– Мистер Дарлинг не назойлив, – краснея, возразила Лаура. Она всегда бывала очень чувствительной, когда дело касалось Теодора. – Я и без того вынудила его пропустить сегодняшнюю службу. Посерьезнев, Уинифред откинула прядь с ее лба и поднялась. – Не говори чушь. Ты никого не вынуждаешь. Мы сделаем для тебя все что угодно, ясно это тебе? – Ясно, – прошептала она и поднесла руку ко рту. Холодея, Уинифред подумала было, что Лаура сейчас снова закашляется, но та просто прятала улыбку. Они ласково попрощались, и Уинифред спрыгнула с подножки экипажа, впервые за долгое время чувствуя себя полной надежд. Даже самое худшее наконец разрешалось в ее пользу, пускай ей и пришлось нарушить парочку обещаний ради благополучного исхода. Дарлинг, облаченный в серый дорожный костюм, ждал ее на крыльце. Мимолетное чувство облегчения схлынуло с Уинифред, стоило ей увидеть его лицо – печальное и серьезное. В руках он держал корзинку, которую для Лауры собрала миссис Хаксли: несколько пузырьков с лекарствами, серебряная фляжка, наполненная горячей водой с капелькой бренди, сэндвичи с огурцом и ворох белоснежных платков. – Я взял тебе билет на первый завтрашний поезд, – сказал он, стоило Уинифред приблизиться. Она молча кивнула и опустила глаза на корзинку. Приподняв накрывавшую ее ткань, она просунула внутрь чек на пятьсот фунтов, подписанный Келлингтоном. – Хорошей дороги, – только и ответила она, распрямляясь. Свободной рукой Теодор коснулся ее щеки, задев локон на виске, и лицо его на мгновение прояснилось от улыбки. Он отвернулся и сел в карету, не оглянувшись. Кучер стегнул лошадей, и те с громким треском и стуком потащили экипаж по мощеной брусчаткой мостовой. Когда он скрылся за углом, Уинифред почувствовала прикосновение к собственному плечу. – Я знаю, что ты планируешь улизнуть на встречу одна, – сказал Келлингтон. – Не выйдет. Дарлинг предупредил меня. Уинифред охватило раздражение. Сбросив его руку с плеча, она вошла в дом, и юноша последовал за ней. – Одна я справлюсь лучше. – Почему это? – Ты даже не умеешь стрелять! – взвилась Уинифред. Дворецкий, запиравший дверь, поглядел на нее с ужасом. Келлингтон вздохнул и знаком попросил его уйти. – Я умею стрелять, – спокойно возразил он. – Идиот. Неужели не понимаешь, что мне придется присматривать за тобой, если ты пойдешь? – Это я буду за тобой присматривать, Уинифред. – Я не нуждаюсь в опеке, – огрызнулась она и отвернулась, хватая с комода ридикюль. – Хочешь пойти – воля твоя. Только имей в виду: я не собираюсь отчитываться перед его милостью Келлингтоном-старшим за твою бесславную гибель. Не обратив никакого внимания на ее выпад, он зевнул. – Отлично. Куда ты идешь? – К мисс Гэмпстон. – Я с тобой. – Помнится, ранее ты не изъявлял желания посещать бывший вертеп, – ощетинилась Уинифред. Она сунула руку в ридикюль, нащупала рукоять револьвера и втянула голову в плечи, скрывая пробежавшую по телу дрожь. – Не из ханжеских соображений. Мне просто было лень. – Тедди взял экипаж – нам придется идти пешком. Может, ты все-таки отправишься спать? Едва не поддавшись соблазну, он скорбно поджал губы. – Нет. Сдаваясь, Уинифред вздохнула и намотала длинную ручку ридикюля на запястье. Втайне она была рада компании Келлингтона, хоть и не знала, что выйдет из их партнерства. Она не привыкла полагаться на кого-то, помимо Теодора. Всю дорогу Келлингтон потирал глаза и зевал. К тому времени, как они дошли до Сохо, Уинифред насчитала двенадцать зевков. – У тебя нет совести, – наконец сердито заметила Уинифред, когда они пересекли площадь и направились к Крэнборн-стрит. Она могла сопротивляться желанию зевать, но не когда ее испытывали двенадцать раз кряду. – Ты можешь хотя бы притвориться, что мое общество не навевает на тебя скуку? – Дело не в одной тебе, – серьезно ответил Келлингтон. – Я полночи не спал – возможно, причина еще и в этом. – Какое облегчение, – буркнула Уинифред. Она помнила улицу, на которой выросла, как собственные пять пальцев, и поэтому ей сначала показалось, что они пропустили нужный дом или свернули не туда. Некогда зеленая входная дверь с массивной ручкой посередине теперь была выкрашена в самый спокойный и скучный оттенок коричневого. Ручка осталась на месте, но и ее