюсь в спальню Джины. — Думаешь, все кончено? Она садится в кровати. — Ты меня до чертиков испугала. Я решила, что к нам проникли! — Думаешь, все кончено? Мы не разговариваем и это дерьмо творится, значит все кончено. Так? Кого я обманываю. Я даже не была его настоящей девушкой. Ни дня. Нечему кончаться, — я грустно смеюсь, сопротивляясь слезам, борясь с муками совести и отчаянным желанием увидеть его. — Мне очень жаль, что такое случилось с тобой, но Сент сильный мужчина. Когда Пол предал меня, я не могла смотреть на него, даже на его вещи. Он уничтожил меня. А это... это ведь все приобрело публичную огласку, Рейчел. Как бы ты себя чувствовала на его месте? Если бы он учудил что-то такое, подставил тебя? Дай ему время осознать все сказанное. Возможно, он просто ищет всему логическое объяснение. Может ему просто нужно посчитать до четырех, думаю я про себя. — Мне нужно подождать... В одно мгновение я стараюсь мыслить позитивно, убеждая саму себя, что мне еще представится шанс объясниться, в другое я уже в горестном отчаянии. Еще мгновение - я становлюсь огромным клубком сожалений. Воспоминания о тех редких моментах, когда он полностью открывался передо мной, заставляют меня с еще большей одержимостью желать быть с ним прямо сейчас, объяснить ему все. Загладить все. Прикоснуться к нему. УМОЛЯТЬ его прикоснуться КО МНЕ. — Рейчел, что будешь делать со своей статьей? — спрашивает Джина, волнуясь за меня. В руке, на экране телефона, вот уже в тысячный раз я рассматриваю фотографию, на которой он только приехал в «М4» из своей деловой поездки. Он выглядит как настоящий первоклассный миллиардер... но он показывает средний палец тому, кто снял это фото. Все это стекло и технологии позади него, а он, в этом убийственном костюме, темноволосая голова наклонена, взгляд спрятан за очками. «Без комментариев», написано под фото. Но жест говорит о многом. Глава 29 СБОР ИНФОРМАЦИИ Спустя некоторое время я захожу в свою спальню и стою, в носках и его рубашке, уставившись на свой ноутбук. Вздохнув, я отношу его и коробку из-под обуви, наполненную своими записками, на маленький коврик перед кроватью. Я сажусь по-турецки и принимаюсь изучать свои заметки, одну за другой. Заметки о нем. «Искренность и верность», написала я. Черты, которые он так ценит в своих друзьях. Черты, которые он, возможно, никогда не найдет в женщинах, которые сходят по нему с ума. Искренность и верность... Только об этом я и могу писать. Все остальное слишком личное, чтобы этим делиться. Только искренность и верность. Вещи, которые Сент ценит выше любви. «То, что он не найдет во мне.» Фраза, написанная позади этой карточки, мой почерк, я говорила о себе. Я ТАААААААК КРУПНО ОБЛАЖАЛАСЬ. Он тогда стоял, говоря о правде и верности, пока я сидела, тронутая всем, о чем мы говорили, зная, что влюбляюсь в него, не в состоянии это остановить. И все равно, я делала заметки. Изучала его, как лабораторную крысу. Словно он не человек. Словно им управляют не те же самые вещи, что и остальными — сердце, разум, тело, гормоны. Словно ему не нужны воздух и вода, а может и любовь. Словно он был роботом, которого нужно было разобрать и изучить, на потеху всему миру. Ну правда? Какая разница, что он был с тысячей и одной женщинами? Какая разница, что по нему сходит с ума весь город, а теперь еще и я? Он человек. Он имеет право на то немногое личное пространство, что у него есть. Он чертовски закрыт, редко кого подпускает к себе, теперь я понимаю, что виной тому желание окружающих постоянно осуждать и изучать. Слезы наполняют глаза и внезапно хватаю заметки и начинаю их рвать, одну за другой. Так я потом и лежу в этих обрывках, и плачу. Затем смотрю на весь этот беспорядок. Что я натворила? Боже. Если я хочу спасти журнал, мне нужно что-то написать. Я делаю вдох и выдох. — Рейчел? — слышу, как зовет Джина. Она заглядывает в комнату и оценивает весь этот бардак, порванную бумагу и меня. Так же разрушенную, как и эти заметки. — Ох, Рейчел. Я начинаю плакать. — Я должна это написать. — Рейчел, скажи ему правду. Скажи ему правду. Если он вообще знает тебя, то он поймет. — Что? Что я обманщица? — Скажи ему, что любишь его, — говорит она. — Ему не нужна моя любовь. Он ценит... правду и верность, качества, которыми я не обладаю. — Ты обладаешь ими в достатке. Ты верна и честна со всеми. — Но не с ним. — Тебе стоит поговорить с ним начистоту. Заставь его увидеть все твоими глазами. Возможно, у тебя получится добиться всего. — Кто вообще добивается всего желаемого, Джина? Никто. Вот так-то. — Все же, мы все верим, что это возможно. Разве не это причина всего, что мы делаем? Мы хотим получить все. Так что напиши эту статью. А если ты все еще хочешь его, то добейся его. Я задумываюсь. — Я правда хочу его, — шепчу я, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — По миллиону маленьких причин я понимаю, что никто во всем мире не будет оказывает на меня столь же невероятный эффект, как он. Иногда я полностью теряюсь в его присутствии, не могу думать ни о чем, кроме него, — я вытираю глаза. — Он — единственный мужчина, о котором я мечтаю ночами, единственный, с кем я хочу просыпаться по утрам. Всех интересует его слава или его деньги, но я люблю его не за то, что ему принадлежит, а за то, что он завладел мной... — Ох, Рейч. Не плачь. Может для вас двоих еще есть шанс. — Разве такое возможно? Он больше не желает иметь со мной ничего общего. — Ему, блин, больно, Рейчел! Даже я это вижу, ведь нет ни одной фотографии за последнее время, где бы он не прятал взгляд за очками. В этом взгляде, должно быть, настоящий ад творится! Мне самой не верится, что теперь я его жалею. — Потому что в наших с ним отношениях я была Полом. Я была лжецом. — Пол играл со мной. Ты же никогда не играла с ним. Твои чувства были настоящими. Я стону, пряча лицо в ладонях. Вспоминаю, как Хелен с самого начала предупреждала меня. Говорила, что я слишком молода, чтобы играть со взрослыми. Я всего этого не предвидела. Она была права. Я совсем не была к этому готова. Но я беру протянутый Джиной бумажный платочек, вытираю слезы, подключаю ноутбук, запускаю его и пишу, выплескивая все свое сердце в тексте.