– Помню, – заверила Эвелин и вздохнула. – Если он п-пропал, пускай они узнают об этом не от нас. Она постучала по двери молоточком и попятилась, едва не задев письмоносца в цилиндре и красном мундире. Пробурчав извинение, он обогнул широкий колокол ее платья, и Эвелин поспешно ступила обратно на крыльцо. – Должно б-быть, дела у них идут не совсем хорошо, – пробормотала она, поежившись. Уинифред оглянулась на экипаж, в котором остались Теодор и Келлингтон. Сложно найти более разных по характеру личностей, чем они. Уинифред стало любопытно, какое впечатление на безразличного ко всему Келлингтона производит Дарлинг – добрый, прямодушный, наивный до глупости? Прошло пять минут, на стук никто не ответил. Сойдя с крыльца, Уинифред попыталась заглянуть в окно первого этажа, но оно было слишком высоко и к тому же плотно занавешено. Эвелин снова постучала, на этот раз громче и настойчивее. – Может, их нет дома? – с сомнением предположила она. Уинифред нахмурилась. День выдался утомительным, и обивать пороги ей наскучило. Больше всего сейчас ей хотелось вернуться домой, разлечься на диване и позволить слушающему ее чтение вслух Теодору положить голову себе на колени. Почему, черт возьми, они не могут просто открыть дверь? – Должно быть, они не слышат, – процедила Уинифред и потянулась, чтобы постучать в третий раз, как вдруг дверь распахнулась. На пороге стояла высокая юная девушка, ровесница Уинифред или, может, чуть старше. Из-за загорелого лица и по-простому уложенных волос Уинифред приняла ее за прислугу, но тут же заметила, что на незнакомке – прекрасно скроенное муслиновое платье, а в ее ушах сверкают маленькие рубиновые серьги. Можно было бы предположить, что они действительно ошиблись домом, но Эвелин уставилась на девушку с потрясением – она явно узнала ее. Уинифред и сама видела знакомые черты: тяжелая челюсть, ровно вылепленный нос. Должно быть, это сестра Стеллана или, по крайней мере, его близкая родственница. При виде гостий холодные серые глаза девушки сощурились. – Добрый день, – произнесла она, не скрывая неудовольствия – полные губы скривились. – Чем могу вам помочь? – Д-добрый день, Малин, – поздоровалась Эвелин. – Рада снова тебя видеть. Малин удивленно вскинула красиво очерченные темные брови, и Уинифред узнала это выражение, одновременно насмешливое и хищное. Даже изящество женского лица не смягчало жестких линий скул и подбородка. Волосы были несколько светлее, чем у Стеллана, как будто на них накинули полупрозрачную белую вуаль. Пепельноволосая, сероглазая – Малин вся была точно лезвие клинка, не сверкающее, но мутное от закалки. – Кто вы? – прямо спросила она у Эвелин. – Я вас не знаю. – Я не удивлена, что ты меня не п-помнишь, – виновато улыбнулась она. – Мы и в самом деле давно не виделись. Я… супруга твоего б-брата, Эвелин. – Супруга? – Малин широко раскрыла глаза, и ее резкое скуластое лицо осветила улыбка. – О, Эвелин! – Она скользнула на крыльцо и схватила невестку за руки. – Какая ты красавица! Извини, что не узнала тебя! – Не стоит б-беспокоиться, – пробормотала смутившаяся Эвелин. – Мы все-таки б-были совсем малышками, когда виделись в п-последний раз. Малин была намного выше ее, по крайней мере на пять-шесть дюймов. Чтобы заглянуть девушке в лицо, Эвелин пришлось запрокинуть голову. – А я так недружелюбно с тобой обошлась! – продолжала живо сетовать Малин. Уинифред застыла рядом, с неудовольствием ожидая, когда на нее наконец тоже обратят внимание. – Мы сняли дом после какого-то доктора, и сюда ежечасно приходят с визитами! Сил моих нет! – Она подхватила Эвелин под локоть, чтобы завести ее внутрь, и встретилась взглядом с Уинифред. – А вы кто такая? – Малин, это моя п-подруга, мисс Уинифред Бейл, – представила ее Эвелин. – Уинифред, это Малин Акли, младшая сестра Стеллана. Хозяйка помрачнела. – Что ж, заходите и вы, мисс Бейл, – пробормотала она. Прихожая была узкой и темной, но совсем не походила на тот докторский дом, каким воображала его Уинифред. Здесь не пахло спиртом, эфиром или канифолью, на дубовых полах были расстелены ковры, на трюмо в вазе стояли свежесрезанные георгины – примета наспех наведенного в новом доме уюта. Забрав у Эвелин шляпку, Малин без тени смущения пояснила: – У нас теперь нет дворецкого, а горничные приходящие, обе ушли после обеда. Помимо тех, кто приходит к доктору, гостей у нас немного, так что я справляюсь сама. – Она положила шляпку на трюмо и скосила глаза на Уинифред. – Как вы нашли нас? Мы почти никому не оставили новый адрес. Как славно! Почему-то Эвелин сегодня достаются все комплименты, а Уинифред – все обвинения. – Мои родители подсказали, – пояснила Эвелин. Лицо Малин смягчилось. – Вот как? Не знала, что наши родители до сих пор поддерживают связь. Вообще-то отец остался не слишком доволен твоим приданым. Прямолинейность Малин явно была в новинку для Эвелин, она не знала, куда деть глаза от смущения. Уинифред насмешливо заметила: – Чувства такта вам не занимать, мисс Акли. Ваш отец должен быть