– Мистер Дарлинг, пожалуйста! Не обращая внимания на Уинифред, Лаура шагнула в столовую. Рядом с Теодором вернулась ее привычная робость. – Прошу, не оставляйте меня. Без вас я никуда не поеду. Юноша беспомощно поглядел на Уинифред, и та сжала руки в кулаки. Почему Лаура ведет себя так глупо? – Перестань вести себя словно капризный… Ребенок. Уинифред осеклась. Лаура ведь и есть ребенок. Так же, как и Уинифред, она вбила себе в голову, что Теодор – то самое неизменное, постоянное в ее жизни. Конечно же, она вцепилась в него обеими руками. Сама Уинифред поступила точно так же. – Ты не намного меня старше, – возразила Лаура, бледнея. – Перестань распоряжаться мною. Я давно уже не ребенок. – Чего ты сама хочешь? – растерянно спросил Дарлинг. – Ты ведь знаешь, что сказал доктор – тебе… – Пожалуйста, решите дело с мистером Акли и его похитителями до конца, – твердо сказала Лаура. Голос ее стал сиплым – она из последних сил сдерживала приступ кашля. – Я не смогу спокойно жить, если буду знать, что вам до сих пор грозит опасность. Вам обоим, – добавила она, взглянув на Уинифред. Попытка подольститься не произвела на Уинифред никакого впечатления. – Ты не понимаешь, что теперь у тебя каждый день на счету? – воскликнула она и тут же понизила голос, вспомнив о гостях в соседней комнате. – Если ты останешься в Лондоне еще на неделю, на месяц – бог знает, на сколько затянется эта морока! – твоему здоровью будет нанесен непоправимый ущерб. Из обещанного полугода останутся считаные месяцы. – Это мое решение, – заявила Лаура и вновь поглядела на Дарлинга. Тот опустил голову. – Мистер Дарлинг, я… я умоляю вас! Позвольте мне остаться в Лондоне! – Ты ведь знаешь, что я не могу решать за тебя, – еле слышно произнес он. – Ты сказала это сама: ты уже не ребенок. Оставайся, если можешь дать себе отчет о последствиях. – Могу, – без уверенности ответила она. Не встретив ожидаемого сопротивления, она тотчас растерялась, и Уинифред мысленно поздравила Теодора с правильно подобранными словами. – Уверена, Лаура здраво оценивает риски, – ядовито произнесла она. – Никто ведь не хочет умирать. Теодор лишь отвернулся, но она успела заметить блеснувшие у него на щеках слезы. И тут случилось то, чего не ожидал, наверное, никто из них троих – Лаура заплакала. Губы ее скривились, она пыталась сдержать слезы, но в следующее мгновение те все равно закапали на ткань ее платья. – Я не хочу умирать, – повторила она за Уинифред и разрыдалась еще сильнее, прикрывая глаза ладонями. – Я боюсь. Я так сильно боюсь! Уинифред остолбенела. Своими словами она вовсе не хотела довести Лауру до слез – лишь заставить ее понять, что за решение остаться ей придется взять ответственность на себя. Но, должно быть, этим она только привела ее в сильнейшее исступление. Когда-нибудь Уинифред стоит научиться брать в расчет хоть чьи-то чувства кроме своих собственных. Оттолкнувшись от стола, Теодор обнял Лауру. Рядом с долговязым юношей она казалась совсем крошечной. Он что-то прошептал ей на ухо. Лаура отняла руки от лица, и они безвольно повисли вдоль тела. Крупные слезы все еще текли по ее лицу, но на нем появилось странное выражение умиротворения и покоя. Не раскрывая глаз, она на ощупь нашла руку Уинифред и успокаивающе сжала ей пальцы, будто это Уинифред требовалось утешение. * * * Запустив руку за шиворот, Уинифред почесала раздраженную кожу. Чудовищно низкий вырез платья тут же пополз вниз, и она, выругавшись, схватилась за корсаж. Рыжая проститутка с плоским веснушчатым лицом, подпиравшая другую стену тупика, покосилась на нее с недоумением. – Вши замучили, – пояснила Уинифред, в манере кокни глотая половину звуков, и выглянула из-за угла. Давно зажглись фонари, но еще недостаточно стемнело, чтобы ищущие развлечений мужчины расхаживали по улицам, не пряча лиц. – Не привыкла еще? – сочувственно спросила девушка. У нее был резкий шотландский говор, но голос тянулся мелодично, как у певицы. – То-то смотрю, чистенькая