– Ты уверена, что справишься? Уинифред оглянулась на окно. Тьма была непроглядной, казалось, что наступила самая темная ночь в мире. Но уже через несколько часов горизонт окрасится в нежные цвета утра, и все будет кончено. Раньше ей и в голову не приходило, что самые страшные преступления могут совершаться при свете солнца. – Я уверена, – спокойно ответила она, и Келлингтон ушел, прикрыв за собой дверь. Когда Розамунда, постанывая и покачиваясь, пришла в себя, Уинифред обошла стул и присела перед ней. У женщины был расквашен нос, щеки пунцовели, в уголках глаз виднелись следы от высохших слез. – Голова просто раскалывается, – хрипло призналась она. – Хлороформ – отличная штука, – заметила Уинифред, беззастенчиво разглядывая Розамунду. – Раньше я просто убивала людей, чтобы они мне не мешали. Это не было правдой, ей просто хотелось увидеть, как отреагирует Розамунда. К удивлению Уинифред, она лишь улыбнулась. Кожа на сухих губах лопнула посередине. – Ты испорченное маленькое существо. Мне странно, что твой жених очаровался тобой, даже на краткий миг. Ты ведь создана для греха, а он нет. Уинифред сохранила равнодушное выражение, но сердце ее гулко заколотилось. – Проводишь аналогии? Розамунда рванулась вперед, но зашипела от боли и зажмурилась. По движению ее плеч Уинифред догадалась, что женщина пыталась справиться с узлами, стягивающими запястья. Не подавая вида, что заметила это, Уинифред поднялась, придерживая руку на раненом животе. – Это не то же самое, – сдавленно отозвалась Розамунда и втянула воздух через разбитый нос. – Я не обманываю себя. Я знаю, что Рой далеко не невинен. Поэтому… поэтому он и любит меня. Мы всегда ищем в любимых собственные пороки, не правда ли? Обойдя Розамунду, Уинифред подобрала с кушетки ридикюль и, зайдя ей за спину, вынула револьвер. От усталости и потрясения кружилась голова, а когда она поворачивалась или выпрямлялась слишком быстро, рану в животе тянуло. Уинифред приложила холодный револьвер ко лбу, чтобы унять головную боль. – Может быть, для вас это так, – медленно произнесла она. – Лично я ищу в любви то лучшее, чего у меня никогда не было. А если ты не прекратишь свои бесполезные попытки выпутаться, я всажу тебе свинец в затылок еще до того, как сюда подоспеет твой любимый. Палец Розамунды с длинным заостренным ногтем, поддевший было один из шелковых узелков, медленно вышел из петли. – Хорошее в нем делает лучше и меня, – добавила Уинифред, переворачивая нагревшийся револьвер и прикладывая холодную сторону барабана к впадине на виске. – Но, знаешь ли, сейчас мне плевать на все хорошее. – Только не тронь его, – прошептала Розамунда. – Можешь делать со мной все что угодно, но оставь Роя в покое. Умоляю. Уинифред промолчала, и Розамунда повернула к ней голову. В ее глазах с расширившимися зрачками блестели слезы. – Прошу тебя. Слух Уинифред уловил грохот колес по мостовой – должно быть, наконец приехал Даск. Она долго вглядывалась в умоляющее лицо Розамунды, будто вникая в суть вопроса. Когда послышался скрип калитки, Уинифред медленно ответила: – Я не трону его, если ты будешь вести себя тихо. Кивнув, Розамунда отвернулась и опустила голову. На ее крепко сплетенных пальцах побелели ногти. Она молчала даже тогда, когда услышала голос Даска: – Дорогая? Дорогая, где ты? Он поднялся на второй этаж и теперь шел по коридору – торопливо, но не бегом. Значит, он до сих пор ни о чем не подозревает. Чтобы Даск не стал соваться в каждую дверь, Уинифред легонько ткнула Розамунду в плечо. Ее пальцы непроизвольно вцепились в крепко стянутую ленту пояса, но тут же выпустили ее. – Рой! – вскрикнула она. – Рой, я здесь! Даск распахнул дверь кабинета. Он был одет в тот же костюм, но отстегнул воротничок и избавился от галстука. Увидев связанную жену и Уинифред за ее спиной, он застыл. Его блестящий рот перекосился. Уинифред отняла пистолет ото лба и со вздохом направила дуло в затылок Розамунде. – Простите мне мою маленькую хитрость, мистер Даск. Напиши я вам от своего лица, вы вряд ли примчались бы так быстро и в таком благородном одиночестве. Даск нервно облизнул губы, не сводя глаз с Розамунды. – Немедленно выпустите ее, мисс Бейл. – У вас есть, что предложить мне в обмен? Сжимая и разжимая кулаки, он поднял взгляд на Уинифред. – Чего вы хотите? – сквозь зубы спросил он. – Вы и без меня знаете. Передайте мне все бумаги на владение, которые у вас есть, и убирайтесь из города. Тогда я не убью вашу жену и поразмыслю над тем, чтобы пощадить вас. Его отяжелевшие от шрамов веки слегка приподнялись. Он снова посмотрел на Розамунду. – Рой… – простонала она, едва не плача. В ее голосе звучал страх, но не за саму себя. – Пожалуйста, сделай так, как она велит. Не