С тяжелым сердцем Уинифред поплелась в гостиную, чтобы дождаться там Келлингтона – тот обещал подбросить ее до квартала иммигрантов. У него самого тоже было поручение – он должен был всеми доступными ему способами навести справки о Розамунде Кин. Но вместо него в гостиной Уинифред обнаружила Стеллана. Тот стоял у эркерного окна, с выражением раздраженной скуки глядя вниз, на улицу. Стеллан был одет в сюртук с чужого плеча. Штанины чуть волочились по полу, а рукава доходили до середины ладоней. Одежда явно не принадлежала худощавому Теодору – значит, одолжил ее Келлингтон. Услышав шорох платья Уинифред, Стеллан с ухмылкой обернулся к ней. Его вымытые и остриженные волосы каштановыми волнами спускались до подбородка, совсем как прежде. Он сбрил свою ужасную бороду, но оставил усы. Вкупе с исхудавшим лицом и пересекающим щеку шрамом они делали его старше. – Мисс Бейл, – промурлыкал Стеллан. – А я как раз думал о тебе. Под обыкновенным ироническим тоном он прятал усталость. Что-то неуловимо переменилось в нем, юноша будто пытался втиснуться в прежнего себя, но уже не мог. Или не хотел, что в случае Стеллана имеет огромную разницу. – Почему ты не в постели? – сухо спросила Уинифред. – Малин велела поменьше лежать и побольше двигаться, а я стараюсь во всем потакать своей младшей сестренке. Едва не перевернув вазу с пионами, Стеллан трясущейся рукой взял со стола граненый бокал, на дне которого плескалась розовая жидкость, и осушил его в один глоток. Скривившись, он отер рот и налил из графина еще. – Какая гадость. Потянувшись, Уинифред выдернула из его руки бокал и принюхалась. Алкоголем не пахло. – Что это? – с подозрением спросила она, возвращая его обратно. – Вода, – кисло пояснил Стеллан. – Почему-то Малин решила, что ни за что не сумеет вынудить меня пить обычную воду, и развела в ней брусничный джем. А я терпеть не могу бруснику. Запомни на случай, если когда-нибудь захочешь сделать мне приятное. Выдохнув, он снова проглотил жидкость. – В таком случае зачем ты это пьешь? Попроси на кухне обычной воды. По лицу Стеллана пробежала дрожь, но уже в следующее мгновение он криво улыбнулся. – Не знаю. Может, все-таки распробую. Хотя по большому счету ты совершенно права – я с куда большей охотой откупорил бы бутылочку рейнвейна! Должно быть, он не так уж «плевать хотел» на свою сестру, раз с такой жадностью принимает от нее даже самые крохотные проявления внимания. Интересно, думал ли Стеллан о том, что они могут быть последними? Опасается ли он, что собственными руками поставил крест на братско-сестринских отношениях, пускай Малин пока понятия не имеет о том, что он на самом деле натворил? Заметив, что Уинифред задумалась, Стеллан из опаски отвел от нее взгляд и быстро спросил: – Могу я задать вопрос? Уинифред подняла голову, внутренне приготовившись к очередной остроте. Чего-чего, а склонность язвить Стеллан не потерял. – Задавай. – Как ты думаешь, правда ли вода безвкусна? – Он поглядел на пустое дно своего бокала и облизнул губы. – Или люди так привыкли к ней, что уже не чувствуют вкус? – Что, прости? – Согласен, чересчур сложно. Тогда другой: кого на свете больше – людей или кошек? Этот вопрос – с подвохом, подумай как следует. Уинифред прищурилась. – Ты все-таки пьян, Акли. – Я так трезв, что мне даже стыдно. – Обойдя диван, Стеллан остановился у буфета и ногтем постучал по стеклу. – Ты не навещала меня, и у меня было время поразмыслить о всяческой чуши. – Я полагала, этим ты занимался весь предыдущий месяц. – Ну, если бы ты курила опиум, то знала бы, что последнее, что хочется делать в такой момент – это думать. – Со вздохом он опустил руку. – Тедди идет с тобой? – Нет. Какое тебе дело? Уинифред не стала спрашивать, откуда Стеллан знает, что она отправляется по делам – конечно, он догадался об этом по ее одежде. Стеллан с такой живостью прикидывался беспечным болваном, что она частенько забывала, что из всего ее окружения именно он обладает самым острым умом. Даже Келлингтон уступает ему по этой части – он проницателен, но наивен и равнодушен. Большую часть времени ему лень делать какие-либо выводы. – Никакого дела, – заверил юноша. Стеллан умолк и снова отвернулся, но Уинифред видела мелькавшее в стекле буфета отражение его лица. Он