благодарен невестке за то, что смог наконец уплатить долги. К ее удивлению, Малин ничуть не разгневалась. – К сожалению, только их часть, – поправила она девушку и повела гостий из прихожей. – Чтобы расплатиться с остальным, пришлось продать дом. Попортил нам Стеллан крови, верно? Уинифред и Эвелин переглянулись за спиной Малин. – Это т-точно, – мрачно согласилась Эвелин. Лестница на второй этаж была очень крутой и узкой. Эвелин, не привыкшая к подобным подъемам, споткнулась, и Уинифред едва успела подхватить ее под локоть. – Ты не говорила мне, что у Стеллана есть сестра, – прошептала она. Эвелин выровнялась и вцепилась в перила. – Ты не спрашивала. К т-тому же… – Она бросила взгляд на Малин, которая резво карабкалась вверх, словно горная козочка. – Я не видела ее лет п-пятнадцать. Ее растили в фамильном п-поместье. Я не знала, что она теперь в Лондоне. Поднявшись первой, Малин распахнула узкую двустворчатую дверь и провозгласила: – Мама, у нас гостьи! Уинифред и Эвелин протиснулись следом за хозяйкой. Гостиная Акли была обставлена помпезно: тяжелые бордовые портьеры на окнах, дорогая французская мебель с гнутыми ножками «кабриоль», хрустальные подвески на светильниках. Посреди комнаты стоял небольшой круглый столик с основанием в виде бронзовых рыб с распахнутыми ртами. Но обилие роскоши не шло этому маленькому темному дому, так могло бы выглядеть жилище бедняка, в котором занавесили холстом дыру в стене. Доски дешевого старого пола скрипели под ногами, а сама комната пахла сыростью и известью, несмотря на расставленные по столикам расписные горшки с душистой геранью. Отложив рукоделие, с дивана поднялась красивая немолодая женщина в броском пурпурном платье. Мочки ее ушей оттягивали тяжелые бриллиантовые серьги, тонкие пальцы чересчур густо унизывали кольца и перстни. Уинифред узнала ее, они мельком виделись на балу у лорда Уилкиса. Тогда миссис Акли вела беседу с его супругой. Светло-каштановые волосы женщины казались почти пепельными из-за подступавшей седины, но глаза были того же пронзительного серого оттенка, что и у Стеллана и Малин. Лица всех троих отличала суровая холодная красота – радужные блики на ледяной скульптуре. Миссис Акли сразу же узнала Эвелин и улыбнулась, но как-то принужденно, будто просто раздвинула губы в заученном движении. – Эвелин, дорогая! – произнесла она с легким акцентом, не знакомым Уинифред – слова выходили протяжными, певучими. – Как славно тебя видеть! – Я т-тоже рада встрече, миссис Акли. – Теперь ты миссис Акли, – напомнила ей хозяйка. – Зови меня просто Бритта. Скулы Эвелин напряглись – она стиснула зубы. – Позвольте представить вам мою п-подругу, мисс Уинифред Бейл, мэм, – быстро сказала она. – Уинифред, это миссис Акли, мать моего супруга. – Бритта, – снова поправила ее женщина и вежливо скользнула по Уинифред взглядом. Она явно не узнала ее. Судя по дорогому до безвкусицы платью и украшениям не по средствам, Бритта обожала баловать себя визитами – тем, чего в докторском доме ей недоставало. К тому же, как Малин и говорила, миссис Акли была не в восторге от своей невестки. Значит, необходимость производить впечатление выпадала на долю Уинифред. Она присела в книксене и услышала презрительное фырканье Малин у себя за спиной. – Очень рада знакомству с вами, Бритта. Жеманное выражение исчезло с лица женщины, сменившись неподдельным удовольствием. – Какую чудесную гостью ты привела, Эвелин! – почти пропела она с усилившимся акцентом. По приглашению они расселись на старые, но чистые диваны из стеганого плюша. Гораздо больше общего разговора Малин интересовала помрачневшая Эвелин. Мельком переглядываясь, обе помалкивали. Развлекать сияющую от радости Бритту пришлось Уинифред. – Не знала, что у мистера Акли есть младшая сестра! – «восхитилась» она. – Магдалена – наше сокровище, – откликнулась Бритта и улыбнулась – с готовностью, но без капли искренности. Она погладила дочь по рукаву жемчужно-серого платья, и та с брезгливым удивлением вскинула брови, будто по ткани прополз червяк. – В этом году мы начали вывозить ее в свет. До этого она жила в нашем поместье. – Я не люблю Лондон, – дерзко произнесла Малин. – Здесь дышать – будто вылизывать табакерку. – Магдалена! – одернула дочь Бритта. Ее губы побелели от сдерживаемого гнева. – Пожалуйста, воздержись от… вульгарностей. – А что я такого сказала? – со злорадным торжеством поинтересовалась Малин. – Я ведь согласилась приехать, когда наконец понадобилась тебе. Выручать милого storebror[9] своим удачным браком. Лицо Бритты закаменело. Уинифред показалось, что она сейчас ударит Малин, и быстро вмешалась: – У вас замечательная дочь, мэм! Уверена, у нее появится множество поклонников! Вновь улыбнувшись, Бритта хищным взором нацелилась на помолвочное кольцо Уинифред. Видно было, что ей хочется спросить про жениха, но она сомневалась, насколько это будет тактично. – Благодарю вас, мисс Бейл. Вы такая приятная юная леди. Краем глаза Уинифред заметила, как Эвелин коснулась платья Малин.