ты. И ручки нежные. Уинифред стиснула пальцы. Она-то полагала, что провела надлежащую подготовку – сменила одежду, сняла украшения, щедро нарумянила лицо, смазала маслом голову, даже, давясь рвотными позывами, вымазала себе лицо и руки грязью. Но ее раскусили в два счета. Услышав ее план, Дарлинг едва не сошел с ума от ужаса, а Келлингтон предложил попросту выкупить «Розу Востока». Уинифред почти соблазнилась предложением, несмотря на всю его абсурдность. – Все это так непривычно, – протянула она, – совсем не как в доме. – Ты работала в доме? В большом? Я о нем слышала? – Да, в большом, – солгала Уинифред. – В «Оранжерее». Но меня прогнали. Если она выглядит слишком хорошо для уличной проститутки, это может все объяснить. – Тебя-то? – недоверчиво переспросила незнакомка. – За что? – Я подхватила сифилис, – охотно пояснила Уинифред. – А когда вышла из венерического госпиталя, на мое место уже взяли другую. – Послушай, это мое место, – помолчав, заявила девушка. – Пускай это не Ист-Энд, где все друг другу глотки грызут, ты не можешь просто так заявиться и забрать моих клиентов. Но я позволю тебе остаться сегодня, – добавила она, торжествующе сверкнув глазами и, видимо, вообразив себя добрейшей из людей. – Только бери тех мужчин, которых я не захочу обслуживать. – Идет, – быстро согласилась Уинифред и улыбнулась с вполне искренним облегчением – ни к чему поднимать шум, устраивая драку с проституткой. – Спасибо. Девушка послала покровительственную улыбку в ответ и поправила волосы. Сверху они были еще кое-как расчесаны, но внизу сбились в старый колтун, который не возьмет ни одна щетка. – Я ведь тоже раньше работала в доме, – хвастливо заявила она и кивнула, указывая за угол. – Новый хозяин меня прогнал – мол, у них теперь «новый облик». – Передразнивая Роя Даска, она выпятила губы и вывалила язык – вышло похоже. – Теперь в «Розу Востока» берут только восточных девушек. Как понимаешь, я им совсем не подхожу. Как тебя зовут? – Мэри-Энн, – по привычке откликнулась Уинифред. Девушка скорчилась. – Дура, не настоящее имя! Как гостям представляешься? – Флора. – Я Несса. – Она прищурилась, разглядывая Уинифред с видом заправской сводни. – Мой тебе совет – вымойся где-нибудь хорошенько и попросись в «Розу». Ты миленькая, легко сойдешь за русскую. – А меня возьмут? – пролепетала Уинифред. У тупика показался мужчина, и Несса призывно изогнулась. Но тот, не проявив интереса, прошел мимо, и девушка снова устало опустила плечи. – Может, и не возьмут, – с неожиданной грустью ответила она. – Мне-то откуда знать. Она принялась деловито поправлять грязные кружева на декольте. Не слишком красивая, но изящная, с приятным голосом и бойким нравом – такие девушки никогда не нравились мистеру Уоррену. Заметив, что Уинифред на нее смотрит, Несса смягчилась. – Если и не возьмут, на улице тоже не совсем скверно – если найдешь, где подремать днем. Ты не гляди, что людей мало. На Хеймаркет все живут глубокой ночью. – Почему ты не найдешь себе другое место? – поинтересовалась Уинифред. Несса вдруг близко придвинулась и обдала Уинифред своим дыханием, имевшим характерный металлический запах – во рту у нее были маленькие кровоточащие язвочки. – Мне в госпиталь путь заказан, – с придыханием произнесла она и, увидев на лице Уинифред отвращение и ужас, хихикнула. – Что уж тут поделать. Есть деньги? – Нет, – ответила ошеломленная Уинифред. Как Несса может знать, что умирает, и все равно так бесстрашно глядеть смерти в лицо? – И у меня закончились. Ничего, заработаем – ночь сегодня теплая. Несмотря на собственные слова, Несса вдруг поежилась. Дверь «Розы Востока» ненадолго приоткрылась, впуская гостя, и вместе со светом на улицу на мгновение пролилась мелодия. Рядом с тупиком кто-то остановился – Уинифред поняла это по тени. Она вжала голову в плечи и опустила глаза, пытаясь казаться как можно более незаметной рядом с яркой и кокетливой Нессой. – Сколько берете? – спросил мужчина.