нужно… – Помолчи, дорогая. Даск поднял руку с короткими пальцами, перетянутыми золотыми и серебряными перстнями. Розамунда умолкла, как по команде. – Мисс Бейл, вы неразумны. В переговорах обычно выдвигают условия, на которые другая сторона в состоянии согласиться. – Думаю, это вы неразумны, мистер Даск, – резко возразила Уинифред. – Обычно другая сторона с меньшей охотой торгуется, когда к голове ее жены приставлено оружие. – В вашей власти его убрать. – Вы уже знаете, чего я хочу. Опустив руку, Даск легонько кивнул. Его язык прошелся по верхним зубам. – Мисс Бейл, вы прекрасно понимаете, что я не могу пойти на ваши условия. Уинифред с холодным щелчком взвела курок и положила палец на спусковой крючок, но Даск даже не шевельнулся. Он не избегал взгляда Розамунды – напротив, не сводил с нее глаз, полных сочувствия. Он выглядел искренним. Уинифред пришло в голову, что он вот-вот жалостливо надует губы, будто увидев задавленную насмерть собаку. Розамунда ничего не понимала. По ее напряженным плечам пробегала дрожь, часто вздымалась грудь, но она все еще не произносила ни слова. Тогда Даск добавил: – Прости, дорогая. Она затаила дыхание, и ее плечи опустились. – Что это значит, Рой? Он не ответил, и она повысила голос до крика: – Что это значит?! Уинифред вдруг стало неловко держать в руке револьвер. Она теперь думала не о том, как разобраться с Даском, а только о преданной Розамунде. До этого она ведь ни секунды не сомневалась, что он спасет свою жену. – Я люблю тебя, дорогая, – ласково сказал он. – Думаю, только ты можешь в полной мере понять, как тяжело мне дался этот выбор. Никто, кроме тебя, не сумел бы мне этого простить. Розамунда закричала. Вопль ее напоминал стон животного, полный бессильной ярости. – Мерзавец! Как ты можешь так говорить? Она забилась в кресле, и Уинифред заметила, как ее пальцы снова поддели узел пояса. Бросив быстрый взгляд на Даска, Уинифред отступила от стула на шаг. Обманутую супругу, конечно, жаль, но ей нужно было успеть на утренний поезд до Хартфордшира. Все, что Уинифред могла предоставить Розамунде, – это шанс отомстить. Она уже увидела глиняные ноги своего идола, оставалось лишь показать ей, насколько те хрупки. – Честно говоря, не ожидала от вас подобной низости, мистер Даск, – протянула Уинифред, краем глаза следя за тем, как сильные тонкие пальцы Розамунды дергают путы. Хотя она откровенно уступала Уинифред по части вязания узлов, сноровки ей было не занимать. А до того момента, пока та освободится, нужно было хорошенько ее распалить. – Мне сложно поверить, что на моем месте вы бы поступили иначе, мисс Бейл, – возразил Даск. Он теперь не смотрел на жену, но та, судя по положению головы, не отрывала от него глаз. – Это бизнес. Всегда есть сопутствующий ущерб. – Сопутствующий ущерб? – прорычала Розамунда, которой гнев мешал мыслить здраво – она уже трижды потянула не тот узелок. – Неужели это все, чем я для тебя являюсь? Даск сложил вместе толстые розовые губы – гримаса, которая должна была изобразить жалость. На деле же она означала скуку и раздражение. – Не пойми меня неправильно, дорогая. Я люблю тебя, конечно же. И спас бы, если бы только смог. – Ты можешь спасти меня! – завизжала Розамунда и судорожно задергала ленту пояса. Она впала в такую горячую ярость, что и Даск бы заметил, чем она занята, поэтому Уинифред торопливо вклинилась: – Разве это любовь? С легкой снисходительной улыбкой мужчина перевел взгляд на нее, и Уинифред тоже закипела. Даск был ей глубоко отвратителен, сладкие речи, которыми он потчевал Розамунду, не производили на нее впечатления. Уинифред видела его насквозь. Такое ничтожество, как он, не заслуживало чьей-либо любви и преданности. – Конечно же, это любовь, – удивленным учительским тоном возразил Даск. – Это ведь вы не оставили мне выбора, мисс Бейл. Если сейчас я пойду на ваши условия, и вы освободите мою жену – скажите на милость, чем мы будем жить? Куда мы отправимся? Как я смогу быть ей хорошим мужем, не имея к этому средств? Розамунда всхлипнула и опустила руки. Неужели она снова клюнула на удочку этого мерзавца? – Моя жена – умнейшая из женщин, что я встречал, – добавил он, тоже заметив, что ярость Розамунды поутихла. – В отличие от вас она понимает, какую огромную жертву я приношу. Выпустив из пальцев пояс, Розамунда опустила голову и, кажется, заплакала. Уинифред с тревогой осознала, что проигрывает. Пускай каждое слово Даска было чушью – на Розамунду эта чушь отлично действовала. – Знаете, мистер Даск, я поделюсь с вами секретом, – сказала Уинифред и подметила, как напряглась спина Розамунды. – Впрочем, никакой это не секрет. Я влюблена. Я люблю его так сильно, что однажды убила человека, только чтобы его спасти.