зажмурился, словно его мучает ужасная боль. – У меня есть еще один вопрос, – сказал он. – На этот раз серьезный. Вздохнув, Уинифред принялась шарить рукой в ридикюле, демонстрируя, что разговор ей наскучил. – Я слушаю. – Ты знаешь, почему Эви… попросила вас помочь мне? Не поднимая головы от сумочки, Уинифред замерла. Пальцы ее стиснули засушенную незабудку Дарлинга. Стебель переломился надвое, сдавленный со всех сторон монетами, шпильками и пузырьками. Теодор верно подметил: несмотря на страсть к бахвальству, Стеллан никогда не упоминал о спасении Эвелин. Почему же? – Ты помнишь тот случай, когда ты вытащил ее из пруда? – медленно спросила она. Стеллан застонал и с силой стиснул в руке бокал. Хрустальные стенки были слишком толстыми, чтобы он лопнул, но юноша впал в такое раздражение, что вот-вот мог швырнуть посуду на пол. – Черт возьми! – прорычал он и с громким стуком поставил бокал на стол, а затем дрожащими руками вцепился в свои волосы. – Идиотка! – Вовсе нет, – холодно возразила Уинифред, опустив цветок на шелковое дно ридикюля и щелкнув замочком. – Она вернула тебе долг. Теперь она ничем тебе не обязана. – Она никогда не была мне ничем обязана! – выкрикнул он. Лицо его раскраснелось. Опомнившись, он в смятении провел рукой по лбу и упал в кресло, забыв про наставления Малин. – Она никогда… никогда… – Объяснись, будь добр, – попросила Уинифред. Поглощенный собственными чувствами, Стеллан не заметил, как она вцепилась в диван. Что означают его слова? – Я не спасал Эви. – Стеллан поднял на нее покрасневшие глаза. – Вернее, спасал, но не по собственной воле. Пряча напряженные пальцы, Уинифред сложила руки на груди и откинулась на подушки. – Ты ведь прыгнул за ней с подмостков. – В то время ума у меня было еще меньше, чем храбрости. Он злобно усмехнулся самому себе и стремительным движением утер длинным рукавом нос. Если бы так сделал Дарлинг, он стал бы похож на расплакавшегося мальчишку. Стеллан же был похож только на себя, и ничего жалобного в этом жесте не было и быть не могло. – Я все еще не понимаю, – нетерпеливо сказала Уинифред. – А что тут понимать? Да, я прыгнул следом за ней, хотел вытащить ее на берег. Милорд, наверное, не упомянул, что плавать я не умел? Вода была ледяной, и мне свело ногу. Когда я начал тонуть, я не думал больше о спасении Эви – мне самому хотелось выбраться. Ошеломленная, Уинифред умолкла, но Стеллан, все больше распаляясь, продолжал: – Я не собирался ее вытаскивать. Она сама вцепилась в меня, потянула на дно, а мне даже не хватило сил содрать с себя ее руки. – Он глубоко вдохнул и зажмурился, словно опять с головой окунулся в холодную воду пруда Саттонов. – Мне ничего не оставалось, кроме как спасать ее вместе с собой. Не знаю, каким образом мне удалось добраться до берега, но… – Почему же Эвелин ничего этого не помнит? – перебила его Уинифред. – Она уверена, что ты ее спас. – Понятия не имею. Может, она так испугалась, что переписала сама себе воспоминания. – Стеллан поднялся на ноги и с деланым равнодушием пожал плечами. – Может, она даже не заметила, что я не помогал ей, а просто пытался отодрать от себя ее ручонки. – Это ее родители, – подсказала Уинифред. – Келлингтон говорил, что они едва ли не боготворят тебя после того случая. – Может, и так, – согласился он. – Понимаешь теперь, почему она идиотка? Она ничем мне не обязана. И к тому же позволяет внушать себе все что угодно. Уинифред припомнила, что еще сказал тогда Келлингтон о случившемся. – Сила слов чудовищна, Акли. – Сила слов чудовищна… – повторил он и, взглянув на нее, печально добавил: – Последние слова моего отца. Уинифред скрипнула зубами. Стеллан, осознавший, что слишком уж приспустил собственную маску, вновь ударился в шутовство. – Твой отец все еще жив, Акли. – Тем не менее это было последнее, что он мне сказал. Я достаточно пооткровенничал, чтобы взять с тебя обещание не рассказывать об этом Эви? – Вполне. – Заслышав шаги в коридоре, Уинифред поднялась. – Хотя мне не нравится, что ты вводишь ее в заблуждение. – С этим она прекрасно справляется сама. С меня довольно и того, что я держу рот на замке. – В таком случае я оставляю это на твоей совести. Стеллан рассеянно кивнул, затем поглядел Уинифред за спину, и взгляд его стал ледяным.