зачем-то закрасили глянцевитой краской. Здание стало неотличимо от обыкновенного пансионата, за умеренную сумму раскрывающего свои двери любому посетителю. В окне, зашторенном теперь только полупрозрачными тюлевыми занавесками, показалась маленькая белокурая голова. Увидев Уинифред, Энн просияла и бросилась к двери, всколыхнув занавески. Звякнул придверный колокольчик, и девочка бросилась к ней в объятия. – Мисс Бейл! – пискнула она. – Как славно, что вы пришли! Поймав Энн под руки, Уинифред покосилась на Келлингтона. Тот наклонил голову и зевнул в тринадцатый раз. – Она похожа на мою сестру, – только и сказал он. – Здравствуй, Энн, – коротко поздоровалась Уинифред и поспешила поставить девочку на землю. Протиснувшись между Келлингтоном и Уинифред, Энн взяла обоих за руки и повела в дом. – Мисс Гэмпстон отлучилась. Она велела ждать ее здесь. – Куда она отправилась? – осторожно спросила Уинифред. – В аптеку, – бойко пояснила Энн. Глаза ее вдруг зажглись. Она обеими руками вцепилась в Уинифред и увлекла ее к лестнице. – Мисс Бейл, пойдемте! У нас есть для вас сюрприз! – Сюрприз? Энн снова потянула ее за собой, и Уинифред оглянулась на Келлингтона. В декорациях пансионата средней руки он выглядел неприкаянным. – Посмотри, не найдешь ли чего полезного в кабинете Холбрука, – велела она ему и последовала за девочкой. На втором этаже Энн толкнула ее в комнату, раньше принадлежавшую Эмме. Отпустив руку Уинифред, девочка вскарабкалась на кровать и обернулась. Полог был наполовину задвинут, и только по тому, как аккуратно Энн перешагнула через ком одеяла, Уинифред догадалась, что в постели кто-то лежит. Она заперла дверь и дернула тоненький полотняный балдахин. На подушках лежала Несса. В первый и в последний раз Уинифред видела ее каких-то две недели назад, и за эти две недели девушка переменилась почти до неузнаваемости – прежними в ней не остались даже рыжие волосы, теперь остриженные короче, чем у Лауры. Светлая кожа была почти неразличима под слоем красно-розовых язв и корост различной давности. Вместо веснушек ее руки теперь усеивала воспаленная сыпь. На локтях и подбородке хлопьями протянулись белые полосы расчесанной кожи. Увидев Уинифред, Несса мрачно улыбнулась, не размыкая губ с заедами в уголках. – Привет, Флора, – произнесла она своим приятным хрипловатым голосом. Энн удивленно посмотрела на Нессу, но ничего не сказала. Она сидела у девушки в ногах, а вокруг были разложены ее немногочисленные игрушки: все та же кукла с волосами-нитками, красные коралловые бусы и деревянный гусь на колесиках. Казалось, Энн не чувствовала никакого неудобства или неловкости. – Она не прикасается ко мне, – пояснила Несса, верно истолковав молчание Уинифред. Она подтянула к себе одеяло, и задравшийся ворот сорочки обнажил круглую язву величиной с шиллинг на ее ключице. – Мисс Гэмпстон позволила ей сидеть со мной. Нам все равно не с кем болтать, кроме как друг с другом. Она послала Энн нежный взгляд, и та улыбнулась, показав ряд белых молочных зубов. – Значит, ты все-таки пришла, – чопорно заметила Уинифред, отпуская край полога и радуясь, что не сняла перчаток. – А ведь тогда кляла меня на чем свет стоит. С притворным безразличием Несса дернула плечами и отвернулась, уставившись в окно. Ее нос пуговкой казался особенно вздернутым потому, что переносица едва заметно ввалилась, словно кто-то надавил пальцем на глиняный слепок. – Что мне оставалось? Никому не хочется помереть на улице. – Она прищурилась и склонила голову набок. – А ты изменилась. Настоящая леди. Так я и знала, что никакая ты не… – Осекшись и покосившись на Энн, которая сооружала причудливую куафюру на голове своей куклы, Несса сказала: – Спасибо тебе. – Тут не за что благодарить. Я ничего не сделала. – Уинифред сложила руки и, чтобы не выдавать смущения, добавила: – Надеюсь, ты поправишься. – Не говори глупостей. Лучше понадейся, что я спокойно умру, – насмешливо поправила ее Несса. У Уинифред запершило в горле. – Это скромное желание, – послышался тихий голос мисс Гэмпстон. Уинифред обернулась. Мисс Гэмпстон и Келлингтон стояли в дверном проеме. Келлингтон сунул очки в карман жилета и в ответ на немой вопрос Уинифред лишь покачал головой. Несса печально улыбнулась.